В прошедшие выходные в Марракеше (Марокко) завершилась двухнедельная конференция ООН по климату. «+1» подвел основные итоги саммита.

Тяжелые шаги большой политики

Конференция в Марракеше стала первым крупным климатическим саммитом ООН после утверждения в 2015 году в Париже нового глобального климатического договора, что стало заметным успехом климатического процесса ООН после долгих лет переговоров. Эйфория от принятия Парижского соглашения во многом определяла характер переговоров в Марокко — от Марракеша ждали не новых прорывов, а скорее системной и подробной разработки правил реализации нового соглашения. Впрочем, со второго дня конференции, после новостей о результатах выборов американского президента, и до ее окончания обсуждение перспективы климатической политики США при Дональде Трампе не прекращалось. Практически любое высказывание ведущих переговорщиков и экспертов не обходилось без анализа и прогнозов соответствующей политики его администрации. Финальный документ конференции (Марракешская декларация по климатическому действию), призывая страны к дальнейшему снижению выбросов в рамках их возможностей и потребностей, по мнению некоторых наблюдателей, в том числе был адресован и Дональду Трампу. В своих финальных речах президент конференции, глава МИД Марокко Салахеддин Мезур и премьер-министр Фиджи Франк Баинимарама призвали Дональда Трампа «серьезно отнестись» к изменению климата, рассчитывая на его «прагматизм» и «приверженность международным обязательствам ради будущего планеты».
Несмотря на важность внешних политических событий, работа на конференции в основном касалась создания и утверждения правил реализации Парижского соглашения (ПС). Договоренности, в частности, уже достигнуты в вопросах отчетности, прозрачности статистики по выбросам, а также обновления климатических целей (страны должны делать это каждые пять лет). Многие важные вопросы, в том числе разработка новых рыночных механизмов стимулирования низкоуглеродного развития, остались в дальнейшей работе на ближайшие два года. По данным «+1», развивающиеся страны выступали за создание нового механизма в качестве копии механизма чистого развития, действовавшего во время Киотского протокола. Однако некоторые развитые страны, включая РФ, резко опротестовали его. Например, по мнению представителей российской делегации, новый механизм должен быть открыт для всех участников, а не только для развивающихся стран.
Переговоры о новых формах экономической поддержки климатических инициатив были перенесены на следующую сессию (пройдет в Бонне в конце 2017 года). Переговоры о будущем углеродных рынков (в частности о том, как связать углеродные рынки, существующие на национальных и региональных уровнях) также пока не принесли конкретных результатов. Некоторые страны выступали за создание централизованного мирового углеродного рынка, другие участники переговоров продвигали идею более гибкого подхода, который позволял бы объединять рынки только тем странам, которые достигают договоренностей о сотрудничестве.
Предполагается, что разработка правил ПС продлится не менее чем до 2018 года, в то время как само соглашение должно начать работать после 2020 года. В Марракеше была утверждена и «дорожная карта» дальнейшей работы над ПС: во время конференции в Марокко 11 стран объявили о ратификации ПС, и общее число ратифицировавших стран достигло 111, которые ответственны за 77% глобальной парниковой эмиссии.

