Понимание движущих механизмов межгодовой изменчивости суммарного углеродного баланса суши (Snet) важно для прогнозирования будущих обратных связей между климатом и углеродным циклом. Предыдущие исследования показали, что межгодовая изменчивость Snet была коррелирована с изменением тропического климата и контролировалась состоянием полузасушливой растительности. Но современные наземные экосистемы также находятся в условиях интенсивного человеческого использования и управления. Авторы, использовавшие улучшенную модель биосферы, указывают на ранее скрытую роль землепользования в управлении межгодовой изменчивостью Snet. Они обнаружили, что управляемые земли привнесли 30–45% от межгодовой изменчивости Snet в период 1959–2015 гг., в то время как вклад нетронутых земель сократился более чем наполовину по сравнению с предыдущими оценками глобального углеродного бюджета. Учитывая важность землепользования при оценке обратных связей между климатом и углеродным циклом в будущем, усилия по смягчению антропогенного воздействия на климат должны быть направлены на сокращение выбросов в результате землепользования и повышение устойчивости стока углерода к изменению климата на управляемых землях.

Ссылка: https://www.nature.com/articles/s41467-020-16953-8.pdf

 

Глобальная температура поверхности за первые пять месяцев года была второй по величине за всю историю наблюдений, незначительно уступая году сильного Эль-Ниньо – 2016-ому. Согласно американским и европейским данным, май был самым тёплым за всю историю наблюдений.

Статистический анализ учёных из Национальных центров экологической информации NOAA показал, что 2020 год (> 99,9%) является одним из пяти самых тёплых и десяти самых тёплых лет за всю историю наблюдений.

Анализ был основан на текущих аномалиях и исторических глобальных годовых значениях температуры, которые подтвердили долгосрочную тенденцию потепления, обусловленную усилением парникового эффекта в атмосфере.

2015-2019 гг. были самым тёплым пятилетием, а 2010-2019 гг. - самым тёплым десятилетием за всю историю наблюдений. Согласно отчетам ВМО о состоянии глобального климата, начиная с 1980-х годов каждое последующее десятилетие было теплее, чем любое предыдущее начиная с 1850 года.

Чтобы привлечь внимание общественности к изменению климата, 18 июня метеорологи во всем мире организовали третью ежегодную кампанию «Mets Unite Show Your Stripes». Полосы потепления показывают глобальное потепление в городах и странах по всему миру. - с концентрацией «красных» лет в 21-ом веке. Эта долгосрочная тенденция сохраняется в 2020 году.

В Южной Америке, Европе и Азии период с января по май был самым тёплым. По данным ежемесячного глобального отчёта NOAA, на большей части северной Азии температура была по меньшей мере на 3,5°C (6,3°F) выше средней. Рекордно высокие температуры января-мая имели место в некоторых частях Атлантического, на юге Тихого и Индийского океанов.

По данным Европейского центра среднесрочных прогнозов погоды, управляющего Европейской службой изменения климата «Коперник» и использующего наборы данных, объединяющие миллионы метеорологических и морских наблюдений, в том числе со спутников, с выходными данными моделей для проведения повторного анализа климата, это был самый тёплый май за всю историю наблюдений во всей климатической системе.

NOAA, которая сообщает ежемесячные климатологические данные с сайтов наблюдений, утверждает, что майские глобальные температуры связаны с 2016 годом. Это были 44-й год подряд и 425-й месяц подряд с температурами, по крайней мере, номинально, выше среднего уровня 20-го века. Семь самых тёплых маев зафиксированы именно в последние семь лет.

В Северном полушарии был зарегистрирован самый тёплый май, вызванный исключительно высокой температурой в Сибири, где температура была на 10°C выше средней. Необычное тепло зимой и весной было связано с исключительно ранним разрывом льда в реках Сибири и крупным разливом дизельного топлива, который, согласно сообщениям СМИ, был вызван таянием многолетней мерзлоты под опорами резервуаров.

«Хотя планета в целом нагревается, это происходит неравномерно. Например, Западная Сибирь выделяется как регион, который прогревается быстрее, чем в среднем, и где колебания температуры от месяца к месяцу и от года к году имеют тенденцию быть большими. Однако в данном случае необычно то, как долго сохраняются аномалии, превышающие средние», - сообщает Служба по изменению климата «Коперник».

Служба атмосферного мониторинга "Коперник" сообщила, что она контролирует пожарную активность за Полярным кругом.

В отличие от Сибири, на большей части Аляски в мае температура была ниже средней.

Температуры поверхности являются лишь одним индикатором изменения климата. К другим относятся: теплосодержание, закисление и уровень океана, ледники, протяжённость арктического льда на суше и арктического морского льда, атмосферный углекислый газ, содержание которого продолжает оставаться на рекордных уровнях.

Ссылка: https://public.wmo.int/en/media/news/show-your-stripes-heat-continues-2020

«Черное небо», дымный «туман» с отчетливым запахом гари — таким осталось в памяти населения Сибири лето 2019 г. В тот год площадь охваченной огнем тайги уже к середине августа превышала 5 млн га — дым от этих лесных пожаров дошел до Урала и Казахстана. Леса, пройденные огнем, восстанавливаются далеко не всегда. При этом ученые относят лиственницу и сосну — доминанты северной тайги — к деревьям-«огнелюбам». Так возникает парадокс: если эти леса не будут гореть, они не будут расти.

Об авторах

Вячеслав Иванович Харук — доктор биологических наук, заведующий лабораторией мониторинга леса Института леса им. В. Н. Сукачева СО РАН (Красноярск), профессор Института космических и информационных технологий Сибирского федерального университета (Красноярск). Автор и соавтор более 150 научных работ.

Евгений Иванович Пономарев — кандидат технических наук, старший научный сотрудник лаборатории мониторинга леса Института леса им. В. Н. Сукачева СО РАН (Красноярск), доцент Сибирского федерального университета (Красноярск). Автор и соавтор более 130 научных работ, в том числе 8 монографий.

Леса в Сибири горели всегда, но в XXI в. частота и площади лесных пожаров возросли: в отдельные годы пройденные огнем территории достигали 10–12 млн га. Такие катастрофические пожары случались и раньше (например, в 1915 г. сибирская тайга горела на площади 12 млн га), но значительно реже.

Уже при беглом взгляде на карту территорий, пройденных огнем, может показаться, что только за последнее десятилетие северная тайга выгорела наполовину, и в ближайшее время мы рискуем остаться без сибирских лесов. Но следует различать «пройденные огнем площади» и погибшие древостои, поскольку последствия зависят как от вида и интенсивности пожара, так и от типа растительного покрова.

