Всемирный банк составил рейтинг мер господдержки возобновляемой энергетики, энергоэффективности и доступа к энергии более чем в 100 странах мира. Россия заняла высокие позиции по доступности энергии, выше средних — по энергоэффективности и средние — по господдержке возобновляемой энергетики (ВИЭ). Страна отличается зарегулированностью энергосектора, что сдерживает развитие ВИЭ, заключили аналитики. Российские эксперты предлагают снижать бюрократическую нагрузку и развивать зеленую энергетику и энергоэффективность — прежде всего на территориях автономного децентрализованного энергоснабжения.

Ссылка: http://kommersant.ru/doc/3241435?

Компании обяжут отчитываться об их выбросах

После двух лет согласований законопроект об отчетности компаний о выбросах парниковых газов вскоре будет внесен в Госдуму. Он должен стать базой для создания в РФ системы углеродного регулирования — но против продолжает выступать бизнес. Впрочем, шансы уклониться от зеленых новаций у компаний невысоки — на открытии инвестфорума в Сочи вице-премьер Александр Хлопонин заявил о том, что в ближайшее время предложит президенту ратифицировать Парижское климатическое соглашение.

Поправки к закону "Об охране окружающей среды" вводят в законодательство РФ понятие "парниковые газы" и обязывают компании c начала 2018 года отчитываться об их выбросах. Разработанный в Минэкономики и не получивший возражений Минприроды, Минэнерго и Минфина законопроект проходит финальную стадию согласования, в том числе с бизнес-объединениями. Комментарии предпринимателей должны быть получены в начале марта, после чего документ будет внесен в Госдуму. Источник "Ъ" в правительстве довольно высоко оценивает шансы его принятия, отмечая, что даже традиционные противники введения углеродного регулирования (прежде всего, угольные компании) говорят о готовности к введению отчетности.

Отметим, что закон должны были разработать и принять еще два года назад — в рамках исполнения распоряжения Белого дома о плане мероприятий по сокращению выбросов к 2020 году до уровня 75% от показателей 1990 года, а также Концепции формирования мониторинга, отчетности и проверки выбросов парниковых газов. С 2017 года углеродная отчетность должна была стать обязательной для всех предприятий с объемом выбросов более 50 тыс. тонн СО2-эквивалента в год. Предполагалось, что Белый дом разработает нормативные документы, утвердит методики отчетности, а уже затем выберет модель регулирования выбросов парниковых газов. Пока, в отсутствие базовых документов, Минприроды утвердило только методику отчетности для предприятий.

"Выстраивание системы углеродного регулирования в РФ идет с хвоста",— говорит глава рабочей группы по климату экологического комитета РСПП Михаил Юлкин. Отметим, что союз готовит ряд технических комментариев к тексту законопроекта — в частности, предложение отложить вступление его в силу до разработки всей нормативной базы. В Минприроды тем временем отмечают: наличие статистических данных углеродной отчетности как раз даст более полную картину выбросов в РФ, а также "приучит" предприятия собирать данные о выбросах, подготовив их к дальнейшему введению системы регулирования.

Модель такого регулирования по плану мер по ратификации Парижского соглашения Минэкономики должно предложить к концу года - вместе с результатами оценки социально-экономических последствий самой ратификации. Закон же о госрегулировании выбросов должен быть принят только летом 2019 года. "Непонятно, для чего в РФ вводят углеродное регулирование — пока у нас нет законодательно утвержденной цели сокращения выбросов парниковых газов после 2020 года. Бизнес по-прежнему находится в глубокой обороне, заявляя о том, что ископаемого топлива еще много, а РФ все равно является экологическим донором",— сетует Михаил Юлкин. По данным "Ъ", к заседанию Совета безопасности по вопросам Парижского соглашения (запланировано на конец марта) одно из деловых объединений подготовило аналитическую записку с предложением "мягко отойти" от обсуждения низкоуглеродного пути развития.

Однако в день открытия инвестфорума в Сочи курирующий климатическую политику вице-премьер Александр Хлопонин заявил — РФ может ратифицировать Парижское соглашение уже в ближайшее время. По словам чиновника, анализ документа закончен, и никаких рисков в нем в Минэкономики не увидели - что снижает шансы предпринимательского сообщества на успехи в оттягивании введения новых требований.

