Ростовской области присвоен высокий индекс погодно-климатического риска. Согласно результатам исследования, проведённого специалистами главной геофизической обсерватории им. А. И. Воейкова (ГГО), количество экстремальных метеорологических явлений с каждым годом будет только расти. Как это повлияет на жизнь региона и что позволит людям адаптироваться к изменениям климата, donnews.ru рассказала сотрудник отдела динамической метеорологии и климатологии ГГО Елена Акентьева.

— Что такое индекс погодно-климатического риска и какие факторы учитываются при его расчёте?

— Индекс включает комплекс гидрометеорологических и социально-экономических параметров. Это, с одной стороны, повторяемость и интенсивность неблагоприятных погодных явлений, которые нанесли ущерб. Здесь учитывается площадь охвата и длительность их воздействия. С другой — социально-экономические факторы: плотность населения и валовый региональный продукт (ВРП). Мы сформировали базу данных этих значений для разных регионов России.

— В Ростовской области этот показатель особенно высок. С чем это связано?

— По нашим данным, в Ростовской области ежегодно регистрируется примерно 18 неблагоприятных метеорологических явлений, которые нанесли экономический ущерб. Это довольно много. Для сравнения: в Санкт-Петербурге их максимум 6-7 в год. Наибольший ущерб экономике области наносят сильные ветры и дожди. На их долю приходится 20% от общего числа случаев. По 10% — на град и высокую степень пожароопасности. И от 5% до 10% случаев ущерба связаны с гололёдными отложениями и сильной жарой. Кроме того, негативно воздействуют различные экстремальные гидрологические явления, такие как половодье, паводок и низкая межень. Что касается социально-экономических характеристик, то Ростовская область занимает 12-е место в России по ВРП, 6-е место по количеству населения и 25-е место из 85 субъектов по его плотности. Все эти факторы, действуя совместно, и обуславливают большую величину индекса погодно-климатического риска.

— Как эти риски влияют на жизнь региона?

— Неблагоприятные погодные явления прямо и косвенно отражаются на качестве жизни и здоровья людей. Например, увеличение числа засух влияет на эффективность сельского хозяйства и, как следствие, может привести к дефициту продуктов питания. Конечно, для Ростовской области этот риск не очень высок, но всё-таки он есть. Дефицит качественной питьевой воды может стать причиной роста числа острых кишечных инфекционных заболеваний. Повышение температуры воздуха приводит к изменению ареалов распространения переносчиков некоторых инфекционных заболеваний. Например, на Юге России повышается вероятность заражения геморрагической лихорадкой. Этот вирус распространяется комарами и клещами, а для их размножения погодные условия становятся более благоприятными.

— Среди других регионов с большими погодно-климатическими рисками названы также Поволжье и Южный Урал, Новосибирская и Кемеровская области. Все они расположены в разных частях страны. Что общего между ними и Ростовской областью?

— Поволжье во многом сходно с Ростовской областью и по социально-экономическому развитию, и по климатическим условиям. Большое влияние на жизнь региона там также оказывают сильные ветры. Вообще, с ними связано максимальное количество рисков во всей стране. Что касается азиатской территории, то там так же, как и в южном регионе, высока вероятность наводнений и пожаров.

— Может ли деятельность людей как-то влиять на этот показатель? Что необходимо, чтобы ситуация изменилась?

— Конечно, влияет. Благодаря своевременной реакции властей, к примеру, удалось снизить уровень пожароопасности в регионе. Департамент лесного хозяйства инициировал создание областного закона, который устанавливает довольно высокие штрафы за массовые палы сухой травы, которые распространены у сельхозпроизводителей. А поскольку 80% причин возникновения ландшафтных пожаров связано с человеческим фактором, их число заметно сократилось. Среди рекомендаций, которые мы дали по результатам исследований, — внедрение влагосберегающих технологий в сельском хозяйстве, потому что большое количество воды просто испаряется. А в сфере строительства необходимо обновлять нормативные документы, поскольку многие правила зачастую уже устарели. Они не учитывают последние данные об экстремальных осадках или температурах.

— В исследовании, проведённом вашими специалистами, прогнозируются изменения климата вплоть до середины XXI века. Каким же он будет к 2050 году?

— Вот это как раз сказать очень трудно. Скорее всего, климат области станет более сухим. Зима всё-таки будет прохладная, но в среднем теплее, чем сейчас. Самое главное — предполагается, что возрастёт экстремальность климата. Это значит, что на общем фоне будут сильнее выражены отклонения в сторону либо очень жаркой погоды, либо, наоборот, очень холодной. Это касается и режима осадков.

— Что нужно делать в меняющихся условиях?

— Наиболее актуальными становятся правильно разработанные меры адаптации к современным и будущим климатическим изменениям. Например, в сфере управления водными ресурсами это максимально возможное распространение систем оборотного водоснабжения в энергетике и промышленности; модернизация устаревшей системы орошения, при которой вода на орошаемые участки поступала по каналам и лоткам открытым способом; модернизация систем транспортировки воды в ЖКХ; увеличение количества средств учёта объёмов забираемой воды.

Для здравоохранения важно разработать систему оповещения населения и различных служб о ситуации появления тепловых волн; создать специальный орган, занимающийся координацией деятельности медицинской службы МЧС, Центра медицины катастроф, скорой помощи и пожарной службы, в задачу которого входит оперативное информирование указанных служб и разработка превентивных мероприятий по предотвращению вреда здоровью населения; разработать меры по увеличению доступности медицинской помощи, особенно для городов, в возрастной состав которых входит больше 40% представителей группы риска (детей, людей старше 75 лет). В частности, необходимо внедрить систему патронажа пожилых людей с хроническими заболеваниями сердечно-сосудистой системы и органов дыхания во время тепловых волн. Также важно оснастить кондиционерами больницы и детские сады.

В области энергетики целесообразно предпринимать дополнительные меры для повышения надёжности систем охлаждения энергоблоков ТЭС и АЭС, в частности подготовить резервные системы охлаждения (дополнительные резервуары воды, градирни и т.д.), а также организовать мониторинг повторяемости и интенсивности смерчей как одного из самых опасных метеорологических явлений для генераторов энергии.

Ссылка: http://www.donnews.ru/V-Rostovskoy-oblasti-vozrastet-ekstremalnost-klimata_103941

Повышение средней глобальной температуры на 2°C приведет планету к катастрофическим последствиям. Чтобы этого не допустить, у человечества есть не больше 20–30 лет.

Директор Центра экономики окружающей среды и природных ресурсов НИУ ВШЭ Георгий Сафонов изучил влияние климатических рисков на ситуацию в странах Центральной и Восточной Европы, Кавказа и Центральной Азии. Ученый утверждает: адаптация к изменениям климата у правительств не в приоритете, а потенциальные угрозы в основном оцениваются чисто экономически и почти никогда — как социальный вызов, пишет IQ.

Что с погодой?

Резкое потепление

В исследовании страны Центральной и Восточной Европы, Кавказа и Центральной Азии (сокращенно СЕЕССА — Central and Eastern Europe, Caucasus and Central Asia) включают 27 государств: Албания, Армения, Азербайджан, Беларусь, Босния и Герцеговина, Болгария, Хорватия, Чехия, Эстония, Грузия, Венгрия, Казахстан, Кыргызстан, Латвия, Литва, Македония, Молдова, Черногория, Польша, Румыния, Россия, Сербия, Словакия, Словения, Таджикистан, Украина, Узбекистан.

Глобальное потепление в этом регионе идет быстрее, чем в среднем по миру. По данным Межправительственной группы экспертов по изменению климата (МГЭИК), за последние 160 лет среднегодовая температура поверхности Земли увеличилась более чем на 0,8°C. В то время как в странах СЕЕССА за 112 лет — на 1–2,5°C, а наибольшими темпами потепление происходило в два последних десятилетия.

Изменение среднегодовой температуры поверхности Земли, 1900–2012 гг.

Темно-красный и темно-синий цвета в регионе СЕЕССА указывают на потепление на 1–2,5°C за последние 112 лет. Источник: МГИЭК AR5, 2014

Изменение уровня осадков

С 1950 по 2012 год количество осадков в рассматриваемых странах значительно отклонялось от нормы: ежегодно сокращалось от 2,5 до 50 мм в некоторых районах Южной Европы, Кавказа, Центральной Азии и России, но повышалось от 2,5 до 100 мм в северных регионах. В целом на территории СЕЕССА осадков было значительно меньше, чем у соседей — в Юго-Западной Европе, на Ближнем Востоке, в Китае и Африке.

Изменение среднегодовых осадков, 1950-2012 гг.

Синий цвет — регионы с увеличением осадков, коричневый — с уменьшением, белый — с отсутствием изменений с 1950 года. Источник: МГИЭК AR5, 2014

Неспокойные сценарии

«Наблюдаемые климатические изменения уже затрагивают все страны, но худшее еще впереди, — говорит Георгий Сафонов. — Прогнозы МГЭИК вызывают беспокойство. Все сценарии показывают, что потепление продолжится и усилится к концу XXI века».

К нагреву поверхности Земли и, соответственно, большему тепловому излучению приводит рост концентрации парниковых газов в атмосфере. На самый оптимистичный взгляд (так называемый сценарий RCP2.6), уровень концентрации достигнет пика в 2010–2020 годах, а затем начнет снижаться. В этом случае к 2100 году среднегодовая температура в странах СЕЕССА может измениться на 1–3°C.

По самым пессимистичным оценкам (сценарий RCP8.5) концентрация будет повышаться в течение всего XXI века. В итоге в странах СЕЕССА потепление достигнет 5–7°C и более.

Согласно прогнозам ученых, оптимистичный сценарий по осадкам — рост их количества до 10%, наиболее суровый — уменьшение до 30% в южных регионах, на некоторых территориях ожидается увеличение до 40%.