При верховом пожаре, когда огонь скачет по кронам, гибель деревьев неизбежна. Однако при малоинтенсивных низовых пожарах, особенно в сосняках и лиственничниках, значительной гибели древостоя обычно не происходит. В реальности до половины всех лесов, испытавших на себе воздействие огня, не погибает (Барталев и др., 2015).

С чего начинаются пожары?

Согласно парадигме специалистов-пирологов, существует «триада загорания леса», в которую входят: наличие лесных горючих материалов, их «зрелость» (готовность к возгоранию, зависящая от погоды) и источник огня. При отсутствии любой составляющей пожар невозможен.

Горючих материалов в тайге всегда хватает. На их готовность к воспламенению, скорость распространения и вид пожара влияют осадки, температура и влажность воздуха, ветер, тип растительного покрова, рельеф местности.

В лесах средних широт, где проживает большая часть населения, причиной более 80% возгораний является «человеческий фактор». Но чем дальше на север и меньше плотность населения (в Эвенкии, например, она составляет 0,03 чел./км2), тем ниже вероятность пожаров из-за неосторожности с огнем. Немаловажно, что сами северяне издавна бережно относятся к лесам, знают и чтут таежные законы.

В высоких широтах основной источник возгораний (до 90% случаев) — это разряды молний, особенно во время «сухих гроз» с минимальным количеством осадков, возникающих при высокой температуре и низкой относительной влажности воздуха. Возгораниям в результате удара молнии способствует и скачок электропроводности на границе талого грунта с мерзлотой, из-за чего энергия концентрированно выделяется в узком поверхностном слое, повышая вероятность возникновения пожара. Кстати сказать, потепление климата влечет за собой возрастание частоты молний на 10–12% на каждый градус (Romps et al., 2014).

С продвижением в высокие широты уровень инсоляции снижается, поэтому там меньше тепла, необходимого для просушки горючих материалов до уровня воспламенения от удара молнии или искры костра, а следовательно, пожароопасный сезон короче.

С одной стороны, это влечет уменьшение числа пожаров и, соответственно, межпожарного интервала. Если в тайге междуречья Ангары и Подкаменной Тунгуски он составляет около 80 лет, то на северном пределе произрастания лиственницы — уже 300 лет. С другой стороны, с продвижением в высокие широты площади гарей возрастают: «база» горючих материалов там обширнее, а пожары, не угрожающие населенным пунктам, не тушатся.

У северных пожаров есть и еще ряд отличий. Так, в средних широтах наблюдается два пика горимости: весной — в начале лета и в августе-сентябре. На «северах» частота пожаров лимитируется теплом, необходимым для «созревания» горючих материалов, поэтому горимость там максимальна в середине лета.

Возникновение и развитие пожаров тесно связано с рельефом местности. От высоты над уровнем моря зависят величина осадков и температура воздуха, влияющие на горимость, а также вероятность молниевых разрядов. Пожары возникают преимущественно на южных прогреваемых склонах. В горной тайге скорость продвижения кромки огня резко (до 10 крат) возрастает на крутых склонах, чему способствуют восходящие по склонам потоки горячего воздуха.

Как феникс из пепла

Лиственница, наряду с березой, заслуживает право быть символом нашей страны, ведь лиственничники занимают более 40% площади всех российских лесов. А в криолитозоне, характеризующейся вечной мерзлотой и неглубоким сезонно-талым слоем, лиственницами — сибирской, даурской и Каяндера — сформированы до 80% таежных лесов.

Особенность лиственничников, растущих на мерзлотных почвах, заключается в том, что слой, где могут располагаться корни, со временем постепенно сужается (до 30 см и менее) из-за уменьшения глубины сезонного оттаивания. Причина — разрастание мохово-лишайниковой «подушки», прекрасного теплоизолятора. По мере подъема мерзлоты приток питательных веществ снижается и, как следствие, падает величина годичного прироста деревьев. Наряду с этим резко уменьшается и количество подроста: легкие семена лиственницы, зависая на слое мха, не способны при прорастании «дотянуться» до почвы.

Так, лиственничники «впадают в дрему», из которой их могут вывести только пожары. Более половины всех пожаров в Сибири возникает именно в тех лесах, где доминирует лиственница. К тому же в большей части этой зоны выпадает мало осадков (нередко менее 300 мм/год) и часты продолжительные засухи. Свой вклад в высокую пожароопасность лиственничников вносит мощный сибирский антициклон, при котором дожди могут не выпадать в течение месяца и более. Возникновение пожара провоцирует разрастание мхов и лишайников, при высыхании превращающихся в прекрасный проводник горения.

Важнейшее последствие этих пожаров — улучшение экологических условий для возобновления лиственницы. Источником семян становятся уцелевшие на гари деревья: даже при сильных пожарах не все лиственницы погибают, чему способствуют неоднородности рельефа и увлажненности. И даже если сам лиственничник погиб, но семена успели созреть, что возможно при осенних пожарах, то гарь обильно засевается из упавших раскрывающихся шишек. Легкие, с «крылышками» семена лиственницы могут заноситься на гарь с неповрежденных древостоев по снегу ветром и талыми водами.

Эти семена дают обильную, быстро растущую поросль, так как почва на гари обогащена азотом, фосфором и другими биогенными элементами, ее дренаж и аэрация лучше, а глубина сезонного оттаивания больше. Кроме того, на гарях резко улучшается световой режим за счет гибели материнского полога и выгорания живого напочвенного покрова, что важно для этого светолюбивого вида. Так что и выжившие после пожара деревья значительно увеличивают свой прирост.

Таким образом, пожары способствуют обновлению и омоложению экосистемы лиственничников. Лесоводы определяют лиственницу как пирофитный, т. е. «любящий огонь», вид, поскольку пожары способствуют доминированию лиственницы, особенно в условиях вечной мерзлоты. Кстати сказать, наряду с лиственницей гари криолитозоны частично возобновляются березой и ольховником. Эти виды сохраняются в лиственничниках как примесь в благоприятных местообитаниях, например в поймах рек.

К «огнелюбам» относится и сосна обыкновенная. При отсутствии пожаров она вытесняется на более бедные почвы и заболоченные территории другими породами, такими как ель. Как и лиственница, сосна очень светолюбива и плохо возобновляется под пологом леса. Оба эти вида эволюционировали в условиях периодических пожаров, адаптируясь к ним и приобретая конкурентные преимущества перед другими породами.

Судя по спутниковым снимкам и наземным обследованиям, вся территория северных лиственничников, по сути, представляет собой мозаику древостоев, находящихся на разных стадиях восстановления после пожаров. И возникает вопрос: есть ли смысл повсеместно бороться с огнем в лесах, само существование которых определяется периодическими пожарами? Оправданны ли экономически затраты на их тушение, особенно на далеких труднодоступных территориях — там, где пожары не угрожают жизни людей, их домам и промышленным объектам? В конечном итоге сработает природный «противопожарный» механизм — циклоны, несущие дожди, которые приходят на смену сухой и жаркой погоде.