Ангелина Давыдова

Ссылка: http://www.kommersant.ru/doc/3229089?utm_source=kommersant&utm_medium=economic&utm_campaign=four

В РФ начата работа над созданием национальной стратегии по адаптации к изменению климата — федеральным ведомствам и властям регионов поручено создать методику расчета рисков и оценки ущерба от климатических изменений. Как говорят в Минприроды, цель — минимизация и предотвращение негативных последствий изменений климата как альтернатива траты денег на их ликвидацию. Пока на фоне роста числа опасных погодных явлений лишь шесть субъектов РФ предпринимают действия в области климатической политики: у остальных на это нет средств.
Белый дом утвердил изменения в плане реализации Климатической доктрины РФ — документе, предписывающем ключевые меры российской политики в области как снижения выбросов, так и адаптации к изменению климата до 2020 года. Поправки, в частности, предписывают Минстрою, Минэкономики, Минэнерго и правительствам регионов создать методику расчета рисков и оценку ущерба от климатических изменений, разработать комплекс мер и сценарии адаптации для зданий, систем транспорта и инфраструктуры — в связи с таянием вечной мерзлоты и ледников, увеличением количества осадков, числа наводнений и ураганов.
Как пояснили "Ъ" в Минприроды, речь идет о начале работы над стратегией по адаптации к изменению климата (по плану подготовки к ратификации Парижского соглашения она должна быть готова уже к июлю 2018 года). "Мы постепенно готовим субъекты РФ к мысли, что и они должны включаться в процесс работы по адаптации — пока большая часть из них занимается лишь ликвидацией последствий, в то время как ко многим негативным климатическим изменениям можно было бы подготовиться",— говорят в ведомстве.
По оценкам главы Минприроды Сергея Донского, ежегодно опасные погодные явления обходятся РФ в 30-60 млрд руб., а в целом прямые и косвенные последствия изменения климата несут для экономики страны угрозу среднегодовых потерь до 1-2% ВВП до 2030 года. Для наиболее уязвимых территорий (в числе которых, Дальний Восток, Сибирь, Арктика) оценка еще выше — до 4-5% регионального ВВП. По данным Климатического центра Росгидромета (КЦР), в 2016 году наиболее значимыми последствиями изменения климата стали пожары на юге Восточной Сибири и паводки в Приморье.
В целом на территории РФ потепление климата проявляется сильнее, чем в остальных регионах мира — 0,45°С за десять лет и 0,8°С в приполярных областях (в среднем по миру 0,17°С). В КЦР говорят о "дефиците" политики в области адаптации к изменениям климата, прежде всего, экстремальным — это, по мнению исследователей, продемонстрировали волна тепла 2010 года на европейской части страны, наводнения в Крымске в 2012 году и на Амуре в 2013, 2015 и 2016 годах. По данным исследователей, проблему представляет и возрастающая уязвимость инфраструктуры из-за "высокой степени ее износа, частого несоблюдения строительных норм и правил, освоения территорий, находящихся в зоне повышенного погодно-климатического риска".
Как рассказывают в Минприроды, на недавнем совещании в ведомстве представители лишь шести регионов смогли отчитаться о работе над адаптацией к климатическим изменениям — среди них Санкт-Петербург и Москва. Бездеятельность региональных властей во многом вызвана отсутствием средств на подобные мероприятия. "Необходимо принятие федерального закона, который бы обязал, а также выделил субъектам РФ средства на разработку и реализацию мер по адаптации к изменению климата, а также предотвращению опасных явлений",— заявил "Ъ" глава Минприроды Сергей Донской. Еще одной проблемой стало то, что в предыдущей версии стратегии одним из ведущих ведомств по созданию и реализации мер в области адаптации был назван Минрегион, однако министерство было расформировано в 2012 году.
Большая часть опрошенных "Ъ" экспертов положительно отзывается о внесенных поправках, но отмечает, что источники финансирования предлагаемых мер вновь не названы. "Меры по сути абсолютно верны — проблема в том, что они зачастую никак не подкрепляются финансовой поддержкой, в связи с чем их реализация либо становится очень проблематичной, либо переносится на неопределенный срок", — сетует председатель отраслевого отделения "Деловой России" по развитию бизнеса в сфере экологии Олег Плужников. Директор программы "Климат и энергетика" WWF России Алексей Кокорин также называет поправки крайне важными, призывая включать в ведущие направления работы по адаптации вопросы влияния изменения климата на охрану природы, леса и здоровье населения.