Это значит, что для южных стран и регионов засухи и волны жары станут более частыми и опасными, а на севере и востоке превышение нормы осадков приведет к наводнениям, нарушениям привычных гидрологических режимов, росту опасных гидрометеорологических явлений.

Кроме того, что все это скажется на экосистеме и существенно повлияет на экономику, разнообразными и крайне неблагополучными будут социальные последствия. В первую очередь — воздействие на здоровье, благосостояние, снижение продолжительности и качества жизни людей, рост неравенства и небывалые в истории миграционные процессы.

Катаклизмы: чего ждать

Потепление на 2°C может привести к миграции около 300 млн человек, а на 3°C — способно оставить без доступа к питьевой воде и спровоцировать переселение 3 млрд жителей планеты.

В странах СЕЕССА чистая питьевая вода сегодня доступна для 84% населения. Однако в отдельных регионах положение крайне тревожное: в Таджикистане этот показатель 47%, в Узбекистане — 51%, в Армении — 61%, в Кыргызстане — 66%.

Наводнения, нехватка питьевой воды, загрязненность водоемов усилят опасность инфекционных болезней. Засуха поднимет пыльные бури, которые переносят на большие расстояния мелкие частицы и опасные химические загрязнители. Повышение температур вызовет более частые и продолжительные тепловые волны, жара повлияет здоровье человека, увеличит заболеваемость и смертность.

В Западной Европе в результате жары в 2003 году погибло 74 тыс. человек, в Центрально-Европейской части России летом 2010 жара и загрязнение воздуха от лесных пожаров унесли 54 тыс. жизней.

В зоне риска также продовольственная безопасность. Изменения климата в ближайшие 20–30 лет снизят урожайность зерновых и других культур. Рост «климатообусловленной» продуктивности в сельском хозяйстве начинает сменяться падением, а в перспективе, без адаптационных мер, агропромышленников ждет огромный ущерб.

В России после 20 лет такого роста засуха 2010 и 2012 годов «забрала» 33% и 25% урожая зерновых соответственно. К 2050 году, если не приспособиться к погодным переменам, потери от сокращения урожайности могут достигнуть около $4 миллиардов.

Тающая вечная мерзлота ставит под угрозу три четверти населения Арктики, наносит урон инфраструктуре — зданиям, газопроводам, теплосетям и т.п. Это особенно важно для России, где вечная мерзлота покрывает две трети территории.

Таяние постоянно замерзшего грунта уже сейчас причина более 5000 аварий на нефте- и газопроводах, разрушения дорог, строений, линий электропередач.

Потепление высвобождает вирусы и опасные бактерии, казалось бы «погребенные» в вечной мерзлоте. Они просачиваются в водоемы, усиливая вероятность распространения инфекций.

Только в Якутии более 15 тысяч скотомогильников — захоронений крупного рогатого скота, погибшего от сибирской язвы за последние несколько десятилетий.

Споры сибирской язвы сохраняются больше века, потепление приведет к тому, что они могут быть перенесены на далекие расстояния, что подвергает риску население близлежащих и отдаленных регионов.

Угрозы на контроле

Степень понимания опасности демонстрируют национальные доклады, которые публикуют правительства стран СЕЕССА.

Георгий Сафонов проанализировал отчеты государств-участников Рамочной конвенции ООН об изменении климата (РКИК ООН). Ситуация, по выводам ученого, существенно отличается в зависимости от страны, но есть и общие приоритеты:

• повышение температуры воздуха считают фактором риска абсолютно все;
• ущербом здоровью населения обеспокоены (ожидают, что воздействие не просто увеличится, а будет значительным) две трети государств, в первую очередь — Армения, Грузия, Венгрия;
• инфекционных болезней опасаются около половины стран, в первую очередь Армения и Киргизия;
• большинство ожидает негативных последствий от наводнений, в наибольшей степени Армения, Азербайджан, Сербия;
• губительные результаты засухи предвидят треть стран;
• береговой эрозией и повышением уровня моря озабочены лишь Албания, Словения и Россия;
• риски оползней, камнепадов и лавин актуальны для горных стран Кавказа и Центральной Азии (Армения, Грузия, Таджикистан, Узбекистан).
• сокращение доступа к воде прогнозируется в Центральной Азии (Казахстан, Таджикистан, Киргизия, Узбекистан), Молдове и Македонии;
• крайне обеспокоены воздействием изменения климата на городскую/сельскую инфраструктуру и повреждение лесов около трети стран, в первую очередь Латвия и Россия;
• половина государств предвидит угрозы для продовольственной безопасности (производства продуктов питания).

Адаптация на тормозах

Однако признать наличие проблем — еще не значить их решить. Многие государства до сих пор не добились успеха в разработке соответствующих национальных стратегий, а правительственные декларации часто не подкрепляются реальными действиями, отмечается в исследовании.

Происходит это в том числе из-за нехватки финансов, низкого приоритета климатических угроз перед традиционными задачами экономического развития и простого непонимания сложности климатической ситуации.

Некоторые страны делают ставку на кратковременные выгоды, не думая о долгосрочных последствиях, как в случае с тем же сельским хозяйством (треть представителей СЕЕССА — Беларусь, Болгария, Эстония, Казахстан, Латвия, Россия и др. — считают, что изменение климата позитивно влияет на агроотрасль).

Государства со сравнительно высоким уровнем дохода, в частности, Россия и страны Балтии, демонстрируют больший прогресс в вопросах климатической политики. Страны с низким и средним уровнем, например, Кыргызстан и Таджикистан, обладают невысоким потенциалом в сфере получения и анализа данных, слабой научно-исследовательской базой, испытывают дефицит квалифицированных специалистов, поэтому нуждаются в международной поддержке.

Ссылка: https://thinktanks.by/publication/2020/02/09/kakim-klimaticheskim-riskam-podverzheny-strany-tsentralnoy-i-vostochnoy-evropy.html

Накануне Дня российской науки обозреватель «Комсомолки» Александр Милкус в прямом эфире на Радио «КП» побеседовал с главным ученым страны

- Александр Михайлович, сегодня - День российской науки. Какими достижениями мы можем похвастаться в такой день?

- Вы сразу задаете очень серьезный вопрос...

Давайте сначала поздравим всех с Днем науки. Со стороны Академии наук это вдвойне поздравление, потому что 8 февраля - день создания по указу Петра Первого Российской академии наук - и университета, и гимназии. Это важный праздник для академической науки. Я поздравляю всех наших ученых, инженеров, всех, кто работает в сфере науки, техники и наших технологий.

Давайте поговорим о том, какие есть успехи, что в последнее время происходит с нашей наукой. У нас традиционно принято (хотя это и не бесспорно) рассматривать науку, деля ее на фундаментальную, поисковую и прикладную. Конечно, можно говорить, что наука едина, и вообще говоря, ее цель - как можно быстрее фундаментальные знания внедрить в народное хозяйство, бросить в рынок, в новые виды вооружений, которые нужны, для того чтобы поддерживать обороноспособность страны. Тем не менее, когда спрашивают у Академии наук, что новенького, то прежде всего, наверное, имеют в виду результаты фундаментальных исследований.

- Ну почему? Мне, например, интересно, когда мы свой собственный массовый смартфон создадим?

- Это - прикладные исследования. Но я бы начал все-таки с фундаментальных.

Фундаментальная наука традиционно во всем мире в основном поддерживается государством, а не бизнесом. Почему? Очень просто. Есть риск неполучения результата, который ты надеялся получить. Риск очень большой.

У нас есть результаты на тех направлениях науки, которые были традиционно сильны еще в советское время, которые сохранили и ресурсы, и кадры, и соответствующее оборудование. И это прежде всего естественные науки. Это и физика, и науки о Земле, это космос. Это химия.

Кто на Нобелевскую?

- Если показатель успеха - Нобелевский лауреат, то у нас их как-то давно уже не было...

- Знаете, какое финансирование фундаментальных исследований в стране? Около 160 млрд. рублей в год - 2 млрд. евро. Это финансирование одного приличного европейского университета и существенно меньше, чем финансирование ведущих американских университетов. Вы хотите сказать, что при таком финансировании фундаментальных исследований мы с вами должны соревноваться по числу Нобелевских премий с Америкой, с Европой?

- Но вы же сами сказали, что у нас с советских времен сохранились заделы по естественным наукам, по наукам о Земле... А сейчас говорите, раз денег нет, то и прорывов, достойных нобелевки, не будет.

- Думаю, что Нобелевские премии у нас еще будут. Потому что постепенно, не быстро, но все-таки мы выстраиваем современную фундаментальную науку. Наверное, самое знаковое событие в прошлом году - это запуск и выход на дежурство космического аппарата «Спектр-РГ». На нем стоит два рентгеновских телескопа - один наш, второй немецкий. Запуск осуществлен нашей ракетой-носителем. Мы вывели этот космический аппарат в нужную точку, так называемую точку Лагранжа. Этот аппарат уже производит съемку нашей Вселенной с уникальной чувствительностью. С его помощью мы ожидаем открыть тысячи новых звезд и других образований!

- Это второй со времен распада СССР научный космический аппарат, который у нас появился. И единственный, которым наши ученые располагают сегодня...

- Второй, на мой взгляд, очень интересный результат, который мы получили, - из области наук о Земле. Изучен результат влияния метана на потепление на нашей планете.

Что происходит? Потепление на планете есть, от этого никуда не денешься. Причем, если по планете оно в среднем 2 градуса, то в нашей Арктике потепление где-то 3,5 градуса. Вечная мерзлота очень важна для устойчивого существования северных территорий.

Метан, который в условиях отрицательной температуры находится в так называемых газогидратах на дне или на суше, теперь начинает выделяться в атмосферу.