Горят темнохвойные

Наибольший ущерб пожары причиняют темнохвойным лесам, сформированным кедром, пихтой и елью. Пожары в них обычно случаются реже, так как эти породы более требовательны к условиям увлажненности: в их местообитаниях осадков выпадает больше, чем там, где растут устойчивые к засухе лиственницы и сосны. Сосну кедровую сибирскую (в просторечии — кедр) за влаголюбие даже называют «деревом туманов».

Однако в засушливые годы и в таких лесах площади пожаров достигают миллионов гектаров, как это случилось, например, в 2010 г. в Западной Сибири. В отличие от сосны и лиственницы, стволы темнохвойных пород слабо защищены коркой от низовых пожаров, а густая, нередко опускающаяся до земли крона, насыщенная эфирными маслами, способствует переходу низовых пожаров в опустошительные верховые. Скорость распространения последних такова, что от них едва ли спасется даже быстроногий лесной олень.

Возобновление гарей в темнохвойниках обычно идет через смену древесных пород. Вначале эти площади, как правило, захватывают осина и береза, под пологом которых селятся темнохвойные породы, способные выносить затенение, в первую очередь пихта и ель. Постепенно они продвигаются в верхний ярус леса. Береза и особенно осина являются светолюбивыми видами и под густым темнохвойным пологом не выживают. К тому же они недолговечны: большинство осин к 80 годам практически полностью поражаются сердцевинными гнилями.

Таким образом, за сто лет мелколиственные породы обычно вытесняются коренными темнохвойными. Однако часть территории может быть надолго захвачена травами, кустарниками и той же осиной или березой. Дело в том, что разросшийся травяно-кустарниковый покров провоцирует пожары (весной сухая трава — прекрасный горючий материал), которые уничтожают подрост темнохвойных. Береза же и осина способны размножаться корневыми отпрысками. Вот в таких местообитаниях помощь человека в восстановлении темнохвойных лесов необходима.

Однако полное подавление пожаров приводит к формированию старых, ослабленных «перестойных» древостоев, которые становятся кормовой базой для короедов и других фитопатогенов. К примеру, в свое время леса западного побережья Северной Америки, сбереженные от огня, погубили жуки-короеды, превратив их в сухостои.

Чтобы избежать катастрофических пожаров и понизить уровень пожароопасности, пирологи предлагают устраивать «профилактические» пожары. При таких контролируемых выжиганиях сгорает «лесной хлам» (валежник, опад и т. п.), который при накоплении способен стать пищей для низового пожара и спровоцировать его переход в опустошительный верховой.

Метод «управляемых пожаров» требует высокого профессионализма и может быть применим только локально. Во-первых, он затратный: необходимо подготовить выбранный участок, прорубить вокруг него просеки, а затем отслеживать динамику пожара. Во-вторых, он рискованный, так как нужно точно выбрать время и погодные условия, чтобы при смене направления или усилении ветра огонь не «убежал» из зоны контроля и/или не вызвал верховой пожар. Подобное случилось, к примеру, в начале 2000-х гг. в США, когда вышедший из-под контроля пожар развернулся в сторону знаменитого Лос-Аламосского ядерного центра в Калифорнии.

Лес, согласно присловью пирологов, горел, горит и будет гореть. А в будущем, по прогнозам, гореть будет чаще и на все возрастающих площадях. Потепление в Сибири, как и во всей бореальной зоне, идет вдвое быстрее, чем в целом по планете. Это влечет усиление погодных аномалий, удлинение пожароопасного периода, а значит, возрастание частоты, интенсивности и площади пожаров.

В перспективе ожидается смещение природных зон, что приведет к изменениям показателей горимости сибирских лесов. В южной тайге это выразится в первую очередь в сокращении межпожарных интервалов, на севере — в усилении мозаичности пожарных режимов.

В целом же в ближайшие десятилетия пожарная ситуация в бореальных лесах неизбежно будет обостряться. Об этом предупреждают и наши канадские коллеги: «Необходимо принять, что в будущем площадь лесных пожаров возрастет более чем вдвое, что повлечет усиление задымленности атмосферы» (Flannigan, 2020). Густой дымный смог уже накрывает не только канадские леса, но и достигает Ванкувера, Монреаля и Нью-Йорка.

В условиях меняющихся пожарных режимов необходима разработка новой стратегии борьбы. Известно, что полное подавление лесных пожаров ведет к накоплению горючих материалов в древостоях, провоцируя возникновение катастрофических пожаров, — эффект, который пирологи называют «пожарным парадоксом». При этом снижается и разнообразие лесных ландшафтов.

В борьбе с лесными пожарами могут помочь сами пожары, поскольку они, как ни парадоксально, не только снижают вероятность возникновения обширных интенсивных пожаров, но и способствуют восстановлению лесных экосистем — так называемый двойной пожарный парадокс. Никакие иные способы («управляемые пожары», удаление горючих материалов) не могут по отдельности поддерживать существование обширных северных лесов (Tymstra et al., 2020).

В условиях потепления климата нам нужно принять тот факт, что ущерб от пожаров будет возрастать, а возможность их полного подавления — снижаться. В этой связи канадские ученые предлагают сменить существующую парадигму и допускать большее число лесных пожаров в пределах обширных лесных ландшафтов. Вместо полного подавления пожаров рекомендуется вести их мониторинг, прибегая к тушению пожаров лишь в случае угрозы населению и особо охраняемым территориям. Подобная стратегия тушения пожаров на основе приемлемых рисков возможного ущерба уже реализована в провинции Саскачеван на юге Канады.

Аналогичные идеи были предложены и отчасти применены на практике отечественными учеными и инженерами. Однако в условиях меняющегося климата требуются значимые изменения в стратегии и тактике борьбы с пожарами в наших лесах, включая районирование лесных территорий по уровню предпочтения в тушении пожаров. Необходимо выделить приоритетные территории, сфокусироваться на охране территорий с высокой социальной, природной и экономической ценностью, учитывая значимость подверженных опасности лесов, включая их внерыночную стоимость, наличие индустриальной инфраструктуры и населенных пунктов, влияние задымления на здоровье людей, а также стоимость противопожарных работ. Особое внимание следует уделить совершенствованию методов борьбы с пожарами, повышения технической оснащенности «огнеборцев», включая создание парка «самолетов-цистерн» и расширение ресурсов сети авиалесоохраны.

Но пока такой подход к проблеме возрастающей горимости лесов и рискам увеличивающихся потерь от лесных пожаров не находит должного понимания не только у политиков, но и у общественности.