Ангелина Давыдова

Ссылка: http://www.kommersant.ru/doc/3212233?utm_source=kommersant&utm_medium=economic&utm_campaign=four

Новая администрация США уже успела издать целый ряд "антиэкологических указов", неясным остается и будущее участия страны в Парижском соглашении и Рамочной конвенции ООН по климату. Однако на фоне амбициозных заявлений Китая и Индии (занимающих первое и третье место в мире по выбросам парниковых газов) эксперты полагают, что даже эти действия федеральных властей в США (второе место по выбросам) не смогут помешать экологическим усилиям в мире.

Ссылка http://kommersant.ru/doc/3207386

27 декабря 2016 г. в Кремле состоялось заседание Госсовета, посвященное экологически устойчивому развитию России. Основными темами стали снижение промышленных сбросов, переработка отходов, вложения предприятий в очистные технологии и внедрение наилучших доступных технологий (НДТ), открытость данных о загрязнении. Представители федеральных и региональных властей призывали бизнес «не бояться вкладываться» в экологически чистые технологии.

Подробнее http://www.kommersant.ru/doc/3182717

Какие подвохи таятся в Парижском соглашении по климату

Непонятно, зачем Россия подписала Парижское соглашение по климату. Это вмешательство во внутренние дела нашей страны, яркий пример двойных стандартов. Поэтому надо много раз взвесить, стоит ли нам его вообще ратифицировать. Подобные мнения все чаще звучат сегодня с самых разных трибун. О складывающейся непростой ситуации корреспондент "РГ" беседует с замдиректора Института глобального климата и экологии Росгидромета и РАН, членом-корреспондентом РАН Анной Романовской.

Помню, с какой помпой на Всемирной конференции ООН по климату в Париже более 100 стран ставили подписи под соглашением, которое должно снизить выбросы парниковых газов и не допустить катастрофических сценариев. Тогда и Россия представила свои обязательства, наметив ратификацию договора на 2020 год. Почему же сейчас появились сомнения, о которых говорят на разных уровнях, в частности, на слушаниях в Общественной палате? Почему общественное мнение вдруг залихорадило? Каковы аргументы скептиков?

Анна Романовская: Аргументы практически на всех подобных обсуждениях звучат одни и те же. Утверждается, что вина человека в глобальном потеплении научно не доказана, а его сторонники оперируют разными катастрофическими сценариями климата, которые рассчитаны на суперкомпьютерах. Но климат менялся всегда, известны периоды, когда на Земле было гораздо теплей, чем сейчас. Причем без участия человека, подчеркивают оппоненты. Действительно, по поводу причин роста температуры споры продолжаются, единого у ученых мнения нет, но все признают, что наблюдающийся в XX и XXI веках рост температуры является беспрецедентным. И очень вероятно, что существенный вклад в рост внесло человечество. Именно это и стало одной из причин того, что в Париже страны взяли на себя обязательства снижать выбросы.

Но больше всего противников соглашения не устраивает углеродный сбор, который может быть введен за выбросы парниковых газов в случае, если Россия ратифицирует этот документ. Хотя в самом тексте соглашения никаких сборов или налогов не предусматривается.

Но такие предложения звучали, и многие страны его поддержали.

Анна Романовская: Это и дает повод противникам соглашения утверждать, что углеродный налог на руку только тем, кто стремится ограничить импорт углеводородов, и прежде всего странам Западной Европы. Зато сбор ударит по тем, кто добывает и перерабатывает сырье. Более того, он приведет к скачку цен на многие товары, сокращению рабочих мест. По некоторым оценкам, ущерб для российской экономики может составить до 3-4 процентов ВВП. И, наконец, противники соглашения утверждают, что в нем неверно учтено "экологическое донорство" России - поглощение углекислого газа нашими территориями.

По-моему, наш "вдох" сегодня оценивается 500-600 миллионов? А сколько насчитали противники соглашения?

Анна Романовская: Минимум в 3-4 раза больше. Поэтому они настаивают: мы никому ничего не должны платить, а вот наше донорство обязаны оплачивать. Словом, оппоненты призывают не ратифицировать соглашение в его нынешнем виде.