Метан - сильный парниковый газ, он во много раз сильнее с точки зрения непропускания инфракрасного излучения с поверхности Земли, чем углекислый газ. И вот начинается существенное добавление метана в атмосферу с арктических шельфов. Результаты, которые получены нашими учеными в ходе экспедиций в арктические моря, говорят о том, что есть серьезная опасность. Появление такого количества метана приведет к тому, что парниковый эффект усилится еще больше. А это, в свою очередь, приведет к дальнейшей деградации вечной мерзлоты.

К необычными зимам придется привыкать

- То есть открытие наших ученых объясняет нынешнюю странную зиму в Европе?

- Ежегодные вариации температуры могут объясняться разными причинами, но важно, что есть сильный тренд на потепление, поддерживаемый природными факторами. Возможно, что даже если мы сейчас выключим всю антропогенную активность (перестанут работать заводы, фабрики, которые производят выбросы в атмосферу), то все равно мы будем наблюдать потепление. Возможно, наша Земля вошла в самоподдерживающийся режим такой раскрутки.

То есть, несмотря на подписание Киотского протокола и Парижских соглашений, этот процесс не остановить. Это серьезный результат фундаментальных исследований.

Он говорит - нужно и дальше детально исследовать то, что происходит в разных местах планеты. Не только на шельфе, но и на суше. Мы каждый год наблюдаем в Арктике появление все большего и большего количества огромных кратеров размером и глубиной в десятки метров. И они тоже связаны с высвобождением метана из-за таяния вечной мерзлоты. И это происходит энергично.

Дополнительно, из-за таяния вечной мерзлоты на суше происходит вынос эрозионного вещества, содержащего углерод, через реки, которые вливаются в Северный Ледовитый океан.

- В прошлые столетия смена климата на Земле проходила довольно долго. А тут такое впечатление, что включили конфорку. Просто разительные перемены на памяти одного поколения. Как это у нас планета так быстро включилась?

- Действительно есть определенная периодичность смен климат на Земле. Она связана с различными солнечно-планетарными эффектами, в том числе с наклонением оси и изменением орбиты Земли. Есть циклы продолжительные, периодичностью в десятки тысяч лет. Сейчас мы с вами находимся всего в нескольких тысячах лет после прохождения максимума температуры на Земле.

- То есть Земля остывает? Тогда почему у нас потепление?

- Мы по чуть-чуть остываем, но деятельность человека спровоцировала то, что температуры пошла вверх. И сейчас, не исключено, наша планета входит в состояние, которое она раньше никогда не испытывала. И насколько она сумеет к новым процессам адаптироваться, это еще вопрос.

- Так и нам, получается, надо адаптироваться...

- А у нас нет выбора. Наши экосистемы смещаются на север. Как отразиться это на распространении лесов? На сельхозугодиях? Это предстоит изучить.

Когда начнем внедрять собственные разработки?

- Так все-таки о своих смартфонах. Можем мы создать собственную микроэлементную базу?

- Про прикладную науку. Действительно, мы все мечтали бы, чтобы как можно быстрее переводить получаемые фундаментальные знания в рыночный продукт. Кто этим должен заниматься? Ученые или инжиниринговые компании?

Все финансирование науки в стране - чуть больше триллиона рублей (160 млрд. - это фундаментальная часть). 70%, а может быть, и больше - это финансирование со стороны государства, а только 30% - это то, что вкладывают компании.

Во всех наукоориентированных странах ситуация противоположная. Там 70-80% - дает бизнес, а государство дает меньшую часть. Пока эта пропорция у нас в эту сторону не сместится, ожидать того, что у нас появится высокотехнологичная продукция, не стоит.

Конечно, это миф, что отраслевой науки у нас вообще нет, она умерла в 90-е и нулевые годы. Она у нас развивается в недрах крупных компаний. «Газпром», «Норникель», «Сбербанк». Они создают инженерные и научные подразделения и решают те задачи, которые им в данный момент диктует рынок. Казалось бы, им вообще академические и университетские ученые вообще не нужны.

Но передовые хайтековские компании за рубежом получают основную прибыль из того, что не только коммерциализируют готовые технологии, а берут знания достаточно глубоко, в области фундаментальных и поисковых исследований. Они сами, по своей инициативе идут в академические институты, берут знания, делают из этих знаний технологии и вбрасывают на рынок совершенно новые продукты с максимальной добавленной стоимостью.

У нас тоже есть некоторые положительные примеры, но их пока не слишком много.

Здесь важно дальнейшее развитие наших успешных компаний, которые умеют коммерциализировать известные технологии, до следующего уровня, когда они почувствуют необходимость обратиться за новым знанием, чтобы повысить конкурентноспособность на мировом рынке. И тогда они неизбежно придут в академическую науку.

Конечно, хотелось бы, чтобы народ скорее почувствовал результаты нашей науки. Но пока дома у нас вся техника - не наша. Карточки Visa и MasterCard - не наша платежная система. Поезд - немецкий. Самолет - французский. А в 70-е годы советское авиастроение производило добрую половину всех летательных аппаратов в мире!

- Как сделать так, чтобы наука у нас опять «полетела»?

Нужно реальное понимание всех - и власти, и общества, что без адекватной поддержки науки и образования - и со стороны государства, и со стороны бизнеса, - мы не сможем конкурировать в этом мире, несущемся вперед на путях научно-технологического прогресса.

Необходимо вернуть престиж науки. Он будет тогда, когда мы всем придем к пониманию того, что наука является общей ценностью для развития общества.

На базе науки должно развиваться общество. Понятие «наука» должно появиться в преамбуле Конституции. В ней сформулировано то, что нас объединяет. В советской Конституции 1977 года говорится про передовую науку. В Конституции РФ 1993 года наука практически не упоминается.

Мы, Академия наук, предложили поправки в три статьи Конституции. В преамбуле хотим добавить фразу «признавая приоритетную значимость науки и технологий для развития страны». В 71 статье, где говорится об основах федеральной политики в разных областях экономического, экологического, культурного развития, мы предлагаем добавить научно-технологическую и образовательную области.

114 статью, где говорится о полномочиях правительства, дополнить такой фразой: «правительство обеспечивает государственную поддержку научно-технологического развития РФ».

- Вы считаете, что ситуация изменится, если эти слова появятся в Конституции?

- Если эти поправки будут приняты - это будет знаково, даже в определенном смысле больше, чем новый закон об Академии науки или новый закон о науке. Это Конституция! Должно быть зафиксировано, что наука - ценность, объединяющая народ.

Когда мы говорим про престиж, надо складывать кубик на кубик, чтобы этот престиж начал расти.

Лекарство от рака

- Александр Михайлович, вы хотели привести пример успешной российской компании, которая основывается на научной деятельности...

- Например, компания BIOCAD. Производит препараты для онкологических больных. Это новое направление. Это не химиотерапия, когда соответствующее антитело подходит к раковой клетке, распознает, а к нему прицеплен еще какой-то фактор воздействия на эту клетку.

В позапрошлом году была дана Нобелевская премия за создание первых средств иммунотерапии рака. Появились препараты, которые позволяют раскрыть раковую клетку для атаки иммунной системы. Ведь мы с вами многие годы считали, что раковая клетка маскируется под свою - то, что она родная для организма. Иммунная система не действует для нее. Механизм «раскрытия» этой клетки, освобождения ее от соответствующей оболочки, если грубо говорить, это как раз принцип действия новых препаратов. И сейчас получаем фантастические результаты - до 40% эффективность воздействия при меланоме уже на высоких стадиях.

BIOCAD ставит задачу освоить у нас в стране производство этих препаратов. Для этого нужно достаточно глубоко уйти в фундаментальную науку.

- Таких компаний не так много. И мы же понимаем, почему это происходит. Мало какая компания готова играть вдолгую. То есть вложить деньги и надеяться на прибыли через лет пять. Компании играют вкороткую. Сейчас вложить деньги и максимально получить прибыль в ближайшее время.

- Пока вложения в водку дают более быструю прибыль и большую прибыль, чем от науки, капиталистическая экономика будет вкладываться в водку.

- Возвращаться к социалистической экономике?

- Государство должно создать условия и помочь, разделить риски, чтобы вложения в науку, которые делает бизнес, были подстрахованы.

- Может быть еще дело в том, что у нас в науке не так много молодежи, которые кроме понимания современной науки еще имеют менеджерские навыки, понимают, как полученные знания применить на практике?

- Для того, чтобы молодежь шла в науку, нужно, чтобы престиж науки в стране восстанавливался.

- Может зарплаты увеличить?

- Это особенно правильно для сохранения науки в регионах. В 2018 году учёным была повышена зарплата до 200 процентов по экономике региона.

Но получилось так - мне ближе физика - по физическим, например, учреждениям. Наши ведущие институты в Новосибирске, которые признаны во всём мире, в расчёте на одного научного сотрудника получили в семь раз меньшую прибавку финансирования, чем в Москве. А в Перми получили в 25 раз меньшую прибавку финансирования. А наша специальная астрофизическая обсерватория на Кавказе получила ноль, потому что в Карачаево-Черкесии зарплаты в три раза меньше, чем в Москве. В результате еще больше увеличился отток научных кадров из регионов.

А в целом по стране надо увеличивать ресурсообеспеченность в науке - оборудование, инфраструктура, зарплаты - в расчете на одно рабочее место. Сейчас у нас в науке трудятся около 700 тысяч человек и из них половина, около 360 тысяч - ученые.

На одно научное рабочее место в стране тратится около 100 тысяч долларов в год, и это по паритету покупательной способности, т.е. в номинальных долларах еще в 2-2,5 раза меньше. У передовых страны -300- 400 тысяч долларов в одно рабочее место. Надо догонять.

- Ну раз нет достаточного финансирования - давайте ничего не делать?

- Есть направления, где наука развивается, где есть ресурсная обеспеченность, где есть кадры, есть инструменты, есть научные школы... Все направления мы сейчас развивать не можем. Поэтому упор делается на ту науку, где мы сильны и где у нас есть хорошие перспективы. Приведу пример Новосибирска.