Работа выполнена при поддержке РФФИ (проект № 18-05-00432) и ККФН-РФФИ (проект № 18-41-242003). В публикации использованы фото В. И. Харука.

Литература
1. Барталев С. А., Стыценко Ф. В., Егоров В. А. и др. Спутниковая оценка гибели лесов России от пожаров // Лесоведение. 2015. № 2. С. 83–94.
2. Харук В. И., Пономарев Е. И. Пространственно-временная горимость лиственничников Центральной Сибири // Экология. 2017. № 6. С. 413–419.
3. Kharuk V. I., Ranson K. J., Dvinskaya M. L. Wildfires dynamic in the larch dominance zone // Geophys. Res. Lett. 2008. V. 35. ARTN L01402.
4. Kharuk V. I., Dvinskaya M. L., Petrov I. A. et al. Larch Forests of Middle Siberia: Long-Term Trends in Fire Return Intervals // Regional Environmental Change. 2016. V. 16. P. 2389–2397.
5. Krylov A., McCarty J. L., Potapov P. et al. Remote sensing estimates of stand-replacement fires in Russia, 2002–2011 // Env. Res. Lett. 2014. V. 9. N. 105007. P. 1–8.
6. de Groot W. J., Flannigan M. D., Cantin A. S. Climate change impacts on future boreal fire regimes // For Ecol Manage. 2013. № 294. P. 35–44.
7. Wotton B. M., Flannigan M. D., Marshall G. A. Potential climate change impacts on fire intensity and key wildfire suppression thresholds in Canada // Environ Res Lett. 2017. V. 12(9).
8. Tymstra C., Stocks B., Cai X. et al. Wildfire management in Canada: Review, challenges and opportunities // Progress in Disaster Science. 2020. V 5. 10004.
9. Romps D., Seeley J., Vollaro D. et al. Projected increase in lightning strikes in the United States due to global warming // Science. 2014. V. 346(6211). P. 851–854.

Ссылка: https://elementy.ru/nauchno-populyarnaya_biblioteka/435345/Pozhary_i_gari_sibirskoy_taygi

Положение дел

Леса обладают значительным потенциалом, чтобы помочь смягчить антропогенное изменение климата и предоставить обществу широкий спектр преимуществ. Местные, национальные и международные усилия направлены на разработку политики и экономических стимулов для защиты и усиления эффективности стока углерода в лесах - от Боннской задачи по восстановлению обезлесенных территорий до разработки проектов по компенсации выбросов углерода лесами во всём мире. Однако эта политика не всегда учитывает важные экологические и связанные с климатом риски и пределы устойчивости лесов. Широко распространенное вымирание лесов, обусловленное климатическими изменениями, создает опасную обратную связь углеродного цикла, как вследствие выброса в атмосферу большого количества углерода, хранящегося в лесных экосистемах, так и путём уменьшения размера будущего лесного стока углерода. Климатически обусловленные риски могут создать значительную угрозу для запасов и стока углерода в лесах в XXI веке. Понимание и количественная оценка климатически обусловленных рисков для стабильности лесов являются важными компонентами, необходимыми для прогнозирования работоспособности стока углерода в лесах и степени, в которой они могут способствовать достижению цели Парижского соглашения по ограничению потепления двумя градусами Цельсия. Таким образом, настоятельно необходима тщательная научная оценка рисков и ограничений для широкого распространения лесов.

Достижения

Многие климатические решения, связанные с лесами, ещё не полагаются на имеющуюся научную информацию и экологические инструменты оценки рисков для устойчивости лесов в результате вымирания под действием климатических факторов: пожаров, засух, биотических агентов и других нарушений. Важно отметить, что многие из этих постоянных рисков, согласно прогнозам, возрастут в XXI веке из-за изменения климата, и поэтому оценки, основанные на исторических данных, будут недооценивать истинные риски, с которыми сталкиваются леса. Климатическая политика в отношении лесов должна полностью учитывать неизменные риски, поскольку они могут существенно подорвать эффективность климатических решений на основе лесов.

Авторы обобщают современное научное понимание климатически обусловленных рисков для лесов и выделяют ключевые вопросы с целью максимизации эффективности лесов как естественных климатических решений. Они разрабатывают дорожную карту для количественной оценки текущих и прогнозирования будущих рисков для устойчивости лесов с использованием последних достижений в области физиологии растительности, нарушенной экологии, механистического моделирования растительности, крупномасштабных сетей экологических наблюдений и дистанционного зондирования. Также рассматриваются текущие усилия по использованию лесов в качестве естественных климатических решений и обсуждается, как эти программы и политика в настоящее время учитывают и могут более полно охватить физиологическую и климатическую неопределённость относительно будущего накоплений углерода в лесах и наземного стока углерода.

Прогноз

Научное сообщество соглашается, что леса могут способствовать глобальным усилиям по смягчению антропогенного изменения климата. Сообщество также признаёт, что использование лесов в качестве естественных климатических решений не должно отвлекать от быстрого сокращения выбросов от сжигания ископаемого топлива. Кроме того, ответственное использование лесов в качестве естественных климатических решений требует строгой количественной оценки рисков для стабильности лесов, потенциала накопления углерода в лесах, сопутствующих выгод для сохранения видов и экосистемных услуг, а также полных обратных связей климата с альбедо и другими воздействиями. Объединение долгосрочных спутниковых данных с данными о лесных участках может дать точные пространственные оценки вызванных изменением климата стрессов и нарушений, снижающих продуктивность и увеличивающих смертность. Современные модели растительности также имеют существенные перспективы для получения количественной оценки лесных рисков и информирования управления лесами и политиков, которые в настоящее время в основном зависят от исторических данных.

Более целостное понимание и количественная оценка рисков для стабильности лесов помогут лицам, определяющим политику, эффективно использовать леса в качестве естественных климатических решений. Научные достижения расширили нашу способность характеризовать риски, связанные с рядом биотических и абиотических факторов, включая риски, связанные с пожарами, засухами и биотическими агентами. Хотя модели, используемые для прогнозирования рисков нарушения этих типов, представляют передовые достижения в области экологии и науки о Земле на сегодняшний день, относительно мало инфраструктуры и инструментов имеется для взаимодействия учёных и лесников, землеустроителей и политиков с целью обеспечить, чтобы научно обоснованные риски и возможности были полностью учтены в контексте политики и управления. Чтобы обеспечить эффективные политические и управленческие решения, эти инструменты должны быть открытыми, прозрачными, модульными, применимыми в разных масштабах и использоваться широким кругом заинтересованных сторон. Укрепление этой научно-политической связи является критически важным следующим шагом в продвижении вперед с использованием лесов в усилиях по смягчению антропогенного воздействия на климат.