Но ведь действительно Россия обязалась к 2030 году иметь выбросы не более 70-75 процентов от уровня 1990 года при условии максимального учета поглощения парниковых газов лесами. Разве это не то, о чем говорят оппоненты?

Анна Романовская: По вопросу учета поглощения возникло непонимание. Дело в том, что в Киотском протоколе действительно был назван потолок, выше которого стране не засчитывали долю поглощения лесами. Для России потолок составлял примерно 25 процентов от реального поглощения. Что касается Парижского соглашения, то в нем нет ни слова об ограничениях. На недавней конференции по климату в Марракеше (Марокко) было решено, что к концу 2018 года правила учета должны быть разработаны. Так что пока вообще нет предмета для споров.

Но тогда очевидно: нет правил, нет и ратификации?

Анна Романовская: Во всяком случае, наш МИД заявил, что спешить с ратификацией мы не будем, подождем, когда появятся правила по Парижскому соглашению, в том числе и по учету лесов, оценим, насколько они нас устраивают и какие риски возникнут при ратификации Соглашения.

Надо отметить, что в вопросе поглощения лесами есть один важный и принципиальный момент, который мало кто знает. В Рамочной конвенции ООН об изменении климата речь идет не обо всех лесах, которые есть на территории данной страны, а только о так называемых управляемых. Это леса, за которыми человек постоянно следит, где систематически ведутся рубки, уход, посадки, проводятся противопожарные и другие охранные мероприятия. То есть этими лесами серьезно занимаются, и поэтому считается, что поглощение регулируется человеком. В большинстве небольших стран Европы к таким относятся практически все леса.

Мало кто знает, в "доноры" климата включены не все леса России, а только так называемые управляемые

Но в России есть категория "резервные леса", которые расположены в труднодоступных районах, где, кроме спутникового мониторинга, никакой деятельности не проводят. Поэтому в России в "доноры" включены только управляемые леса и не учитываются резервные. К примеру, Канада также записала в "доноры" лишь около 64 процентов своих лесов. В оставшихся 36 процентах они пожары даже не тушат.

Понятно, что такая дискриминация оппонентов соглашения не устраивает. Но их вроде бы можно понять. Почему нашу тайгу надо делить на "хорошую" и "плохую"? Ведь все леса одинаково поглощают парниковые газы...

Анна Романовская: Именно потому, что и поглощение в этих лесах, и выбросы не носят антропогенного характера. Кстати, оппоненты соглашения вообще требуют в эту арифметику включить все экосистемы России, мол, парниковые газы поглощаются и тундрой, и степями, и океаном и далее по списку. Но это требование совершенно нереально.

Ну хорошо, с лесами понятно. Но опасения, что углеводородный сбор поднимет цены на многие товары, обоснованы? Что высокие технологии от Соглашения выигрывают, а "углеводородные" проигрывают?

Анна Романовская: У нас много говорят о переходе от "экономики трубы" к "экономике знаний". Однако дело плохо движется. Но когда-то надо начинать. Сейчас бизнесу надо сориентироваться, потому что наступает время новых технологий. Внедряя их, можно создать новые рабочие места и с новой продукцией выходить на мировой рынок. Ведь огромному числу предприятий потребуется снижать выбросы, а значит, модернизировать свои производства. Вообще, на мой взгляд, не может быть и речи о том, что Россия не ратифицирует Парижское соглашение по климату. В таком случае мы окажемся на обочине мирового рынка. Это нанесет нашей стране не только экономический ущерб, но и имиджевый урон на международной арене.

Источник - rg.ru

Разговоры о замене обязательного энергетического аудита декларированием ведутся уже не первый год. Причина в том, что инструмент, который был призван подтверждать качество данных энергетических обследований, так и не прижился в России. Соответствующий законопроект, внесенный правительством в Госдуму, 30 ноября был принят в первом чтении — с необходимостью внесения поправок ко второму чтению. Вопрос о том, поможет ли это решить проблему расточительного потребления энергии в России, остается открытым.

