Изменение климата в России происходит быстрее, чем в остальном мире, и в этом году страна начала предпринимать активные действия по сокращению выбросов парниковых газов и адаптации к росту температур. РФ объявила о том, что станет климатически нейтральной к 2060 году, принято решение о декарбонизации экономики страны, а делегация России на переговорах по климату в Глазго была одной из самых многочисленных и активных. О том, как изменился мир после Глазго, о "голоде" в регионах на специалистов по климату, о новых законах и необходимости введения цены на углерод рассказал корреспонденту РИА Новости Наталье Парамоновой советник президента РФ по климату Руслан Эдельгериев.
– Руслан Саид Хусейнович, можете подвести итоги года для России в сфере углеродного регулирования и борьбы с изменением климата?
– В 2021 году были приняты ключевые документы климатической политики, разработка которых велась несколько лет. Закон "Об ограничении выбросов парниковых газов", который создает основу для осуществления в России климатических проектов – мероприятий по сокращению выбросов/увеличению поглощения парниковых газов. Он также обязывает крупные компании представлять отчетность по выбросам. Закон предусматривает принятие целевых показателей сокращения выбросов для экономики в целом и отдельных отраслей. Была также принята "Стратегия социально-экономического развития Российской Федерации с низким уровнем выбросов парниковых газов до 2050 года". Следует особо отметить объявленный президентом Владимиром Путиным курс на достижение углеродной нейтральности не позднее 2060 года.
Другим важным итогом стало успешное согласование дальнейших шагов по борьбе с изменением климата на международном уровне (конференция в Глазго, COP26) и, в частности, принятие правил работы рыночных механизмов по статье 6 Парижского соглашения.
– Перейдем к будущему, какие документы будут приняты в следующем году?
– К настоящему моменту приняты документы довольно общего порядка. Оба приведенных выше документа должны быть содержательно раскрыты в дальнейшем. В случае с законом это будут акты правительства и федеральных ведомств, которые должны быть приняты в скором времени. Стратегию предстоит дополнить планом снижения углеродоемкости экономики страны, который должен быть утвержден в первой половине следующего года. В скором времени рассчитываю на принятие федерального закона об эксперименте с системой торговли выбросами в Сахалинской области.
Кроме того, в ближайшие месяцы должна быть утверждена федеральная научно-техническая программа по экологическому развитию и климатическим изменениям.
В плане адаптации мы ожидаем, прежде всего, утверждения плана мероприятий второго этапа адаптации после 2022 года. К тому же в конце 2022 года пройдет очередная конференция ООН по изменению климата в Шарм-эш-Шейхе, в которой мы также примем участие.
– Какие у вас приоритеты в работе на 2022 год?
– Мне были бы важны следующие результаты: полноценное введение в строй системы климатических проектов; сокращение выбросов/увеличение поглощения от лесов и других экосистем, в том числе за счет активизации борьбы с пожарами; проработка возможностей введения углеродного налога взамен некоторых существующих природоохранных и природоресурсных налогов и сборов; переход от планирования к реальным действиям в области адаптации; вовлечение регионов и городов в работу по направлению низкоуглеродного развития.
– Недавно глава Росводресуров говорил о том, что недооценена стоимость воды. Получается, что у нас все природные ресурсы недооценены, а также влияние заводов на окружающую среду. Как вы думаете, можно ли исправить положение, что надо делать?
– В экономике природопользования и изменения климата существует фундаментальная проблема, связанная с отсутствием цены на выбросы. Так, сегодня промышленные предприятия и даже личные автомобили могут выбрасывать парниковые газы в атмосферу, но не платить за это. При отсутствии цены эти факторы перестают учитываться при принятии экономических решений. Соответственно, это ведет к нерациональному, расточительному использованию природных ресурсов и загрязнению нашей природы.
Поэтому весь мир идет по пути углеродного ценообразования – придания экономического смысла ограничениям воздействия на окружающую среду. Это эффективная модель, но ее нужно вводить осторожно, чтобы не допустить излишнего воздействия на бизнес и население. В области изменения климата, например, мы выстраиваем систему добровольных климатических проектов с продажей углеродных единиц.
– Недавно был опубликован доклад швейцарских финансистов о том, как надо жить рядовому гражданину, чтобы выбросов было как можно меньше. Оказалось, что ванну надо принимать раз в неделю, покупать пять футболок в год и спускать воду в унитазе два раза в день. Обсуждение темы в интернете подняло волну негодования, что опять все бремя борьбы с климатом ложится на гражданина, а бизнес ничего делать не собирается. Какова, на ваш взгляд, ситуация? Как найти баланс между тем, что делает гражданин, что – бизнес, а что – государство?
– Мне нравится ответ президента России Владимира Владимировича Путина на схожий вопрос в рамках инвестиционного форума "Россия зовет!". Нужно подходить к этому вопросу ответственно, тщательно продумывая каждые шаги. Но при этом не забывать об ответственности перед природой и нашими детьми и внуками. Именно поэтому сейчас в Российской Федерации мы выстраиваем не ограничительную, а стимулирующую климатическую политику. Ведем активную работу с предпринимателями, пытаемся найти общий язык. Во многих странах государство буквально "выкручивает руки" местному бизнесу ради климатической повестки. Мы же, напротив, активно взаимодействуем с Торгово-промышленной палатой, с РСПП и "Деловой Россией" и другими объединениями.