Ссылка: https://science.sciencemag.org/content/368/6497/eaaz7005

Согласно новым исследованиям, опубликованным в журнале Geophysical Research Letters, модели изменения климата недооценили количество углекислого газа, которое будет выделяться при оттаивании многолетней мерзлоты на целых 14 процентов. Исследование включает в себя отсутствующий в других моделях ключевой путь проникновения CO2 в атмосферу: когда углерод при таянии многолетней мерзлоты сбрасывается в водные резервуары и под действием солнечного света превращается в CO2.

По оценкам учёных, в многолетней мерзлоте Арктики законсервировано около 1500 миллиардов тонн углерода, и к 2100 году от 5 до 15 процентов этого углерода может поступить в атмосферу в виде диоксида углерода, этого достаточно для повышения глобальной температуры на 0,3–0,4 градуса Цельсия. Но эти оценки не включают CO2, который образуется, когда содержащийся в многолетней мерзлоте углерод удаляется в арктические озера и реки, где окисляется ультрафиолетовым и видимым излучением, - процесс, известный как фотоминерализация.

Исследователи из Мичиганского университета изучили органический углерод из шести различных арктических районов и обнаружили, что значительные выбросы углекислого газа могут быть выделены в процессе фотоминерализации, а этого достаточно, чтобы увеличить эмиссию CO2, связанную с многолетней мерзлотой, на 14 процентов.

«Только недавно в глобальных климатических моделях были учтены парниковые газы, выделяемые при таянии многолетней мерзлоты. Но ни одна из них не включает учёт этой обратной связи», - говорится в заявлении помогавшей провести исследование Роуз Кори (Rose Cory), учёного-эколога из Мичиганского университета.

Учёные ранее осторожно относились к учёту фотоминерализации в своих моделях, потому что трудно точно определить, как солнечный свет взаимодействует с углеродом почвы. Но Кори и её коллеги разработали новый инструмент, использующий светодиодные фонари для измерения воздействия света на различных длинах волн на органический углерод. Затем они смогли определить, как воздействие света влияет на количество углерода в почве, преобразованного в выбросы CO2, а также на другие факторы, способные ускорить реакцию. Например, исследовательская группа также обнаружила, что количество железа в почве играет важную роль в процессе фотоминерализации.

«Мы давно подозревали, что железо катализирует этот процесс, управляемый солнечным светом, и это именно то, что показывают наши результаты», - указала Кори в своем заявлении. «Поскольку общее количество железа увеличивается, количество углекислого газа также растёт».

Ссылка: https://e360.yale.edu/digest/climate-models-underestimate-co2-emissions-from-permafrost-by-14-percent-study-finds

Экстремальные осадки имеют последствия во многих аспектах как для человека, так и для природной системы, главным образом в результате наводнений. Наблюдения продемонстрировали тенденции к росту экстремальных осадков в Северной Америке, а модели и теории последовательно предполагают дальнейшее их увеличение с будущим потеплением. Авторы рассматривают вопрос о том, могут ли наблюдаемые изменения годовых максимальных 1- и 5-дневных осадков быть связаны с влиянием человека на климат. Хотя объяснение было продемонстрировано для глобального и полушарного масштабов, сведений для континентального и субконтинентального масштабов недостаточно. Авторы используют три больших ансамбля, включая результаты как полной модели системы Земли, так и региональной модели климата. При этом применяются два разных атрибутивных подхода; обнаружено много качественно согласованных результатов, полученных с помощью разных методов, разных моделей и в разных региональных масштабах. Авторы пришли к выводу, что внешнее воздействие, в котором доминирует влияние человека, способствовало увеличению частоты и интенсивности региональных экстремальных осадков в Северной Америке. Если выбросы человека продолжат увеличиваться, в Северной Америке эти экстремумы ещё более возрастут.

Ссылка: https://www.pnas.org/content/117/24/13308

Подавляющее большинство стран мира обязались сократить выбросы CO₂ и других парниковых газов, отслеживать эти выбросы и сообщать о них с использованием методов учёта, основанных на экономической статистике и коэффициентах выбросов. Здесь представлен независимый метод мониторинга выбросов, основанный непосредственно на наблюдениях за атмосферой и возможности строгого обнаружения CO₂ в ископаемом топливе, обеспечиваемой точными измерениями ¹⁴CO₂ в пробах воздуха, полученных в основном из сети отбора проб воздуха NOAA. Общенациональная итоговая эмиссия, полученная за 2010 год, больше, чем в имеющихся кадастрах, включая кадастр Агентства по охране окружающей среды США (US EPA), но находится в пределах ошибок обновлённого набора данных о выбросах Vulcan. Эти результаты позволяют предположить, что заявленные выбросы теперь могут подвергаться независимой и объективной оценке с использованием атмосферных измерений ¹⁴CO₂.

Представлены оценки масштабов выбросов CO₂ от сжигания ископаемого топлива и производства цемента в Соединенных Штатах, основанные непосредственно на атмосферных наблюдениях с использованием системы обратного моделирования с двумя измеренными трассерами CO₂ и Δ¹⁴CO₂, заимствованными главным образом из североамериканской зоны Глобальной эталонной сети мониторинга парниковых газов NOAA. Полученный общий национальный показатель США за 2010 год составляет 1 653 ± 30 Тг С/год с неопределённостью (1σ), учитывающей случайные ошибки, связанные с переносом в атмосфере, атмосферными измерениями и указанными ранее потоками CO₂ и ¹⁴C. Оценка, полученная по атмосферным данным, значительно больше (> 3σ), чем национальные выбросы США за 2010 год из трех глобальных кадастров, широко используемых для учета CO2, даже после корректировок выбросов, которые могут быть обнаружены атмосферной сетью, но не включены в итоговые данные кадастров. Она также больше (> 2σ), чем аналогично скорректированная оценка от Агентства по охране окружающей среды США (EPA), но перекрывает заявленный верхний предел достоверности 95% EPA. Напротив, оценка, полученная по атмосферным данным, находится в пределах 1σ от скорректированного годового итога за 2010 год и девяти из 12 откорректированных ежемесячных итогов, агрегированных из последней версии продукта данных с высоким разрешением о выбросах Vulcan для США. Полученные выбросы оказываются устойчивыми к разбросу предполагаемых предыдущих выбросов и других параметров схемы инверсии. Хотя нельзя исключить возможную систематическую ошибку от предполагаемого предыдущего чистого обмена экосистемами (Net Ecosystem Exchange) над Северной Америкой, показано, что это можно преодолеть с помощью дополнительных измерений Δ¹⁴CO₂. Авторские результаты указывают на значительный потенциал количественной оценки выбросов США и их многолетних трендов из атмосферных наблюдений.