В этом году под Новосибирском начинается строительство синхротрона СКИФ на основе фундаментальных и прикладных разработок наших физиков-ускорительщиков. . Такие установки позволяют изучать материю на атомарном уровне и получать новые фундаментальные знания в области биологии, медицины, химии. База его - Академгородок.

Там же в ближайшее время наша компания «OCSiAl» планируют открыть завод по производству одностенных углеродных нанотрубок по технологии, разработанной в Академгородке. Он позволит удовлетворить потребность всех компаний в мире, которые работают с использованием этих самых нанотрубок...

- Давайте объясним. Эти нанотрубки позволяют выпускать более прочные материалы...

- В том числе. Они являются основой для наполнения так называемых композитных материалов, которые по многим параметрам, в том числе, прочности и надежности, существенно лучше традиционных.

Передача энергии на большие расстрояния

- По-моему важно, что у нас не только делают ставку на те направления науки, в которых мы не растеряли потенциал. Но идет и создание новых научно-образовательных центров...

- У нас таких НОЦ пока пять. Пермь, Тюмень, Нижний Новгород, Белгород и Кемерово.

- В Кемеровской области, я не так давно было. Экономика базируется на добыче угля, но фактически нет углехимии. Они за 5000 километров везут уголь на запад, и на восток, стоимость угля падает, и производство его становится не то, что не прибыльным - убыточным.

Что у нас есть технологии, с помощью которых можно, уменьшая в десятки, в сотни раз, массу того, что мы экспортируем, при этом увеличивая его добавленную стоимость в десятки и в сотни раз. Углехимия - это сейчас приоритет этого региона. Плюс там же будет развиваться энергетика. Можно уголь тут же превращать в энергию. И передавать ее, экспортировать по линиям электропередач постоянного тока на тысячи и тысячи километров без потерь. Китай, используя наши наработки советского времени, развил эту технологию и научился такой современной умной энергетике.

В Кемерово и этим будут заниматься. Вопрос в том, чтобы государственно-частное партнерство было правильно сформировано и буквально за два-три года у нас появились углехимические производства там.

И вообще, по-прежнему угледобыча - тяжелый труд. Но его можно роботизировать. Современная добыча угля возможна без людей. И это еще одно направление, которое в НОЦ Кемерово обязательно должно развиваться.

Лекарство от коронавируса китайцы придумали на Урале?

- Давайте про коронавирус поговорим. Нашим ученым под силу его победить?

- Я недавно был в Новосибирске, встречался с руководителями «Вектора» (Государственный научный центр вирусологии и биотехнологии). Как раз началась вся эта история с коронавирусом. Они сразу включились в работу, тест-системы сделали и всю страну ими снабдили. Очень быстро и правильно все проделано. Сейчас занимаются вакциной.

- Есть шанс быстро получить вакцину?

- Сейчас нет. По-видимому, она будет разработана через какое-то количество месяцев. Но, судя по динамике заболевания и тем мерам, которые сейчас принимаются во всем мире, будет это уже после того, как пик заболеваемости пройдет. Но в любом случае она нужна будет.

- А тогда почему китайцы скупают наши медпрепараты?

- Потому что надо вылечить всех больных. В том числе и тех, которые будут на спаде эпидемии. Действительно, в 20-х числах января, когда уже было понятно, что Ухань является центром эпидемии, поступило обращение генерального консульства КНР в Екатеринбурге к уральскому отделению Академии наук, Институту органического синтеза. Здесь в свое время синтезировал препарат, известный своим сильным антивирусным действием в отношении так называемых РНК-вирусов, которым является, в частности, коронавирус.

Китайцы обратились с тем, чтобы в порядке гуманитарной помощи, предоставить им какое-то количество этого препарата, чтобы они его могли проверить и быстро его зарегистрировать. Речь идет вообще о двух неделях регистрации - немыслимая скорость! Если он действительно производит нужное действие, тогда после регистрации они у нас будут его закупать.

 Ссылка: https://www.kp.ru/daily/27089.5/4161595/

Мультимедийная пресс-конференция специального представителя Президента Российской Федерации по вопросам климата Руслана ЭДЕЛЬГЕРИЕВА, посвященная проблеме глобальных климатических изменений. 15 лет назад, 16 февраля 2005 года, вступил в силу Киотский протокол.

Какие задачи решил этот международный договор? Для чего потребовалось заключить Парижское соглашение по климату? Почему необходима разработка планов адаптации регионов к климатическим изменениям?

 Видеозапись пресс-конференции

Ссылка: http://pressmia.ru/pressclub/20200206/952647295.html

В ООН прошло подготовительное совещание к июньской конференции по океанам. Ну и что, скажете вы, почему нам это должно быть интересно? А потому, что мировой океан гибнет у нас на глазах и губим его все мы. Но и спасти его можем только мы – вместе. В июне в Лиссабоне странам будут представлены конкретные решения и пути сохранения океанов. План разработан Международной океанографической комиссией ЮНЕСКО. Рассказывает ее руководитель, заместитель Генерального директора ЮНЕСКО Владимир Рябинин.

ВР: Действительно, это мало кому что говорит, потому что люди далеки от океана. Но состояние здоровья океана такое сейчас, что скоро, говоря простым русским языком, «мало не покажется». Целый комплекс вопросов накопился, и это уже не первая, а вторая конференция. [На первой] мы привлекли внимание всего мира к проблеме океана. Сейчас пора уже не только принимать решения, но и посмотреть, где мы находимся. Находимся мы, в общем, не в очень хорошей ситуации. Есть 17 Целей устойчивого развития, 14-я из них - по океану, а у них есть определенные задачи. Ни одна из этих задач пока не выполняется, здоровье океана ухудшается. Требуется принять высочайшие решения на высочайшем уровне и двинуться вперед. Эта конференция – это еще одна попытка остановить падение в пропасть с точки зрения здоровья океана и его последствий для всего человечества. Вот это – ценность конференции. Конечно, страны приехали со своими повестками дня, но то чувство опасности, [понимание] что мы находимся на краю пропасти, уже есть у всех.

Каждый второй вдох – это насыщение кислородом, который порождается океаном

Наша делегация – делегация Межправительственной океанографической комиссии ЮНЕСКО, приехала в Нью-Йорк с планом, как спасти океан. Это научный план выполнения десятилетия «Наука об океане для устойчивого развития». Потому что спасти здоровье океана можно только на основе науки, и у нас есть план того, как это сделать.

ЕВ: Для того, чтобы «приблизить» океаны к жизни простого человека, давайте напомним все-таки, что происходит и каковы угрозы океану?

ВР: Для начала надо сказать, что океаны — это самая большая экосистема нашей планеты, не только по объему или размеру, но и, наверное, 90 процентов биомассы находится в океане. Людям будет полезно, конечно, напомнить, что каждый второй {наш] вдох – это насыщение [организма] кислородом, который порождается океаном. А что происходит? Океан сейчас выпускает на 2 процента меньше кислорода. Океан сейчас так нагрет, а коралловые рифы живут на пределе своего температурного режима, что продолжительные тепловые волны, которые, мы знаем, происходят на суше, и знаем, как это все неприятно, - они также происходят в океане. И вкупе с окислением океана (океан – это по-прежнему щелочная среда, но уже менее щелочная, чем раньше), это приводит к тому, что страдают и коралловые рифы, и целый ряд таких животных, которые там домики строят. В общем, нарушается трофическая (пищевая – ред.) цепь океана, а трофическая цепь океана, она идет от самых мельчайших организмов ну, и, скажем, до китов. И представьте себе, что в середине что-то разорвалось - вот такие вещи происходят. Последний отчет Группы экспертов по изменению климата , который посвящен океану и криосфере в условиях изменяющегося климата, в общем, четко говорит о том, что если в 2100-м году средняя температура Земли превысит на 2 градуса ту, которая была до индустриальной эпохи, то мы должны попрощаться с коралловыми рифами, с большинством коралловых рифов. В коралловых рифах живет примерно треть видов. Значит, мы потеряем треть видов. Сейчас происходит, по сути дела, очередное вымирание видов и в океане, и на суше. И что действует хуже всего на океан, это сочетание факторов: это потепление, это окисление, это хищническое рыболовство и варварские методы рыболовства, и кроме того, продолжающееся загрязнение.

Это еще одна попытка остановить падение в пропасть с точки зрения здоровья океана и его последствий для всего человечества

Немногие знают, что, допустим, в Балтийском море очень сильно изменился состав, там очень много медикаментов, в основном релаксантов. То есть вот таково состояние воды, и в общем, конечно, люди по-прежнему наслаждаются пребыванием на берегу океана, но это уже не везде возможно. Возьмем, например, Карибское море: это островные страны, которые живут за счет туризма, но в результате ряда процессов происходит вредоносное цветение саргассовых водорослей, они попадают на пляжи и создается совершенно неимоверный запах там, их невозможно убрать. И представьте себе – это основная часть экономики государств. Такие примеры можно продолжить, их много, но в целом создается довольно-таки страшная картина, которую нужно показать людям. И вместе с тем есть научно-обоснованные методы управления океаном, которые, собственно, будут предложены в рамках десятилетия и которые мы разрабатываем.

ЕВ: Понятно, что, как Вы сказали, необходимы политические решения на самом высоком уровне. Но мы стараемся все-таки в своих программах и интервью не только рассказывать о том, как все плохо, но и помогать людям понять, что делать и что могут сделать они. Как мы с Вами и все остальные можем, ну, если не спасти океаны, но немножко как-то затормозить развитие болезни.