– Долгое время в России не было единой общественной позиции по поводу изменения климата. Как вам кажется, она сейчас сложилась?
– А может ли в большом обществе быть единая позиция вообще по какому-либо вопросу? Как по всем вопросам, так и по климату, есть много разных мнений, и это нормально. Даже ученые расходятся в своих оценках, и это хорошо, это заставляет науку двигаться вперед, искать новые данные, анализировать причины и последствия, доказывать свою позицию. По поводу изменения климата есть общее согласие в том, что изменения происходят – мы их наблюдаем, они фиксируются инструментально.
Человек вносит в это значительный вклад своей деятельностью – вот с этим не все согласны, но в Шестом оценочном докладе МГЭИК (2021 год) показано, что выбросы парниковых газов в результате деятельности человека являются причиной потепления примерно на 1,1 C с 1850−1900 годов. С оценками большой международной группы ученых трудно спорить.
Есть практически единое мнение: надо принимать меры по предотвращению роста глобальной средней температуры. А вот какие меры принимать – в этом мнения расходятся на всех уровнях, потому что здесь начинается вопрос разных подходов, требуются значительные финансовые ресурсы, затрагиваются бизнес-интересы. Эти вопросы обсуждаются на заседаниях министерских рабочих групп, представители общественности в них тоже участвуют, зачастую трудно, но компромисс находится.
– В предыдущий раз мы с вами говорили об образовании. Скажите, будут ли климатические курсы в РАНХиГС, где в основном учатся и повышают квалификацию чиновники? Куда уже можно идти учиться, чтобы понять, как адаптироваться к изменениям климата и как их предотвратить?
– Действительно, проблема подготовки квалифицированных кадров по климатическим вопросам стоит достаточно остро. В настоящее время есть огромный спрос на таких специалистов как со стороны бизнеса, так и государства. Необходимо расширять потенциал государственных служащих и организовывать специальные семинары по декарбонизации. Особенно сложно ситуация обстоит в регионах, которые должны подготовить региональные планы по адаптации к изменению климата. К сожалению, около половины субъектов Российской Федерации еще не представили свои региональные планы и, скорее всего, проблема кроется именно в недостатке кадров.
При разработке законодательства мы проводим глубокий анализ научных данных и лучших мировых практик. По сути, это реализация принципа "learning by doing" – обучение на деле.
Я также рад видеть открытие новых бакалаврских и магистерских программ для подготовки специалистов в области изменения климата. Ведущие московские вузы, НИУ ВШЭ, МГИМО и другие запустили в этом году магистерские программы по низкоуглеродной трансформации и климатическому менеджменту. В регионах центрами компетенций должны стать ВУЗы, на базе которых реализуется программа "карбоновых полигонов".
– Скажите, а каким образом при дефиците кадров субъекты РФ могут готовить планы адаптации?
– Проведению экспериментов и подготовке региональных планов адаптации должно предшествовать проведение научно-исследовательских работ. В них необходимо оценить баланс выбросов и поглощений парниковых газов, возможные экосистемные решения в регионе. Так, например поступила Чеченская республика, для которой научно-исследовательскую работу сделала Высшая школа экономики.
В 2022 году начнем разработку второго этапа национального плана адаптации к изменению климата. Реализация мероприятий потребует дополнительных инфраструктурных инвестиций, с чем, должен признать, существуют определенные затруднения. Однако надеюсь, что мы сможем создать эффективный механизм для привлечения частных инвестиций.
– Вопросы изменения климата затрагивают разные аспекты: трудовые мигранты, рост числа опасных явлений, изменение подходов к строительству и масса других. Какие вопросы в России надо решать в первую очередь?
– Критическую важность приобретает адаптация, которая требует огромных инфраструктурных инвестиций и долгосрочного видения. К сожалению, не только в России, но и во всем мире адаптационные мероприятия не поспевают за происходящим изменением климата.
При этом нашей стране стоит всерьез озаботиться именно адаптацией к изменению климата – на этом планирую сосредоточить свое внимание в 2022 году. По оценкам Росгидромета, изменение климата на территории Российской Федерации происходит примерно в 2,5 раза интенсивнее, чем в среднем по миру, что приводит к уменьшению площади морского льда Арктики, возрастанию повторяемости и интенсивности экстремальных гидрометеорологических явлений, засухам. Особую роль "на стыке" адаптации и митигации будет играть борьба с лесными пожарами – здесь необходимо создать комплексную дорожную карту по предупреждению и борьбе с ними.
– На COP26 в столовых на блюдах было указано, какой у них углеродный след. Как вы думаете, стоит ли ввести нечто подобное в России, пусть в добровольном порядке?