Ссылка: https://www.pnas.org/content/117/24/13300

Материалы Секретариата Конвенции ООН по борьбе с опустыниванием доступны по ссылке: https://www.unccd.int/news-events/desertification-and-drought-day

Заявление ЮНЕСКО доступно по ссылке: https://ru.unesco.org/commemorations/desertificationday

Ежедекадные оценки засушливости по территории стран СНГ готовятся Центром мониторинга засух Межгосударственного совета стран СНГ, функционирующего на базе ВНИИСХМ Росгидромета, и доступны по ссылке: http://cxm.obninsk.ru/index.php?id=200

Управления по гидрометеорологии и мониторингу окружающей среды Росгидромета обеспечивают агрометеорологические наблюдения, представляя потребителям Управления по гидрометеорологии и мониторингу окружающей среды осуществляют агрометеорологические наблюдения, представляя потребителям оперативную информацию о развитии почвенной и атмосферной засух на территории Российской Федерации.

Сложные погодные и климатические явления описывают комбинации множества климатических факторов и/или опасностей, способствующих возникновению общественных или экологических проблем. Хотя многие связанные с климатом бедствия вызваны сложными явлениями, понимание, анализ, количественная оценка и прогнозирование таких явлений всё ещё находятся в зачаточном состоянии. В этом обзоре авторы предлагают типологию таких явлений и аналитические и модельные подходы, призванные помочь в их исследовании. Авторы сортируют самые разные типы сложных явлений в соответствии с четырьмя направлениями:

• предварительное, когда обусловленное погодой или климатом предварительное условие усиливает воздействие опасности;
• мультивариантное, когда многочисленные факторы и/или опасности приводят к воздействию;
• временное, когда последовательность опасностей приводит к воздействию;
• и пространственное, когда опасности в нескольких многосвязных местах вызывают совокупное воздействие.

Путём структурирования сложных явлений и соответствующих им инструментов анализа типология даёт возможность глубже понять их механизмы и воздействия, что способствует разработке эффективных стратегий адаптации. Однако сложный характер таких явлений в некоторых случаях неизбежно не описывается одним из приведённых направлений, поэтому для типологии необходимы мягкие границы. Дальнейшая работа должна объединить имеющиеся аналитические подходы в надёжный набор инструментов для анализа сложных явлений в нынешних и будущих климатических условиях.

Ссылка: https://www.nature.com/articles/s43017-020-0060-z

ЧП в Норильске сделало вечную мерзлоту одной из центральных тем обсуждений в СМИ: виновата ли мерзлота в разгерметизации хранилища с дизельным топливом? Вечная мерзлота сильно изменилась за последние 20 лет, дома и инфраструктура в Арктике начали рушиться, экономические потери в России от разрушения мерзлоты к 2050 году могут составить 250 миллиардов долларов. О том, почему в мире до сих пор нет системы слежения за мерзлотой, почему коренным народам Севера больше негде хранить китов, как мерзлоту разрушили гаражи и ларьки, а также почему в полярных городах надо убирать снег, рассказал корреспонденту РИА Новости Наталье Парамоновой PHD в области климатологии, специалист в области криолитологии, профессор географии и международных отношений Университета Джорджа Вашингтона (США) Дмитрий Стрелецкий.

— Дмитрий, вы часто поясняете, что мерзлоту не надо называть "вечной", как в советских учебниках. Можете уточнить, насколько она не вечная?

— Многолетнемерзлые породы определяются многолетним режимом. Если температура грунта держится ниже нуля два года, то он считается многолетней мерзлотой. Есть же сезонное промерзание, как в Москве, Санкт-Петербурге или Нью-Йорке. Бывает промерзание больше года, такой мерзлый снег называется "перелеток": наморозило, и оно пережило лето.

Получается лексическая коллизия. Мы привыкли говорить "вечная мерзлота", но на самом деле верно говорить, исходя из определения, "многолетняя".

— Мерзлота везде одинаковая, как лед в морозилке или как?

— Мерзлота — это температурное состояние. Может быть скала с температурой ниже нуля градусов в течение двух лет, а могут быть мерзлые грунты типа песка и глины. В таких грунтах у нас содержится лед, который при оттаивании превращается в воду. Это влияет на характеристики грунта. Мерзлота очень разная.

Мы живем в новой реальности. То, что мы живем в новой реальности с COVID-19, все понимают, а то, что мы живем в новой реальности из-за изменения климата, не все. У нас новая Арктика. Она очень сильно изменилась даже за последние 20 лет. Эти изменения повлияли и на состояние вечной мерзлоты, но мы не готовы жить в этой реальности, потому что мы считали, что мерзлота не меняется в условиях временного отрезка, когда построено здание. Предполагалось, что будут колебания температуры, но в среднем все будет хорошо. Главное, чтобы вы техногенно ничего не нарушили: не было протечек, которые могут растопить мерзлоту.

Но оказалось, что температура мерзлоты меняется вслед за климатом, поэтому только следить за протечками уже недостаточно. Необходимо проводить постоянный температурный мониторинг и визуальные обследования.

— Как же это организовать, на какой глубине, например?

— Над этим думает сейчас Всемирная метеорологическая организация (ВМО), Продовольственная и сельскохозяйственная организация ООН (ФАО) и другие научные и околонаучные заведения.

Надо уточнить, что мы говорим о мониторинге вечной мерзлоты в ненарушенных человеком условиях, то есть в условиях дикой природы. Данные с таких площадок дадут нам фон происходящих изменений.

Росгидромет может обеспечивать мониторинг многолетней мерзлоты. Сейчас мониторят на глубине до трех метров, но надо бы увеличить до десяти метров.

— Я правильно понимаю, что в городах тоже нужен мониторинг, потому что там очень сильное антропогенное влияние, которое может существенно изменить мерзлоту?

— Да, и такой мониторинг когда-то проводился в том же Норильске. Однако проблема не в методике измерения — ее несложно сделать, проблема в том, кто будет отвечать за сбор и анализ информации. Допустим, организация выиграла тендер на мониторинг мерзлоты, поработала пять лет, а потом не выиграла тендер, забрала данные и ушла. Необходимо продумать, как сохранять эти данные и как сделать их общедоступными.

В городской среде на фоновые изменения накладываются изменения, связанные с деятельностью человека. Антропогенное влияние на мерзлоту различается от объекта к объекту, поэтому мы не можем мониторить город в целом. То есть нужно наблюдать за поведением мерзлоты по углам дома и, может быть, по центру. Устанавливаются датчики или логгеры, которые могут автоматически мерить температуру и передавать данные даже по сотовой связи. Наблюдать за температурой можно будет в реальном времени. У диспетчера будет установлена лампочка, которая будет загораться при превышении критических отметок.