ВР: Вы знаете, я был практически счастлив, когда сегодня я подходил к зданию ООН и увидел плакат. А войдя в здание, убедился, что плакат – честный. Там написано, что больше в штаб-квартире ООН не используют одноразовый пластик. Действительно, год назад на конференциях, в которых я участвовал, были такие маленькие бутылочки. Бутылочки на один глоток. Это вообще неприемлемо никак. Исключено! Так что что-то можно сделать на уровне обывателя. И каждый человек, если он поймет, что он может, допустим, уменьшить свои выбросы углекислоты, свои выбросы пластика, понимать, что происходит, какие продукты он потребляет, какова стоимость продуктов для Земли … Вот это может сделать ординарный человек, и это очень важно.

Но я хотел бы сказать - мы хотим принять решения, которые бы касались всех слоев вот этих уровней действия. Имеется возможность с помощью продуманной системы развития науки с ориентировкой на определённые наблюдения, создать систему наблюдения за состоянием океана, которая является частью системы наблюдения за Землей. Имеется возможность развить методы обработки информации и прогнозировать состояние. И в этом случае окажется возможным понять последствия принимаемых решений на самом разном уровне. И в принципе, мы видим двустороннее развитие в рамках декады. С одной стороны, мы знаем, что нужно сделать с точки зрения науки, заполнить определенные пустоты в знаниях и, по сути дела, открыть распределенную базу данных и знаний об океане, чтобы все знали куда идти и как это можно использовать. И чтобы эта база данных и знаний обладала определенными положительными надежными свойствами. А дальше это должно пойти в политику, должны быть приняты политические решения о том, как управлять океаном. Вот в этом состоит элемент новизны.

Мы знаем, что происходит, мы знаем, что нужно делать, и видим, как влияют на океан человеческие решения

Потому что раньше океан просто был брошен, и сейчас, например, посланник Генерального Секретаря ООН по океану Питер Томпсон, с нашей подачи правда, он говорит о том, что океан болен и нужны «врачи». Ученые — это и есть «врачи» океана. И когда мы вылечим океан - допустим, что это произойдет, - здоровье океана надо будет поддерживать с помощью управления. Управления на основе знаний экосистемы.

Есть способы управления береговой зоной, есть способы управления прибрежной зоной. В ООН разрабатывается новый закон о том, как управлять сохранением жизни в океане за пределами национальной юрисдикции. В этом направлении очень существенно развитие защитных зон в океане. То есть мы имеем целостную картину того, как можно управлять океаном на основе науки. И что существенно, если эта система получает одобрение стран, то тогда она резко повышает прозрачность принимаемых решений и оценку их последствий. Мы знаем, что происходит, мы знаем, что нужно делать, и видим, как влияют на океан человеческие решения. Так что у нас есть - на самом деле, это наш большой сюрприз - у нас есть решение вопроса, и поэтому на этом совещании, если раньше, допустим, про нашу организацию, про Межправительственную океанографическую комиссию как-то так говорили, что, вот, она «перспективна», то теперь говорят: «Давайте, делайте!». И это – колоссальное изменение в лучшую сторону. У нас есть план сохранения здоровья океана.

Ссылка: https://news.un.org/ru/story/2020/02/1372042

 

Климатические модели, опубликованные в период с 1970 по 2007 гг., представили точные прогнозы потепления глобальной поверхности, подтверждённые впоследствии наблюдениями. Это показывает ценность использования глобального наблюдений для проверки климатических моделей в условиях глобального потепления.

Модели климата - это набор уравнений, описывающих климатически значимые процессы и решаемых на суперкомпьютерах. Они, являясь бесценным инструментом для проверки научных гипотез, также дают общественно важные прогнозы. Первые климатические модели, численно описывающие эволюционирующие и взаимодействующие атмосферу, океан и поверхность суши на сетках, охватывающих всю Землю, появились в 1970-е гг. С тех пор поверхность планеты нагрелась, в значительной степени из-за увеличения выбросов парниковых газа. Хаусфазер и др. (Hausfather et al.) в статье в Geophysical Research Letters ретроспективно оценили успехи опубликованных в период 1970-2007 гг. моделей в прогнозировании климата. Их результаты показывают что физика в этих ранних моделях была точной в прогнозировании наблюдаемого впоследствии глобального потепления поверхности. Ключевым моментом, подчёркнутым авторами, является то, что способность прогнозировать с помощью климатических моделей ограничена тем, что неизвестны будущие климатические драйверы. Многие основные факторы, такие как вызванное сжиганием ископаемого топлива повышение концентрации углекислого газа в атмосфере, зависят от человеческой деятельности и принимаемых решений. Авторы ранних климатических моделей включали оценки будущих климатических драйверов в свои прогнозы. Тем не менее, они не могли знать, например, как мир будет индустриализироваться или каковыми окажутся связанные с этим выбросы CO2. Хаусфазер и др. разработали метод оценки прогнозов ранних моделей климата без «наказания» моделей за их неточные оценки непредсказуемых будущих климатических драйверов. Авторы рассмотрели 17 проекций глобальной средней температуры поверхности, полученных с помощью 14 моделей. Перед применением их метода, было обнаружено, что 10 проекций хорошо согласовались с наблюдениями.

Но когда были учтены неточности в оценках климатических факторов, авторы обнаружили, что 14 прогнозов согласуются с данными. Из трёх неудачных два предсказали потепление поверхности выше и одно ниже наблюдаемого. Разработка надёжных моделей климата на основе понимания климатически значимых процессов, наблюдений и хорошо составленных уравнений является серьёзной научной и вычислительной задачей. Уравнения, описывающие климат, сложны и требуют значительной вычислительной мощности для их решения. В результате климатические модели всегда нуждаются в самых быстрых доступных суперкомпьютерах. Особенно впечатляет, что самые ранние модели, учтённые авторами, смогли произвести точные прогнозы в условиях чрезвычайно ограниченной вычислительной мощности, по сравнению с той, что доступна сегодня. Хотя выводы авторов показывают, что модели климата могут точно предсказать среднеглобальную температуру поверхности, эти прогнозы недостаточны для понимания и адаптации к последствиям продолжающегося изменения климата. Например, региональное изменение климата особенно непредсказуемо, что значительно ограничивает потенциал прогнозирования - даже в масштабах десятилетия, когда климатические драйверы известны. Более того, на основе прогноза одной среднеглобальной температуры поверхности сложно предсказать, например: каким будет подъём уровня моря; как закисление океана, вызванное поглощением атмосферного CO2, будет влиять на морские экосистемы; какими будут частота и масштабы будущих пожаров, засух и наводнений.

Учёным предстоит совершенствовать климатические модели и улучшить понимание последствий изменения климата в условиях «конфликта» между вычислительными возможностями и необходимостью увеличения разрешения модели и более детальным представлением климатически значимых процессов, а также большим объёмом расчётов, чтобы характеризовать непредсказуемую изменчивость климата. Вышеупомянутое успешное прогнозирование ранними климатическими моделями впечатляет, но остаётся много работы, которую ещё предстоит сделать. Численные модели, основанные на уравнениях для описания атмосферы, используются ежедневно для принятия решений, спасающих жизни и ресурсы. Поскольку климат продолжает меняться, вследствие антропогенной деятельности, учёные должны использовать, улучшать численные модели и рассказывать о их ценности и знаниях, полученных с их помощью. Работа Хаусфазера и др. показывает, что физика в моделях климата обеспечивает точные прогнозы среднеглобальной температуры поверхности в условиях увеличения содержания атмосферного CO2 в течение десятилетий. Такие прогнозы полезны для оценки максимального количества CO2, которое со временем может быть выброшено в атмосферу, чтобы не превысить заданный уровень разогрева поверхности Земли. Результаты авторов также показывают что основной источник неопределённости в прогнозах среднеглобальной температуры поверхности происходит от климатических факторов. Таковыми являются выбросы парниковых газов в результате человеческой деятельности, которая будет в значительной степени определять темпы будущего потепления. Результаты показывают полезность модельных прогнозов среднеглобальной температуры поверхности в ответ на увеличение выбросов парниковых газов, несмотря на неопределённость будущих климатических драйверов. Но учёные должны также продолжать разработку климатических моделей в соответствии со всей прочей доступной им информацией, чтобы планировать изменившийся климат, требующий гораздо больше, чем только прогнозы потепления поверхности.

Ссылка: https://www.nature.com/magazine-assets/d41586-020-00243-w/d41586-020-00243-w.pdf

Главные темы номера:

• Правительство РФ утвердило национальный план мероприятий первого этапа адаптации к изменениям климата на период до 2022 года
• Северо-Евразийский климатический центр: цели и задачи – интервью с исполнительным директором СЕАКЦ доктором географических наук Валентиной Моисеевной Хан
• «Чили. Мадрид. Время действовать»? – Об итогах 25-й Конференции Сторон Рамочной Конвенции ООН об изменении климата

Также в выпуске:

• Мнение Росгидромета о сокращении выбросов ПГ в России
• Россия внесет $10 млн в Зелёный климатический фонд
• Опубликован госдоклад РФ по энергоэффективности
• В России утверждены первые шесть «зелёных» ГОСТов
• В России появится 85 лесосеменоводческих комплексов
• Изменения климата: риски и последствия для России
• Новые публикации в российских и зарубежных научных изданиях
• ВМО: 2019 год стал вторым самым теплым за всю историю наблюдений
• Форум в Давосе назвал климатические катастрофы крупнейшим риском для мировой экономики
• 15-е издание доклада Всемирного экономического форума о глобальных рисках

 Текст бюллетеня

Природный ландшафт Заполярья может преобразится буквально за месяцы, если начнется резкое таяние вечной мерзлоты - почв, в которых СО2 больше, чем в атмосфере. Поэтому затем таяние многолетней криолитозоны в Арктике окажет крайне серьезное воздействие на изменение климата.

Многолетне-мерзлые породы, слой почвы, который никогда не оттаивает, занимают 18 млн кв. вм в северных широтах, или четверть суши в Северном полушарии. По современным данным, в них содержится 1,5 трлн тонн углерода — это больше, чем в атмосфере. В этих породах замурованы останки живых существ, растений, животных и микробов, населявших Арктику на протяжении тысяч лет.