Несчитаемо и неуправляемо

В 2009 году вступил в действие закон «Об энергосбережении и о повышении энергетической эффективности и о внесении изменений в отдельные законодательные акты РФ». Он предусматривал проведение обязательных энергетических обследований или аудитов для разных категорий пользователей, в том числе государственных, регулируемых государством, получающих госфинансирование компаний нефтегазового сектора (в том числе транспортных) и компаний, которые тратят более 50 млн руб. в год на энергоресурсы (кроме ГСМ). Таких предприятий в России насчитывалось около 400 тыс., и все они должны были пройти обследование до 31 декабря 2012 года и потом проходить каждые пять лет. Отсутствие энергоаудита предполагало административную ответственность.
Законом также предполагалось, что с 2010 по 2015 год бюджетники должны были сократить потребление энергии и воды на 15% от фактического потребления в 2009 году, но в начале 2015 года это требование утратило силу. Предполагалось, что обязательный аудит предприятий поможет им понять, сколько они на самом деле тратят на энергию и каким образом можно сэкономить. Выполнять обследование должны были профессиональные аудиторы, которых до принятия закона в России не было совсем. Они были призваны подтверждать качество собранных данных и исполнять роль консультантов.
По словам заместителя директора Научно-технического инновационного центра энергосберегающих технологий и техники Сергея Манчхи, предусмотренное законодателями обследование в указанные сроки изначально было сделать нереально. «Примерно треть компаний прошла эти обследования, а остальные так и не прошли. Документы по обследованию были составлены так, что их можно было сделать, не выходя из офиса. Можно было штамповать энергетические паспорта, а они не имеют к энергосбережению никакого отношения»,— поясняет он. По мнению эксперта, идея сбора информации на основе данных энергоаудита провалилась. «В целом организация работы по энергоаудиту не принесла положительного эффекта. В свое время энергоаудит вводился больше как средство массового вовлечения в энергосбережение. Этот этап завершился. Кроме того, ставка Минэкономики на саморегулирование себя не вполне оправдала»,— заключает и заместитель главы Минэнерго Антон Инюцын.
После того как несколько лет эксперты отмечали сложность заполнения энергопаспортов, а ответственные чиновники в Минэнерго так и не смогли разработать качественные методики его заполнения, ведомство предложило заменить обязательное энергетическое обследование компаний добровольной декларацией. Это позволит сэкономить средства, которые бюджетные организации тратят на аудит, а для компаний станет одним обязательным документом меньше, считают там и отмечают, что бизнес сам мотивирован на снижение энергетических затрат. Впрочем, примеров системного подхода к соответствующей практике в России мало. Например, удельное энергопотребление компании Heinеken в России сегодня на 31% меньше, чем в 2008 году. С 2017 года каждое предприятие группы разработает программу снижения выбросов СО2 на всех этапах жизненного цикла товара — от сбора урожая до барной стойки, а к 2020 году компания нацелена снизить выбросы парниковых газов на 40% в производственной сфере.