Я так предполагаю, что у нефтяных и газовых компаний такие сети стоят. Теоретически большее беспокойство вызывают полярные города, у которых нет средств для организации такой сети.

— Я бы сказала, что нас пугают потеплением, но нам не страшно, потому что Арктика далеко и людей там живет очень мало. Как же нам испугаться, чтобы что-то делать: тратить деньги на мониторинг, например?

— Когда мы говорим о темпах глобального потепления, то говорим о среднегодовых температурах. Средних показателей сложно бояться. Вы же не боитесь средней температуры по больнице, вы боитесь, что у вас высокая температура и при этом она продолжает расти. Тем не менее это дает понимание психологического феномена, но не делает этот показатель менее значимым.

Почему все-таки надо бояться и принимать меры. Перепады температуры есть в Москве, и перепады температуры есть в Арктике. Только там меньше людей живет, поэтому никто на перепад жаловаться не будет. Если же говорить о мерзлоте, то ее состояние определяется на такой глубине, куда не проникают сезонные колебания.

Когда же мы обсуждаем температуру мерзлоты, то свалить на временный скачок уже нельзя, поэтому температура мерзлоты – это индикатор глобального изменения климата.

— Все равно не очень страшно, чтобы вкладывать кучу денег в мониторинг.

— Теперь, почему все-таки страшно. Сваи домов в полярных районах уходят в мерзлоту на 10-20 метров, то есть как раз на глубину, где происходит отклик мерзлоты на изменения климата. Мерзлоту мы не видим, есть какие-то проявления, но точно мы не понимаем, что с ней происходит. С поверхности мы можем видеть, что лед на поверхности растаял, поверхность осела, дорога тоже и трубопровод. Это мы видим.

Допустим, была мерзлота минус 5 на глубине, где сваи, а за последние 20-30 лет она стала минус 2, но мы этого не видим, мы это можем только измерить. Чем грозит такое потепление мерзлоты? На мерзлоте стоял дом, может, плита фундаментная была, и рассчитано все это было исходя из несущей способности мерзлоты при минус 5. Когда мерзлота стала минус 2, то несущая способность ее упала вдвое. То есть очень маленькое изменение температуры мерзлоты ведет к очень сильному изменению несущей способности фундаментов зданий, на ней построенных. Контролировать это можно, только если мониторить температуру мерзлоты.

Кроме температуры, надо следить за составом мерзлоты. Как я уже говорил, она может быть скальной, и тогда ее механические свойства не сильно меняются, но может быть песок со льдом, или лед с торфом, или все эти фракции в разных пропорциях. Когда строится здание, то берется состав грунта в настоящее время. Никто не предполагает, что свойства грунта будут меняться. Все смеялись, что слишком дорогим был Трансаляскинский нефтепровод, но оказалось, что они были правы, когда заложили в расчеты возможность изменения мерзлых грунтов. Обычно такого не делают из соображений экономии.

— Я слышала такое мнение, что если бы нормы строительства не нарушалась, то и проблем бы не было. Природа была бы цела, а с ней и мерзлота. Что климат, конечно, меняется, но все-таки поведение человека приводит к основным проблемам?

— Даже если все построено идеально и не разрушает ни ландшафты, ни поверхностные грунты, все равно мерзлота меняется. Недавно были статьи о канадской Арктике. Там вроде бы нет разрушения поверхностного слоя мхов, которые сохраняют мерзлоту, но все равно ученые фиксируют увеличение протаивания. Потепление климата ухудшает состояние мерзлоты.

Как строить на мерзлоте, понятно, но теперь нужно обязательно учитывать изменение климата. С новым строительством, я бы сказал, проблем нет. Понимание, как меняется мерзлота, есть. Вопрос возникает с объектами, которые были построены 30-40 лет назад, когда мерзлота считалась вечной.

— Создается впечатление, что за всем в мире наблюдают: за загрязнением воздуха, температурой и прочим, а мерзлота одна беспризорная?

— Система наблюдения за мерзлотой есть везде в каком-то виде. Проблема в том, что нет координации. В основном мониторинг фонового состояния мерзлоты делают различные группы ученых, и нет координации на уровне страны.

Такая координация на уровне страны есть только в Швейцарии. В Канаде, например, есть геологическая служба Канады, и она меряет, есть Штаты, где тоже меряют, есть университеты с научными проектами по замерам. Но все это разрозненно.

Наша же идея, которую мы пытаемся продвигать много лет, это всемирная сеть наблюдения за мерзлотой. Должна быть единая база данных и возможность ей воспользоваться. Доступ к ней может иметь любой ученый или начальник ЖЭКа в Норильске. Им обоим нужна информация о том, что происходит с мерзлотой.

При этом в городах должны быть свои службы, которые наблюдают за мерзлотой под каждым домом: периметр и центр.
Если мы пытаемся понять, что происходит с климатом, с Арктикой, с природными системами, то надо измерять. Но в Арктику тяжело попасть чисто физически, и это дорого.

— Насколько ЧП в Норильске оказало влияние на настроения? Витает уже в воздухе идея общей сети наблюдения за мерзлотой?

— Мы уже об этом говорим много лет, но значительной реакции не было. ЧП в Норильске вроде бы повлияло. Состояние мерзлоты начинает волновать инвесторов. Им важны измерения, что-то они спрашивать начинают. Идею сети наблюдений за мерзлотой продвигал в 2015 году Дмитрий Рогозин. Проблема с мерзлотой системная, и она не уйдет никуда, не замерзнет обратно, а будет таять. Опять же мне причины ЧП в Норильске не известны, но внимание к мерзлоте и безопасности оно повысило — это факт.

Похоже на ситуацию с ливневыми дождями в Москве. Изменение климата привело к тому, что стало выпадать больше осадков за более короткий промежуток времени. Переждать это явление нельзя, надо поменять водостоки. С мерзлотой тоже нельзя переждать.

В Норильске в 40-50-х годах заключенные долбили скалы, строили сталинки, все выглядело как Санкт-Петербург, сталинский неоклассицизм. Все стоит до сих пор, потому что на скале, не важно, что там мерзлота. А при Хрущеве скалы закончились, и надо было выходить на пески, глины, в которых лед. Стали строить на сваях, но сваи не всегда помогают. Людям, которые придумали строить на сваях, дали Ленинскую премию и назвали улицу в Норильске в их честь — улица Лауреатов. Сейчас на улице Лауреатов многие дома посносили, так как фундаменты не обеспечили надежность сооружений в условиях повышения температуры мерзлоты.