Исследование специалистов Калифорнийского университета в Болдере проводит границу между постепенным таянием вечной мерзлоты, медленно воздействующим на запасы углерода, и более резкими типом таяния. Условия примерно в 20% региона благоприятствуют внезапному таянию из-за того, что порода богата льдом. В результате в атмосферу единовременно попадет большое количество углекислого газа и метана, пишет Phys.org.

Резкое таяние повлияет на ландшафт Арктики «непредсказуемым образом», считает Меррит Турецки, ведущий автор статьи, опубликованной в Nature Geoscience.

«Леса могут стать озерами за месяц, без предупреждения будут происходить оползни, а невидимые ямы с метаном могут проглотить снегоходы целиком», — предупредила она.

Там, где доля льда высока, резкое таяние может произойти буквально за месяцы — и привести к серьезным последствиям для поверхности и для атмосферы. Это явление может происходить по-разному, но оно всегда означает существенный экологический сдвиг.

«Мы определенно можем предотвратить наихудшие последствия климатических изменений, если предпримем в ближайшее десятилетие действия, — заявила Турецки. — У нас есть четкие доказательства, что законы способны помочь северу и нашему будущему климату».

Между тем, по прогнозам климатологов, Арктику ожидает еще один теплый год. Существует вероятность, что за 2020 она может прогреться до экстремальных значений и потерять больше льда, чем когда-либо.

Ссылка: https://m.hightech.plus/2020/02/05/uchenie-vnezapnoe-tayanie-mozhet-preobrazit-arktiku-za-mesyaci

Чем грозит Земле теплый январь и существует ли глобальное потепление. Интервью с доктором УрО РАН

Январь 2020 года, несмотря на похолодание в последних числах, стал одним из самых теплых в России за всю историю наблюдений. Все чаще ученые и общественники говорят о глобальном потеплении и критических для будущего человечества изменениях климата. Понятно, что это уже не первое потепление в истории Земли, но первое, при формировании которого антропогенный фактор оказался настолько силен. О том, что происходит с погодой и были ли еще в истории человечества моменты, когда из-за природно-климатических колебаний оно оказывалось на грани вымирания, мы поговорили с ведущим научным сотрудником Института экологии растений и животных УрО РАН, доктор биологических наук Рашитом Хантемировым.

Рашит Хантемиров Фото: Яромир Романов / Znak.com

«Самая сильная угроза состоит в том, что нагревается океан»

— Нынешний январь с плюсовыми температурами на Урале свидетельствует о том, что мы переживаем некий климатический оптимум?

— Такого теплого периода, как в последние годы, по нашим данным, не было последние 7 тыс. 200 лет. Мы наблюдаем с вами глобальное потепление, и в этом уже ни у кого из специалистов никаких сомнений сейчас нет. Это, что называется, медицинский факт. Об этом говорят данные инструментальных метеонаблюдений на планете за последние 130 лет. Хотя примерно лет 20–30 назад еще встречались упертые противники версии о глобальном потеплении. В глобальной системе наблюдений самым теплым считается 2016 год. На втором месте по уровню температур — 2019 год. Хотя в России именно 2019 год, судя по последним данным, стал самым теплым за всю историю наблюдений.

— По данным Уральского гидрометцентра, такой же теплой была зима 2006–2007 годов.

— В 2007 году январь в Екатеринбурге был еще теплее, чем нынешний. С учетом начавшегося похолодания мы даже вряд ли преодолеем рекорд января 2007 года, когда температура воздуха во второй декаде достигала +4…+5 градусов.

Есть теория «хоккейной клюшки». Согласно этой теории, за последние 2 тыс. лет климат менялся в разных районах по-разному, но если все усреднить в масштабах всей планеты, то получалась практически прямая линия. А за последние 100 лет тенденции на потепление совпали повсеместно, и график температур быстро пополз вверх. Поэтому в плане это и выглядит как клюшка. К этой теории можно по-разному относиться. Но то, что последние 100 лет на планете идет резкое потепление, это верно.

Проблема в том, что сама «ручка» этой климатической «клюшки» была совсем не ровной. Об этом, в частности, говорят наши исследования. Разница в выводах обусловлена тем, что авторы теории «хоккейной клюшки» для своих построений использовали данные, которые: а) плохо датировались, б) их точность была плюс-минус 10 лет. Поэтому кратковременные похолодания даже не отразились в их исследованиях.

— Но вы сказали, что так же тепло, как и сейчас, было примерно 7 тыс. 200 лет назад.

— Было так же тепло, но не теплее. 7 тыс. 200 лет назад было теплее на 3 градуса, чем на момент начала инструментальных метеонаблюдений, то есть чем 200 лет тому назад. Но за последние 200 лет температура уравнялась с той, что была в раннем голоцене.

— Давайте поясним, что голоцен — это геологический период, в котором мы живем сейчас. Климатологи называют его межледниковьем, то есть сравнительно теплым периодом в истории Земли. По вашим данным, голоцен действительно теплый период?

— За последние 7 тыс. лет мы фиксируем непрерывное похолодание, и связано это с естественными природными причинами. В первую очередь, с изменением орбитальных параметров Земли. Активность солнечной энергии, попадающей в северные широты, постепенно снижалась. И если бы не случилось глобального потепления, то минимальные значения солнечной энергии в северных широтах мы бы отмечали примерно через тысячу лет. Судя по прошлым изменениям в плейстоцене (эпоха четвертичного периода, предшествующая голоцену. — Прим. Znak.com), межледниковые периоды длились недолго, порядка 10–15 тыс. лет. Наше межледниковье уже сейчас длится, по официальным данным, 11,7 тыс. лет…

— То есть мы живем в финале межледниковья?

— Если бы все шло согласно природным циклам, то в геологическом плане с минуты на минуту должен был наступить новый ледниковый период.

Но уже сейчас понятно, что при таком уровне углекислого газа никакого ледникового периода не будет. Мы его просто пропустим.

На самом деле то, что атмосфера нагревается, это еще полбеды. Самая сильная угроза состоит в том, что нагревается океан. Он гораздо более теплоемкий и поглощает излишки тепла. Но это тепло никуда не девается, оно там хранится и храниться будет долго.

Самая серьезная угроза не в том, что температура поднимется до какого-то уровня, а в том, что она, по всем прогнозам, будет неуклонно расти.

Для России, кстати, на период ближайших 10 лет ничего плохого в этих процессах нет. Жить станет только лучше, и положительные последствия от потепления будут преобладать над негативными.

— Какие это положительные последствия?

— Повышение урожайности, снижение потребления тепла для обогрева жилья, например. Откроется Северный морской путь и так далее.

«Если принимать меры, супертеплый период продолжится около 50 лет»

— Данные сотрудников лаборатории физики климата и окружающей среды УрФУ говорят о том, что через 50 лет примерно восемь регионов страны, расположенных в арктической зоне, из-за таяния вечной мерзлоты и повышения уровня мирового океана уйдут под воду.

— Для большинства стран нынешний температурный скачок имеет еще большие негативные последствия. Проблема, в том числе и для России, состоит в том, что через 10 лет потепление не остановится. Мы сейчас пожинаем плоды от сжигания угля, нефти и газа 10–20 лет тому назад. То, что мы сжигаем сейчас, это уже проблема для будущих поколений. Если посмотреть на Парижское соглашение [по климату 2015 года], то они настаивают на том, что рост температуры на планете надо остановить на уровне 1,5 градуса выше, чем до начала индустриальной эпохи. Но уже сейчас все модели показывают, что ее мы не остановим даже на 2 градусах. Рост будет больше, чем на 3 градуса, и это в том случае, если мы прямо сейчас остановим все сжигание на планете. Система очень инертна. Океан нагрелся, углекислый газ долго будет оставаться в атмосфере.

— Сколько этот супертеплый период будет продолжаться?

— Если принимать меры, то около 50 лет. Если не предпринимать, то последствия даже не до конца понятны. Скорее всего начнутся миграции народов. Будут дальше таять Гренландия и Арктика, соответственно, подниматься уровень мирового океана. Это при том, что он и сейчас поднимается из-за теплового расширения. В прибрежных районах у нас живет чуть ли не половина населения планеты, и им придется искать новые места. В этом случае России тоже мало не покажется.

Будут дальше таять Гренландия и Арктика, соответственно будет подниматься уровень мирового океана. Фото: Liu Shiping/Xinhua / Global Look Press

Будут дальше таять Гренландия и Арктика, соответственно будет подниматься уровень мирового океанаLiu Shiping/Xinhua / Global Look Press

— То есть теплая зима 2019 года — это еще далеко не самое теплое, что нам предстоит пережить?

— Это не самое страшное. Главная проблема в том, что, как говорится, стабильности не будет! Надеюсь, что следующие поколения что-то решат.

— Каким образом?

— Большинству сейчас кажется, что эту проблему можно решить только геоинженерными методами. Чаще всего рассматриваются модели некоего искусственного уменьшения углекислого газа в атмосфере. Определенные технологии в этом направлении уже начинают разрабатывать. Но субъективно кажется, что для этого понадобится огромное количество энергии. А чтобы ее выработать, опять придется много чего сжигать. То есть в процессе реализации технологии по улавливанию углекислого газа мы произведем еще больше углекислого газа. Еще одну модель предлагал наш климатолог [Юрий] Израэль (умер в 2014 году. — Прим. Znak.com). Он предлагал моделировать последствия извержения вулканов и распылять аэрозоли серы в атмосфере. То есть создать искусственное похолодание.

— Полагаете, это сработало бы?

— Все расчетные модели показывали, что эффект был бы недолгим. А кроме того, это примерно, как выбор между здоровым образом жизни и тем, чтобы пить, курить, дебоширить, но постоянно сидеть на таблетках.