Взгляд с другой стороны

Директор саморегулирующей организации (СРО) энергетического НП «Союз „Энергоэффективность“» Дмитрий Серебряков полагает, что профессиональные аудиторы давали надежду на достоверность информации, правильные рекомендации и, может быть, не сразу, но работающую систему энергосбережения. «Новые поправки отменяют энергоаудит для всех — как для бюджетников, так и для компаний. Если говорить о бюджете, то теперь заполнять декларацию, а ее все-таки надо подавать, придется нянечке или учителю физкультуры. У них нет достаточной квалификации. Проще изыскать 5 тыс. руб. раз в пять лет и заплатить аудитору»,— считает господин Серебряков.
Его мнение подтверждает и Сергей Манчха, который принимал участие в программах по повышению квалификации ответственных за энергетическую эффективность на бюджетных предприятиях. «Я сам столкнулся с тем, что заполнить декларацию непрофессионалам сложно. А раз они ее кое-как заполнят, то государство не получит информации об энергозатратах, которая нужна для принятия решений»,— говорит он.
С тем, что информация может быть недостоверной, согласен и начальник отраслевого отдела департамента стратегического развития и инноваций Минэкономики Сергей Майоров. «Есть такая угроза (проблемы с декларированием.— «+1»), но сейчас идет разработка новой программы по энергоэффективности. В ней будет учтен этот вопрос. Сама обновленная программа войдет в стратегию социально-экономического развития страны, которая будет принята в следующем году»,— уточняет он.
Кроме недостоверности данных представитель аудиторов Дмитрий Серебряков указывает на возможность коррупционных схем, связанных с завышенными тарифами, которые местные энергетики установили на свои услуги. Поданные декларации будут приниматься во внимание при составлении местных бюджетов и определении субсидий на оплату энергозатрат государственного или муниципального здания. «Только независимые аудиторы могли бы не допустить этих завышений и контролировать необходимые мероприятия по повышению энергоэффективности. Если останется декларация, то, вполне возможно, аналогичные ситуации будут повторяться»,— убежден господин Серебряков.
В то же время эксперт аналитического центра при правительстве РФ Евгений Гашо уточняет, что и старая система обязательных аудитов работала в госучреждениях — там, где местные власти хотели разобраться с ситуацией. Он приводит в пример школы в Челябинской области, в которой было проведено энергетическое обследование и определены меры, которые позволят сэкономить энергозатраты. «Где-то выяснилось, что к школе подключена баня, на которую уходит тепло. Причины перерасхода энергопотребления множество, и не всегда они требуют каких-то перестроек и внедрений. Надо просто разобраться, что происходит, и принимать решения. В случае разумного подхода и аудит, и декларация будут работать»,— полагает господин Гашо.
Уже 30 ноября Госдума приняла в первом чтении поправки к базовому закону об энергоэффективности, отменяющие обязательный энергоаудит и административную ответственность за отсутствие его результатов. Комитет Госдумы по энергетике в целом поддержал концепцию, но указал на несколько противоречий в документе: c одной стороны, декларации становятся добровольными, с другой — подача объективной информации об энергозатратах остается обязательной. В заключении правового управления Госдумы говорится, что в законопроекте надо уточнить и другие несоответствия. Претензии юристов также связаны с переходом на добровольную систему проведения энергоаудитов, которая входит в противоречие с необходимостью сбора объективной информации.
Законопроект также предполагает, что требования к ежегодному снижению совокупного потребления энергоресурсов бюджетных организаций будут разработаны с учетом их фактического потенциала энергосбережения. Между тем эксперты утверждают, что практика проведения энергетических обследований промпредприятий позволяет утверждать, что термин «потенциал энергосбережения» — максимальные потери энергии, которые можно полностью или частично вернуть потребителю,— ими часто понимается с трудом, что усложняет выбор подходов к количественной оценке показателя. На практике такой потенциал реализуется через конкретные мероприятия. Любое численное значение потенциала не является абсолютным критерием для принятия таких мер и декларируется на начальном этапе энергоаудита для того, чтобы выбрать направления дальнейших обследований.

Наталья Парамонова

подробнее на kommersant.ru

В прошедшие выходные в Марракеше (Марокко) завершилась двухнедельная конференция ООН по климату. «+1» подвел основные итоги саммита.

Тяжелые шаги большой политики

Конференция в Марракеше стала первым крупным климатическим саммитом ООН после утверждения в 2015 году в Париже нового глобального климатического договора, что стало заметным успехом климатического процесса ООН после долгих лет переговоров. Эйфория от принятия Парижского соглашения во многом определяла характер переговоров в Марокко — от Марракеша ждали не новых прорывов, а скорее системной и подробной разработки правил реализации нового соглашения. Впрочем, со второго дня конференции, после новостей о результатах выборов американского президента, и до ее окончания обсуждение перспективы климатической политики США при Дональде Трампе не прекращалось. Практически любое высказывание ведущих переговорщиков и экспертов не обходилось без анализа и прогнозов соответствующей политики его администрации. Финальный документ конференции (Марракешская декларация по климатическому действию), призывая страны к дальнейшему снижению выбросов в рамках их возможностей и потребностей, по мнению некоторых наблюдателей, в том числе был адресован и Дональду Трампу. В своих финальных речах президент конференции, глава МИД Марокко Салахеддин Мезур и премьер-министр Фиджи Франк Баинимарама призвали Дональда Трампа «серьезно отнестись» к изменению климата, рассчитывая на его «прагматизм» и «приверженность международным обязательствам ради будущего планеты».
Несмотря на важность внешних политических событий, работа на конференции в основном касалась создания и утверждения правил реализации Парижского соглашения (ПС). Договоренности, в частности, уже достигнуты в вопросах отчетности, прозрачности статистики по выбросам, а также обновления климатических целей (страны должны делать это каждые пять лет). Многие важные вопросы, в том числе разработка новых рыночных механизмов стимулирования низкоуглеродного развития, остались в дальнейшей работе на ближайшие два года. По данным «+1», развивающиеся страны выступали за создание нового механизма в качестве копии механизма чистого развития, действовавшего во время Киотского протокола. Однако некоторые развитые страны, включая РФ, резко опротестовали его. Например, по мнению представителей российской делегации, новый механизм должен быть открыт для всех участников, а не только для развивающихся стран.
Переговоры о новых формах экономической поддержки климатических инициатив были перенесены на следующую сессию (пройдет в Бонне в конце 2017 года). Переговоры о будущем углеродных рынков (в частности о том, как связать углеродные рынки, существующие на национальных и региональных уровнях) также пока не принесли конкретных результатов. Некоторые страны выступали за создание централизованного мирового углеродного рынка, другие участники переговоров продвигали идею более гибкого подхода, который позволял бы объединять рынки только тем странам, которые достигают договоренностей о сотрудничестве.
Предполагается, что разработка правил ПС продлится не менее чем до 2018 года, в то время как само соглашение должно начать работать после 2020 года. В Марракеше была утверждена и «дорожная карта» дальнейшей работы над ПС: во время конференции в Марокко 11 стран объявили о ратификации ПС, и общее число ратифицировавших стран достигло 111, которые ответственны за 77% глобальной парниковой эмиссии.