– Поскольку, как вы сказали, речь идет о введении подобного в добровольном порядке, то есть, частными субъектами, то ответить на этот вопрос смогут только они. С течением времени сегмент потребителей, внимательно относящихся к углеродному следу своих покупок, будет расти. Могу предположить, что сейчас вводить подобное имеет смысл разве что в каких-то отдельных сетях магазинов или ресторанов, которые посещают люди, которые могут себе позволить заплатить дополнительную сумму в обмен на такую информацию. Я сам лично знаю немало людей, которые озабочены такими вещами; им бы это пригодилось. В конечном же итоге я думаю, что введение такой системы – вопрос времени; другое дело, насколько скоро это произойдет и насколько широко будет распространено.
– В России очень слабо развиты гражданские организации, которые занимаются климатическими вопросами. У нас фактически один Аршак Макичян из Fridays for Future и Гринпис. Как вам кажется, стоит ли ждать бума гражданской активности в этой сфере? Помогла бы она вам или помешала? Также были претензии, что в Глазго российская делегация почти не общалась с зарубежными корреспондентами и активистами, вопросы на конференции задать было нельзя, время вышло. Скажите, видите ли вы в будущем российскую делегацию более открытой для комментариев?
– Мне кажется ошибочным сводить все гражданское общество к одному человеку. На самом деле, подобных организаций в разы больше, и они оказывают важную поддержку при формулировании государственной политики. Я получаю множество писем, аналитических записок и предложений по самым разным аспектам климатической повестки. Я внимательно отслеживаю новые публикации и поддерживаю различные организации для того, чтобы они давали конструктивные предложения.
По поводу Глазго скажу откровенно: времени действительно было мало. Как вы знаете, конференция была отложена на год из-за коронавируса, и повестка была весьма значительной. Но мы постараемся впредь более активно давать комментарии и разъяснения не только по международной, но и внутренней климатической политике.
– Руслан Саид Хусейнович, можете ли вы пояснить позицию России, почему страна не поддержала резолюцию Совета Безопасности ООН, которая предполагала внесение климата в повестку совета?
– На протяжении многих лет на международной арене предпринимаются попытки связать изменение климата практически со всеми вопросами повестки дня. Теперь очередь дошла и до безопасности, которая традиционно воспринималась как связанная с объявлением войны и мира.
Позиция Российской Федерации заключается в том, чтобы рассматривать вопросы изменения климата в рамках профильных форматов – Рамочной конвенции ООН об изменении климата и Парижского соглашения. Прежде всего, необходимо активизировать коллективное сотрудничество в рамках существующих механизмов, расширить их возможности и приступить к реальным действиям по сокращению выбросов парниковых газов. Так, правила реализации рыночных механизмов статьи 6 были приняты спустя шесть лет после принятия Парижского соглашения. Не нужно создавать новые форматы, если потенциал уже существующих не раскрыт до конца.
При этом необходимо понимать широкий спектр инструментов, которыми располагает Совет Безопасности ООН в соответствии с уставом организации. Мы не хотим, чтобы наступил момент, когда из-за якобы "неамбициозных" климатических целей будут вводиться санкции или иные инструменты сдерживания. Каждая страна самостоятельно выбирает траектории декарбонизации, что полностью соответствует Парижскому соглашению.
– Какой будет климатическая повестка после Глазго? Какие тренды?
– После 26-й сессии Конференции сторон РКИК ООН в Глазго климатическая повестка в мире будет лишь обостряться. Очевидно, что по мере повышения внимания к этому вопросу, роста инвестиций в новые сектора экономик ставки будут только расти.
Одним из проявлений растущей климатической конкуренции, вероятно, станут климатические клубы. Олаф Шольц, будучи еще вице-канцлером ФРГ, при поддержке США заявлял о необходимости создания объединений "климатически ответственных" государств. Но возникает много вопросов: кто будет проводить отбор в такие клубы и по каким критериям? Какие преимущества даст членство в таких клубах, и какие вероятные санкции будут введены в отношении неприсоединившихся? По сути, подобные клубы будут приводить к разделению мира, субъективному и одностороннему разделению на "хороших" и "плохих", что лишь усилит напряженность между развитыми и развивающимися государствами на климатическом треке. Британскому председательству в Глазго удалось не допустить раздора между разными группами стран, но пока непонятно, что будет дальше.
Со своей стороны призываем партнеров сосредоточиться на снижении воздействия на климатическую систему – именно эту цель мы рассматриваем как первостепенную. Ошибочно ставить во главу угла стремление "задушить" какую-либо отрасль, будь то добыча угля или атомная энергетика. Однако наши зарубежные партнеры все же начинают понимать ошибочность своих подходов: недавно исполнительный вице-председатель Еврокомиссии Франс Тиммерманс заявил о том, что энергопереход должен быть социальным и учитывать интересы населения. Также мы видим сигналы от ЕС в деле признания атомной энергетики низкоуглеродной.
Наша страна выступает за применение коллективных механизмов: гармонизацию углеродных рынков, разработку совместных подходов к углеродному ценообразованию, техническому и образовательному сотрудничеству. Также призываем к здравому подходу по учету поглощения в лесном секторе и активной реализации лесоклиматических проектов.
Ссылка: https://ria.ru/20211228/edelgeriev-1765353758.html