«Был период, когда в Англии вызревал виноград, а Гренландия стала зеленой»

— Вы сказали, что климат и температурные режимы на Земле в голоцене были изменчивы…

— В том, что было раньше, то есть до начала инструментальных наблюдений, мы можем опираться только на косвенные источники. Пока самый лучший из них для рассматриваемого периода — это тот, на изучении которого специализируется наша лаборатория — годичные кольца деревьев. У этого метода есть, конечно, свои недостатки. Во-первых, дерево растет только летом. То есть мы можем говорить только о летних температурах. Но есть и неоспоримые преимущества. Прежде всего то, что наш источник дает разрешение в один год.

— На какой временной период построена ваша периодизация.

— Нашей лабораторией построена самая длинная дендрохронологическая шкала для России, Азии и всей Антарктики. Три недели назад она была простроена на 7 тыс. 676 лет. На данный момент, благодаря тому, что мы обработали данные с последней экспедиции на Ямал, наша шкала составляет 8 тыс. 247 лет. Это при том, что два года назад она была 7 тыс. 315 лет и до этого 15 лет не менялась. Через год, возможно, дойдем до 9 тыс. 500 лет. Но пока самая длинная дендрохронологическая шкала сделана для Альп — 9 тыс. 200 лет. А всего в мире есть лишь семь шкал длительностью более 2 тыс. лет. Данные взяты на основе кернов, отобранных на полуострове Ямал (показывает спил дерева возрастом 5 тыс. 231 год до нашей эры). Таким образцов у нас отобрано 4 тыс. 600 штук, и в этом году мы отобрали еще 500 с реки Танловы (Ямал). Все они — из речных отложений.

Пока самый лучший из них для рассматриваемого периода — это тот, на изучении которого специализируется наша лаборатория — годичные кольца деревьев. Фото: Яромир Романов / Znak.com

Пока самый лучший из них для рассматриваемого периода — это тот, на изучении которого специализируется наша лаборатория — годичные кольца деревьевЯромир Романов / Znak.com

— Погодите, если мы говорим об образцах деревьев, произраставших на Ямале 7 тыс. 200 лет назад, а сейчас на их месте тундра, соответственно, климат был все-таки намного теплее?

— Это заблуждение. К началу голоцена Ямал почти весь был покрыт лесом. Граница леса и тундры проходила на 500 километров севернее, чем сейчас. Есть данные палинологов, согласно которым граница леса в голоцене двигалась постепенно на север. Но, согласно нашим данным, полученным по Ямалу, это полностью ошибочное построение. Граница леса никогда не наступала в голоцене на север, она все время отступала на юг. Причем скачками. Первый скачок был около 7 тыс. лет тому назад, второй — 3 тыс. 500 лет тому назад. И в целом климат в этот период становился все холоднее и холоднее. Исключение, повторюсь, составляют последние 200 лет.

— Есть суждение о том, что ваши построения по годичным кольцам деревьев — это очень неточное моделирование.

— Это популярное мнение среди коллег-геологов. Во-первых, наши данные совпадают с данными инструментальных метеорологических наблюдений за последние 200 лет. Во-вторых, проводился эксперимент по корреляции разных дендрохронологических шкал, выстраиваемых разными лабораториями в мире. Исследовали повышение солнечной активности, вспышку, которая произошла в 750 году. Данные у всех совпали. В образцах было зафиксировано высокое содержание радиоуглерода.

— Ваш метод строится на анализе древних древесных образцов с Ямала. Почему в таком случае в ледниковом периоде, который воспринимается как более холодный, чем голоцен, на Ямале росли деревья, а в более теплый межледниковый период исчезли?

— Возраст одной из найденных на Ямале лиственниц, по данным российской лаборатории, составляет 46 тыс. лет, по данным лаборатории в Цюрихе — 55 тыс. лет. Фрагмент древней древесины был найден еще севернее, на острове Белом в Карском море. Кусок древесины возрастом 48 тыс. лет нашли в кишечнике у мамонта, обнаруженного в 2000-х годах на самом севере Гыданского полуострова (расположен между Тазовской губой и Енисейским заливом. — Прим. Znak.com). Правда, возраст самого мамонта по датировкам — 18 тыс. лет. И пока вопрос, как фрагмент более древней древесины попал в его желудок. Но то, что деревья росли в плейстоцене в арктической зоне, означает, что климат был тогда более континентальным. Лето было теплым, а зимы — холодными. Трудно себе представить, что на рубеже плейстоцена и голоцена граница леса за считанную тысячу лет сдвинулась на 500 километров на север.

— Таких механизмов нет?

— В обычной ситуации лес двигается на один сантиметр за тысячу лет. В горах, правда, фиксируется более сильная изменчивость, и сейчас, в условиях глобального потепления, граница леса там поднимается все выше и выше. Но в целом, сдвиг границы леса — это очень инертный процесс.

— Вы говорите о том, что, по данным дендрохронологии, климат в голоцене, за исключением последних 200 лет, становился все холоднее и холоднее. В то же время есть построения вашей коллеги, сотрудницы Ботанического сада Уральского отделения РАН Наты Пановой, которая на основании ископаемой пыльцы из торфяных отложений, выводит для Среднего Урала несколько очень теплых периодов. Самый теплый, атлантический, в VII–VI тысячелетиях до нашей эры, совпадает с расширением на север границы широколиственных лесов, развитием озерных систем и возникновением на этой территории неолитических культур, активно занимавшихся рыболовством.

— Во-первых, на разных территориях изменения климата были вариативны. Во-вторых, эти построения ведут свое начало от схемы [Акселя] Блитта и [Рутгера] Сернандера конца XIX — начала XX веков. Эти таблицы были построены для Европы, с датировками там было все не очень хорошо, и на Сибирь эту модель, по большому счету, потом натягивали. Согласно нашей периодизации, было три этапа голоцена: ранний, средний и поздний. Каждый характеризуется постоянным ухудшением климатических условий и сдвигом к югу границы леса. В конце декабря по озеру Щучьему на Приполярном Урале было сделано большое исследование за 24 тыс. лет, и у них по озерным отложениям получилось все то же самое. Резкий взлет температуры в начале голоцена, связанный в основном с орбитальными параметрами Земли, и потом постепенное охлаждение.

Фото: Яромир Романов / Znak.com

— То есть с атлантического периода снят статус климатического оптимума голоцена?

— Скорее сейчас он рассматривается как региональный период, характеризовавшийся для Европы повышением влажности и температуры.

— Но теплые периоды все-таки были?

— Например, во II–III веках нашей эры, на которые приходится ренессанс Римской империи. Далее средневековый оптимум около 1000 года. Этот период опять же был наиболее выражен в Европе. В этот период, как считается, на территории Англии вызревал виноград, а Гренландия действительно стала зеленой.

На Ямале также фиксируется небольшое потепление, примерно на 0,5 градуса от средних величин. Нынешнее потепление, напомню, составляет 1,5 градуса. В масштабе короткого периода в 30–40 лет в более отдаленной исторической ретроспективе с ним сопоставимо потепление IV–III века до нашей эры.

Если мы будем смотреть 20-летний период, то вообще окажется, что нынешний теплый период находится в рамках голоцена на 40-м месте по температурным параметрам. То есть были периоды, когда было намного теплее. В таких промежутках и с такой скоростью температура повышалась в прошлом около 200 раз. Но если мы возьмем промежуток изменчивости в 50 лет, то нынешний период будет уже самым теплым. К тому же все перепады происходили с высокой скоростью от холодного периода к теплому. Так, чтобы было тепло и температура пошла еще выше — такого не было. Просто появился такой мощный фактор, как углекислый газ. С конца XIX века его концентрация в атмосфере выросла с 270 до 410 ppm (миллионных долей. — Прим. Znak.com). То есть в полтора раза. Минимум углекислого газа, кстати, был зафиксирован в начале XVII века. По одной из версий, это было связано с открытием Америки.

— В каком смысле?

— Туда завезли болезни, и из 60 млн жителей Американского континента до колонизации через 100 лет осталось только 5 млн человек. Поля заросли лесом, лес поглотил углекислый газ из атмосферы, и начался малый ледниковый период.

«Не исключено, что извержение Йеллоустоуна приведет к концу нашей цивилизации»

— Есть красивая версия о том, что малый ледниковый период привел Ганзейский союз к краху, так как их порты на Балтике стали замерзать?

— По нашим данным, температура упала на 4–5 градусов. На самом деле антропогенный фактор начала малого ледникового периода — это одна из теорий. Были и другие причины. В частности, 1600 год — это извержение вулкана Уайнапутина на территории Перу. Оно привело к резкому похолоданию длительностью около трех лет. Сильнее всего это сказалось на европейской части России. С 1600 по 1602 год, судя по летописям, был неурожай. В результате погибло несколько тысяч человек только в одной Москве. На Руси начался голод, и все это совпало со Смутой. Поэтому в шутку мы говорим студентам, что 4 ноября мы в России отмечаем окончание последствий извержения вулкана Уайнапутина.

— Насколько я понимаю, это не единственный пример?

— Сейчас научный мир скорее склонен к изучению периодов резкого, почти катастрофического ухудшения условий, которые как раз и приводили к общественным преобразованиям в древности. Так, недавно закончилось совместное исследование нашего сотрудника Владимира Кукарских и сотрудника кафедры истории России УрФУ Рустама Ганиева. Они сумели доказать, что извержение одного из вулканов в 627 году привело к краху Восточно-тюркского каганата в Монголии. После извержения три года там выпадал обильный снег, скот кочевников не мог добраться до еды и вымер, следом началось вымирание самого населения. После серии извержений в 536–540 годах в Европе наступил Late Antique Little Ice Age (позднеантичный малый ледниковый период. — Прим. Znak.com). Случилось сильнейшее за последние 2 тыс. лет похолодание. Одним из следствий резкого ухудшения климата принято считать Юстинианову чуму (погубила на Востоке и в Восточной Европе около 66 млн человек, в том числе 60% населения Константинополя. — Прим. Znak.com). Подобные катастрофические вещи, в том числе связанные с извержением вулканов, это еще одна наша специализация.