Амбиции регионов и городов

В рамках Марракешской конференции страны также представили собственные инициативы снижения выбросов парниковых газов. Так, 47 развивающихся стран (43 — члены форума наиболее уязвимых к изменению климата государств и другие развивающиеся страны, в том числе Филиппины, Бангладеш, Тунис, Марокко, Вьетнам) объявили о цели достичь 100-процентной возобновляемой энергетики к 2030–2050 годам. Об аналогичных планах заявил и ряд компаний, в том числе ИКЕА (к 2020 году) и «Марс».
Объединение субнациональных правительств (городов и регионов) — Under2 Coaltition, в которую входят 165 членов с совокупным ВВП $26 трлн и населением около миллиарда человек, объявили о планах снижения эмиссий парниковых газов по меньшей мере на 80% к 2020 году. Германия, Канада, Мексика и США представили планы долгосрочного низкоуглеродного развития до 2050 года. При этом США и Канада разрабатывают сценарии снижения эмиссий на 80% от уровня 2005 года, Германия — на 80–95% от уровня 1990 года, Мексика — на 50% от уровня 2000 года.
Вместе с этим 130 мэров городов со всего мира подписали Milan Urban Food Policy Pact (Миланский пакт о городской продовольственной политике). Он призывает к созданию устойчивых систем распределения продовольствия в городах и упрощения доступа жителей крупных мегаполисов к качественной здоровой еде, а также снижению потерь продовольствия и продовольственных отходов. Ряд международных фондов запустил набор инициатив, поддерживающих развитие низкоуглеродного энергоэффективного транспорта в городах. Одна из них — The Global Fuel Economy Initiative (Глобальная инициатива экономии топлива). Она оказывает финансовую поддержку проектам в 40 развивающихся странах мира. А проект Mobilise Your City («Мобилизируй свой город») собрал $35 млн на создание экологически устойчивых систем городской мобильности, включающих городской общественный электротранспорт, велоинфраструктуру, а также программы совместного пользования автомобилями в Марокко и Камеруне.
Вместе с тем число частных компаний, участвующих в коалиции We Mean Business (ее участники берут на себя добровольные амбициозные климатические обязательства), удвоилось за последний год, достигнув 740 предприятий с общей рыночной капитализацией более $8 трлн. А крупная индийская цементная компания Dalmia Cement и швейцарская страховая группа Helvetia взяли на себя обязательства перейти на 100-процентно возобновляемую энергетику по всей цепочке поставок. Другая швейцарская страховая группа — Swiss Re — взяла обязательства удвоить свою энергетическую производительность.
Большая часть инициатив компаний представлялась на «сопутствующих мероприятиях» конференции в Марракеше. «Основную массу этих мероприятий объединяет одно и то же — озабоченность неадекватными действиями правительств своих стран в рамках конвенции: особенно выделяются неадекватность целей, неадекватность политики, недостаточная детализация»,— считает Григорий Юлкин из Международного центра устойчивого энергетического развития под эгидой ЮНЕСКО (МЦУЭР).