Амбиции регионов и городов

В рамках Марракешской конференции страны также представили собственные инициативы снижения выбросов парниковых газов. Так, 47 развивающихся стран (43 — члены форума наиболее уязвимых к изменению климата государств и другие развивающиеся страны, в том числе Филиппины, Бангладеш, Тунис, Марокко, Вьетнам) объявили о цели достичь 100-процентной возобновляемой энергетики к 2030–2050 годам. Об аналогичных планах заявил и ряд компаний, в том числе ИКЕА (к 2020 году) и «Марс».
Объединение субнациональных правительств (городов и регионов) — Under2 Coaltition, в которую входят 165 членов с совокупным ВВП $26 трлн и населением около миллиарда человек, объявили о планах снижения эмиссий парниковых газов по меньшей мере на 80% к 2020 году. Германия, Канада, Мексика и США представили планы долгосрочного низкоуглеродного развития до 2050 года. При этом США и Канада разрабатывают сценарии снижения эмиссий на 80% от уровня 2005 года, Германия — на 80–95% от уровня 1990 года, Мексика — на 50% от уровня 2000 года.
Вместе с этим 130 мэров городов со всего мира подписали Milan Urban Food Policy Pact (Миланский пакт о городской продовольственной политике). Он призывает к созданию устойчивых систем распределения продовольствия в городах и упрощения доступа жителей крупных мегаполисов к качественной здоровой еде, а также снижению потерь продовольствия и продовольственных отходов. Ряд международных фондов запустил набор инициатив, поддерживающих развитие низкоуглеродного энергоэффективного транспорта в городах. Одна из них — The Global Fuel Economy Initiative (Глобальная инициатива экономии топлива). Она оказывает финансовую поддержку проектам в 40 развивающихся странах мира. А проект Mobilise Your City («Мобилизируй свой город») собрал $35 млн на создание экологически устойчивых систем городской мобильности, включающих городской общественный электротранспорт, велоинфраструктуру, а также программы совместного пользования автомобилями в Марокко и Камеруне.
Вместе с тем число частных компаний, участвующих в коалиции We Mean Business (ее участники берут на себя добровольные амбициозные климатические обязательства), удвоилось за последний год, достигнув 740 предприятий с общей рыночной капитализацией более $8 трлн. А крупная индийская цементная компания Dalmia Cement и швейцарская страховая группа Helvetia взяли на себя обязательства перейти на 100-процентно возобновляемую энергетику по всей цепочке поставок. Другая швейцарская страховая группа — Swiss Re — взяла обязательства удвоить свою энергетическую производительность.
Большая часть инициатив компаний представлялась на «сопутствующих мероприятиях» конференции в Марракеше. «Основную массу этих мероприятий объединяет одно и то же — озабоченность неадекватными действиями правительств своих стран в рамках конвенции: особенно выделяются неадекватность целей, неадекватность политики, недостаточная детализация»,— считает Григорий Юлкин из Международного центра устойчивого энергетического развития под эгидой ЮНЕСКО (МЦУЭР).

Целевое недофинансирование

На сегодняшний день страны внесли более $81 млн в Фонд адаптации (большая часть вклада поступила от Германии) и более $23 млн в Центр климатических технологий (помогает передавать технологии развивающимся странам). Глобальный экологический фонд, в свою очередь, объявил о выдаче $50 млн помощи на инвентаризацию, раскрытие и верификацию информации о выбросах парниковых газов 11 развивающимся странам. В 2016 году фонд одобрил 20 таких проектов стоимостью $188,7 млн.
Зеленый климатический фонд ООН одобрил два первых проекта на разработку национальных планов адаптации — для Либерии и Непала. Всего ожидается, что 20 стран получат поддержку от фонда на разработку аналогичных программ (стоимость каждой составляет около $3 млн). Объем средств фонда для такого финансирования в ближайшее время должен вырасти до $2,5 млрд. В Марокко также был запущен и первый частно-государственный фонд с общим капиталом около $500 млн. Он создан американской The Lightsmith Group, африканским фондом BeyA Capital и Глобальным экологическим фондом. Предполагается, что средства фонда пойдут на адаптацию и укрепление устойчивости к негативным климатическим изменениям. Всемирный банк же объявил о планах финансирования климатических программ в регионе Северной Африки и Ближнего Востока до $1,5 млрд в год к 2020 году. А ПРООН запустила инициативу по поддержке и восстановлению болот, ряд стран (Индонезия, Колумбия) взял на себя более жесткие обязательства по снижению вырубки лесов.
ЕС также запустил новый Европейский фонд для устойчивого развития, который будет работать в Африке и странах—соседях ЕС, чтобы помочь им реализовать цели устойчивого развития (ЦУР) ООН. Общий капитал фонда — около €4,1 млрд. Предполагается, что инициатива также привлечет порядка €44 млрд частных и региональных вложений до 2020 года. Средства фонда будут направлены на техническую помощь местным властям и компаниям в подготовке проектов для банковского финансирования, реформе законодательства и экономического управления, а также улучшении деловой среды и поддержке целевых инвестиций в сектора, связанные с реализацией ЦУР.
Отметим, что пока обозначенные объемы финансирования далеки от обещанных развитыми странами и международными организациями $100 млрд в год к 2020 году на снижение углеродных выбросов и адаптацию к негативным последствиям изменения климата развивающихся стран. На этом фоне лидеры африканских стран запустили собственную инициативу — Africa Renewable Energy Initiative (AREI). Ее цель — добавить 10 Гвт мощности ВИЭ к 2020 году и еще 300 Гвт к 2030 году, в том числе благодаря частным инвесторам из региона, а не только средствам, выделяемым на международное развитие.