— В прошлом году вы написали научную работу, где оценили убытки России от таяния многолетней мерзлоты. Какие регионы рискуют больше всего?

— В России 65 процентов территории расположено на многолетней мерзлоте. Она есть в Мурманской и Архангельской областях, но для этих регионов таяние не так страшно. Экономика там построена не только на предприятиях, а еще на множестве исконных деревень и городов, построенных не на мерзлоте. В своей работе мы выделили девять регионов, где на мерзлоте расположено буквально все: дороги, дома, инфраструктура и предприятия. Это Ненецкий АО, Коми, Ямало-Ненецкий АО, Ханты-Мансийский АО, Красноярский край, Якутия, Магаданская область, Чукотка и Камчатка.

Мы учитывали осадку грунта при оттаивании и потерю несущей способности из-за потепления мерзлоты. Эти два фактора сказываются на состоянии зданий и сооружений. Мы посмотрели лучшие климатические модели и спрогнозировали изменение мерзлоты, а вслед за этим связанные с этим убытки. Но могут быть еще негативные явления: паводок на реке, плохие погодные явления, какие-то экстремальные ситуации. Мы учитывали только изменение климата. Потери в деньгах к середине XXI века от деградации мерзлоты составят 250 миллиардов долларов. Мы учитывали, что разрушаться будут здания, дороги и промышленная инфраструктура.

Человек может уменьшить те суммы, что мы рассчитали, а может увеличить. Мониторинг и грамотное управление городами сократит издержки, неграмотное — увеличит. Эти цифры — средние, а точные цифры будут зависит от человека.

Опять же сумма убытков — вещь относительная. Олимпиада в Сочи стоила 55 миллиардов долларов, предотвращение убытков в 250 миллиардов долларов могут обойтись примерно в эту сумму. Сейчас стали это немного понимать. Однако опять есть социальные выплаты и на них тратят деньги, потому что это приятно и объяснимо, а тратить деньги на мерзлоту и адаптацию — не такая популярная мера.

— А есть какие-то простые решения для городов, расположенных на мерзлоте?

— Существуют простые инженерные решения, если у вас что-то падает, вы можете посмотреть, стоит ли это содержать или просто снести. Если все-таки стоит содержать, то какие инженерные решения нужно принять, чтобы структура оставалась. Это на уровне зданий и сооружений.

На уровне города существуют очень простые методы планирования, которые позволяют управлять мерзлотной обстановкой. Есть простое решение — снег убирать. Снег, он как одеяло. Если у вас много снега, то вы, как одеялом, накрыты и холод не проникает в землю, то есть мерзлота не поддерживается. А если это одни и те же места, куда вы снег сваливаете, то там и дома быстрее начнут разрушаться. Если коммунальные службы понимают, как перераспределять снег, то это 50 процентов успеха. Мы об этом студентам на первом курсе рассказываем, а многие мэры полярных городов об этом не знают.

Если нет простого температурного мониторинга, который копейки стоит, то вы замечаете проблему, когда дом начинает трескаться или трубопровод начинает прорывать. Городская среда состоит из компонентов: дороги, коммуникации, здания. Они интерактивно общаются между собой и влияют на природную обстановку. Если не понимать, как она меняется, то любое изменение компонентов может привести к катастрофическим последствиям.

Например, в 90-х годах во многих городах на мерзлоте появились ларьки, частный бизнес. Вот вы поставили ларек в Воркуте, в Якутске, поставили его рядом с дорогой, продаете там сигареты. Там зимой холодно и летом не жарко, и вы туда провели электричество и поставили обогреватель. И вот ваш ларек тепленький и начинает растапливать мерзлоту. Когда ларек покосится, вы его передвинете, а в точке, где-то под ним, растаяла мерзлота. Частный бизнес в 90-х сильно повлиял на мерзлоту. Во многих местах она так и не восстановились. Какая бы модель ни была точная, вот такие вещи она не учтет, поэтому в каждом конкретном примере надо с администрацией разговаривать о таких вещах. Люди любили в гараже посидеть, машину починить, обогреватель поставить, и под этим гаражом тоже все растаяло, но об этом все забыли 40 лет спустя и поставили на этом месте дома.

— Насколько лесные пожары влияют на мерзлоту? Аляска и Сибирь горели в прошлом году, мерзлота от этого тает?

— Да, пожары растапливают, но нужен же лес, тайга. Это проблема таежная, а многие полярные поселения расположены в зоне тундры, хотя и тундра может гореть. На Аляске последние два года сильные очень пожары, они растапливают, меняется после пожара растительность, это тоже влияет на мерзлоту.

— Кажется, мерзлота не только проблема России. Как на Аляске дела обстоят?

— Восприятие, конечно разное, то есть на Аляске масштаб другой. Там самое большое поселение — 4,5 тысячи человек живет. Это не Якутск, не Норильск, где 178 тысяч. Это совершенно другая инфраструктура, домики маленькие, их можно домкратом поднять, если что. Совершенно другие решения, но у них и другие проблемы с мерзлотой. У них ледники тают, в которых они хранят китовое мясо.

Им дают квоту — 25 китов в год могут всего убить. И, соответственно, они убивают кита. Вы представляете себе, что такое кит? Это больше, чем эта комната, и они всей деревней эту пару китов поймали и поделили. Ни в какой холодильник не влезет этот кит. И там штук 70 у них ледников, и вот 300 лет китобои хранят это мясо в мерзлоте. Натуральный холодильник. То же самое в России, при Советском Союзе у них очень много было построено таких, например, Ямбурге или Усть-Порту. И у нас ненцы, якуты тоже пользуются.

Представьте, что у вас была морозилка — 18 градусов, а она становится минус 15, минус 12, минус 10, минус 4. При минус 4 это мясо еще в минусе, но уже какие-то бактерии, плесень начинает расти. Домик-то поддомкратил, он как изба, а с продовольственной безопасностью проблемы.

У всех разные проблемы с мерзлотой, в России проблемы, что дома разрушаются, трубопроводы и инфраструктура.

— Сейчас тренд на развитие арктических территорий, как их развивать можно, чтобы не порушить окружающую среду?

— У нас всегда разговор про устойчивое развитие переходит в разговор об устойчивом росте, но уже есть примеры, когда города исчезают или сжимаются. Почему мы не думаем об этом?

Возьмем Воркуту — это город, где добывали уголь, инфраструктура там рассчитана на 300 тысяч человек, а сейчас там живет 80 тысяч. Уголь перестал быть нужен, и город сжался. В США такая же проблема, все обсуждают устойчивое развитие городов в контексте роста, нас больше, города больше. А как устойчиво сжиматься? Флинт, Детройт, они должны сжиматься, а как это делать, не ясно.

Ссылка: https://ria.ru/20200616/1572965097.html