— Почему?

— Дело в том, что после крупных вулканических извержений у деревьев формируются аномальные кольца. Например, извержение вулкана Тамбора в 1815 году на территории Малайского архипелага. И потом был так называемый «год без лета» в 1816 году. Из-за того что температуры летом после таких извержений могут опускаться до минусовых значений даже в июле, у деревьев образуются морозобойные кольца. То есть клетки погибают. Это кольцо ослаблено, и по нему часто идут трещины. (Показывает образец древесины с трещиной, датированной 1627 годом до нашей эры.) Подобные кольца обнаружены в Северной Америке и других районах. Очевидно, что это было глобальное событие.

— Какое?

— Извержение вулкана. Об этом известно благодаря сопоставлению с данными ледовых колонок. Они сохраняют в себе следы сульфатов, выбрасываемых при извержении. Касательно событий 1627 года до нашей эры, еще лет 20 тому назад весь научный мир считал, что это последствие извержения вулкана Санторин в Эгейском море, которое погубило Минойскую цивилизацию. Сейчас позиция такая, что скорее всего это был не Санторин. Так как это должно быть не просто крупное извержение, а крупное извержение в экваториальной части Земли: в Индонезии, Перу, Эквадоре, Мексике. Только такие могут приводить к глобальному похолоданию. Сейчас, например, самое мощное извержение — это извержение 536 года на юге Мексики. Камчатские вулканы хоть и дают сильные извержения, но к таким последствиям не приводят.

Фото: Roman Denisov/Global Look Press

— Связано ли это с особенностями переноса воздушных масс?

— Во-первых, высота извержения должна быть несколько десятков километров, чтобы основная часть попала не в тропосферу, где она сразу осядет, а в стратосферу, где она расползется вокруг Земли пленкой. Эта пленка отражает солнечные лучи, не давая им разогревать поверхность планеты. Второе, из-за особенности переноса воздушных масс именно извержения в экваториальных зонах способны дать такое расползание.

— То есть можно не опасаться извержения Йеллоустоуна, раз он расположен в Северной Америке?

— Смотря как рванет. Его ведь сопоставляют с извержением вулкана Тоба в Индонезии, которое произошло 74 тыс. лет тому назад. Оно было примерно в десять раз сильнее, чем самое сильное извержение вулкана в голоцене. Считается, что исчезновение Homo sapiens в Китае и Индии было связано как раз с этим извержением. Йеллоустоун, как ожидается, будет таким же. Поэтому не исключено, что оно приведет к концу нашей цивилизации.

Ссылка: https://www.znak.com/2020-01-31/chem_grozit_zemle_teplyy_yanvar_i_suchestvuet_li_globalnoe_poteplenie_intervyu_s_doktorom_uro_ran

Нынешнюю зиму северная Венеция живет при температурах настоящей Венеции, и народ всуе называет это глобальным потеплением. В 2012-м, когда в Венеции (не северной) льдом сковало каналы, народ ехидничал: ну и где потепление? Ни та аномалия, ни эта не доказывают ничего, уверял в ТАСС директор Главной геофизической обсерватории им. А. И. Воейкова Владимир Катцов. Считаются не отдельные явления, а многолетняя тенденция. А вот она уже такова, что в конце минувшего года правительство России утвердило национальный план мероприятий первого этапа адаптации к изменению климата.

Не так плохо. Но тревожно

Всемирная метеорологическая организация назвала 2019 год вторым «по теплости» за всю историю инструментальных наблюдений. Лидером остается 2016-й. Минувшее десятилетие стало теплейшим, да и вообще с 1970-х каждое последующее десятилетие теплее предыдущего.

Это предрекал еще полвека назад советский климатолог, один из виднейших в мире, тогдашний директор Воейковской обсерватории Михаил Будыко (только что исполнилось 100 лет со дня его рождения). В его научно-популярной книжке «Влияние человека на климат», изданной в 1972 году, прогнозировался рост средней глобальной температуры на 0,18 градуса Цельсия в десятилетие. Что и имеем.

Температурный график Всемирной метеорологической организации иногда чуть срывается (на холодные годы), но в целом упорно лезет вверх на 0,2 градуса в десятилетие.

- Цифры могут и не впечатлить, это всего лишь десятые доли градуса. Но речь о средней глобальной температуре, которая вообще-то очень устойчива, - комментирует Владимир Катцов.

В России, по данным Росгидромета, теплеет в 2,5 раза быстрее, чем в среднем по планете: у нас огромные пространства суши, а ей нагреться легче, чем воде. Академик Будыко, кстати, относился к потеплению с оптимизмом: больше возможностей для сельского хозяйства, что нашей (в целом северной) стране не помешает. Но мы осваиваем севера, а арктическая зона теплеет еще быстрее прочей России, на три четверти градуса в десятилетие: меньше поверхность льда - меньше отражает - больше нагревается. Вечная мерзлота уже не такая вечная - может быть разрушено до трети тамошней инфраструктуры.

В 2017 году Росгидромет опубликовал доклад о климатических рисках на территории России. Среди них - риски для здоровья населения (из-за интенсивных волн тепла, пожаров, ураганов, наводнений), «климатическая» миграция (приток людей из уязвимых регионов), ускоренный износ зданий, увеличение осадков, нашествие насекомых-вредителей... И так далее; доклад на ста с лишним страницах.

Как успокаивает Владимир Катцов, по сравнению с напастями, которые пророчат некоторым государствам (к примеру, островным), «не все так плохо». Но добавляет: «Хотя тревожно». Есть с чего. По словам Сергея Журавлева, и. о. директора Государственного гидрологического института, в начале девяностых в стране за год набиралось до 150 - 200 опасных гидрологических явлений, а в прошлое пятилетие доходило и до 300. Вспомним наводнение в Иркутской области минувшим летом.

Из серии «не все так плохо»: на большей части территории страны так называемый минимальный зимний сток рек увеличивается, и это хорошо для производств, зависящих от воды. Или, скажем, Тихвин: его постоянно подтапливало каждые два года, но последнее серьезное наводнение было в 2013-м, и в этом году высокого половодья тоже не ожидают.

И если для Урала, Восточной Сибири и Дальнего Востока ученые прогнозируют рост экстремальных гидрологических явлений, то для европейской части России и Западной Сибири это маловероятно. И в целом, отмечает Журавлев, годовое распределение стока рек становится равномернее. А значит, такие процессы уже можно просчитать и подготовиться к ним.

Однако, добавляет Сергей Журавлев, в стране немало регионов и с нехваткой водных ресурсов. Так что, не исключено, встанет вопрос о межбассейных перебросах. Конечно, не такой могучий поворот рек, как в Китае (там воды Янцзы перебрасывают в Хуанхэ), но небольшие перебросы могут понадобиться, считает Журавлев.

Нет плохой погоды?

По Парижскому соглашению, сменившему Киотский протокол, 1,5 градуса потепления к 2050 году - это крайнее, что человечество еще может себе позволить без совсем уж пренеприятных последствий. Но это считая с доиндустриального периода. «А один градус с тех пор уже практически выбран», - предупреждает Катцов.

Россия соглашение приняла, но не ратифицировала (значит, имеет больше свободы в том, насколько ретиво следовать решениям международных климатических конференций); США из соглашения вовсе вышли. И это можно бы счесть не слишком большой встревоженностью политиков. Или по крайней мере не слишком большой верой в то, что потепление - вина человека.

На климат влияют три обстоятельства: поток приходящей солнечной радиации (это зависит и от орбиты Земли, и от активности самого солнца); отраженное излучение (меньше ледяного покрова - меньше отражается; больше аэрозолей в атмосфере - солнечным лучам труднее прорваться к поверхности земли); поток теплового излучения (в отличие от аэрозольных парниковые газы, наоборот, не позволяют теплу, пришедшему от солнца, возвращаться в космос). И если огрублять, зона влияния человечества - только парниковые газы, а тут есть игроки и помощнее нас: Мировой океан поглощает парниковый CO2, а крупное извержение вулкана способно охладить атмосферу на годы.

Как говорит Владимир Катцов (он входит в межправительственную группу экспертов по изменению климата IPCC, которая готовит доклады для мировых политиков), неверие в причины изменения климата существует и будет существовать. Но «профессиональная климатическая наука полагает, что повышение концентрации парниковых газов с середины ХХ века - с высокой степенью вероятности ответственность человека».

Нынешняя концентрация парникового газа СО2 в атмосфере, уверяют климатологи, не имеет прецедента за 22 тысячи лет. Это не великий срок. Но палеоклиматологи утверждают, что такой концентрации не было по меньшей мере 800 тысяч лет.

По оценке видной страховой компании немецкой Munich Re, самый крупный суммарный годовой ущерб причиняют явления, связанные с погодой и климатом. Правда, и потому, что возводится больше объектов, растет численность населения - следовательно, больше пострадавших.

В докладах, которые оглашаются перед Всемирным экономическим форумом, экстремальные погодные явления последние годы держатся в лидерах среди глобальных рисков. Наряду с миграцией и компьютерными угрозами. Но сейчас эти явления впервые отодвинули на второе место риск, связанный с оружием массового поражения. Для понимания: оценивались риски не сами по себе, а риски неспособности властей как-то удерживать их под контролем. То есть с оружием массового поражения мировые власти как-то управляются, с погодными явлениями - нет.

...Первый этап национального плана адаптации прописан до 2022 года. Как формулируют эксперты, «стране предлагается осмотреться и изготовиться для следующего рывка».

Ссылка: https://spbvedomosti.ru/news/country_and_world/zima-prokhodit-mimo-rossiya-nachnet-pervyy-etap-adaptatsii-k-izmeneniyam-klimata/