Макроэкономические последствия

Конференция в Марракеше закрепила уже наметившиеся в последние годы глобальные тенденции в низкоуглеродном развитии. Несмотря на вероятное охлаждение климатической политики США, все больше стран, регионов и компаний объявляет об амбициозных целях снижения выбросов. Даже в случае временной паузы в климатической политике США эти процессы не остановятся в других странах, полагают эксперты. Исследователь экономики развития из Университета ООН Чанниг Арндт полагает, что лидером в низкоуглеродном развитии в мире в ближайшие годы вполне может оказаться Китай.
Быстроразвивающиеся страны и США остаются основными драйверами сектора ВИЭ, и ввод новых мощностей будет только увеличиваться. Самые бедные страны пока полагаются в вопросе развития энергетики на международное финансирование или частных инвесторов из других стран. Несмотря на то что многие наблюдатели предсказывают закат эры угля, многие лидеры в области ВИЭ в своих странах (в частности Китай, Япония, Южная Корея и Германия) снижают потребление угля «дома», но продолжают инвестировать в сектор в других странах. По данным Совета по защите природных ресурсов США (NRDC), лидерами угольного финансирования являются Китай ($25 млрд), Япония ($21 млрд), Германия ($9 млрд) и Южная Корея ($7 млрд). Их общий объем вложений составляет 80% всех инвестиций в добычу и сжигание угля в G20.
По мнению Григория Юлкина из МЦУЭР, основной движущей силой коренных изменений в глобальной экономике станут институциональные инвесторы, обеспечивающие в том числе денежные потоки на площадках фондовых бирж. Второй крупный драйвер — выведение инвестиций из сектора ископаемого топлива и их вложение в ВИЭ и чистые технологии, в том числе компаний, инвестиционных и пенсионных фондов, страховых компаний, администраций городов, регионов. Третья важная тенденция — дальнейшее развитие корпоративной углеродной отчетности в контексте необходимости расширения ее границ по показателям выбросов парниковых газов по всей цепочки поставок — со стороны инвесторов, потребителей и фондовых площадок. Наконец, четвертая важная тенденция — активное подключение к низкоуглеродному развитию других секторов, а не только энергетики, в том числе цементной, химической промышленности, а также металлургии — как в области политики по снижению выбросов парниковых газов и раскрытия информации о них, так и в области снижения энерго- и ресурсоемкости производства.
«Действительно, многие страны—участники саммита, в том числе США, задекларировали амбициозные цели и планы в области низкоуглеродного развития. Вместе с тем проявились и основные препятствия для реализации адаптационной поддержки развивающимся странам и преобразований в структуре экономики для перехода к низкоуглеродным стратегиям»,— заключает, в свою очередь, эксперт группы по оказанию услуг в области корпоративного управления и устойчивого развития KPMG Владимир Лукин. По его мнению, основным препятствием остаются финансовые риски — несмотря на общее «потепление» инвестиционного климата в пользу низкоуглеродных проектов и адаптации. «Представители финансовых институтов, с одной стороны, говорят о готовности мобилизации значительных ресурсов, с другой стороны, механизмы снижения рисков и эффективного контроля средств пока остаются в стадии разработки»,— отмечает Владимир Лукин.

Ангелина Давыдова, Марракеш

Подробнее: http://plus-one.kommersant.ru/blog/economy/sammit-malyh-resheniy