Целевое недофинансирование

На сегодняшний день страны внесли более $81 млн в Фонд адаптации (большая часть вклада поступила от Германии) и более $23 млн в Центр климатических технологий (помогает передавать технологии развивающимся странам). Глобальный экологический фонд, в свою очередь, объявил о выдаче $50 млн помощи на инвентаризацию, раскрытие и верификацию информации о выбросах парниковых газов 11 развивающимся странам. В 2016 году фонд одобрил 20 таких проектов стоимостью $188,7 млн.
Зеленый климатический фонд ООН одобрил два первых проекта на разработку национальных планов адаптации — для Либерии и Непала. Всего ожидается, что 20 стран получат поддержку от фонда на разработку аналогичных программ (стоимость каждой составляет около $3 млн). Объем средств фонда для такого финансирования в ближайшее время должен вырасти до $2,5 млрд. В Марокко также был запущен и первый частно-государственный фонд с общим капиталом около $500 млн. Он создан американской The Lightsmith Group, африканским фондом BeyA Capital и Глобальным экологическим фондом. Предполагается, что средства фонда пойдут на адаптацию и укрепление устойчивости к негативным климатическим изменениям. Всемирный банк же объявил о планах финансирования климатических программ в регионе Северной Африки и Ближнего Востока до $1,5 млрд в год к 2020 году. А ПРООН запустила инициативу по поддержке и восстановлению болот, ряд стран (Индонезия, Колумбия) взял на себя более жесткие обязательства по снижению вырубки лесов.
ЕС также запустил новый Европейский фонд для устойчивого развития, который будет работать в Африке и странах—соседях ЕС, чтобы помочь им реализовать цели устойчивого развития (ЦУР) ООН. Общий капитал фонда — около €4,1 млрд. Предполагается, что инициатива также привлечет порядка €44 млрд частных и региональных вложений до 2020 года. Средства фонда будут направлены на техническую помощь местным властям и компаниям в подготовке проектов для банковского финансирования, реформе законодательства и экономического управления, а также улучшении деловой среды и поддержке целевых инвестиций в сектора, связанные с реализацией ЦУР.
Отметим, что пока обозначенные объемы финансирования далеки от обещанных развитыми странами и международными организациями $100 млрд в год к 2020 году на снижение углеродных выбросов и адаптацию к негативным последствиям изменения климата развивающихся стран. На этом фоне лидеры африканских стран запустили собственную инициативу — Africa Renewable Energy Initiative (AREI). Ее цель — добавить 10 Гвт мощности ВИЭ к 2020 году и еще 300 Гвт к 2030 году, в том числе благодаря частным инвесторам из региона, а не только средствам, выделяемым на международное развитие.

Макроэкономические последствия

Конференция в Марракеше закрепила уже наметившиеся в последние годы глобальные тенденции в низкоуглеродном развитии. Несмотря на вероятное охлаждение климатической политики США, все больше стран, регионов и компаний объявляет об амбициозных целях снижения выбросов. Даже в случае временной паузы в климатической политике США эти процессы не остановятся в других странах, полагают эксперты. Исследователь экономики развития из Университета ООН Чанниг Арндт полагает, что лидером в низкоуглеродном развитии в мире в ближайшие годы вполне может оказаться Китай.
Быстроразвивающиеся страны и США остаются основными драйверами сектора ВИЭ, и ввод новых мощностей будет только увеличиваться. Самые бедные страны пока полагаются в вопросе развития энергетики на международное финансирование или частных инвесторов из других стран. Несмотря на то что многие наблюдатели предсказывают закат эры угля, многие лидеры в области ВИЭ в своих странах (в частности Китай, Япония, Южная Корея и Германия) снижают потребление угля «дома», но продолжают инвестировать в сектор в других странах. По данным Совета по защите природных ресурсов США (NRDC), лидерами угольного финансирования являются Китай ($25 млрд), Япония ($21 млрд), Германия ($9 млрд) и Южная Корея ($7 млрд). Их общий объем вложений составляет 80% всех инвестиций в добычу и сжигание угля в G20.
По мнению Григория Юлкина из МЦУЭР, основной движущей силой коренных изменений в глобальной экономике станут институциональные инвесторы, обеспечивающие в том числе денежные потоки на площадках фондовых бирж. Второй крупный драйвер — выведение инвестиций из сектора ископаемого топлива и их вложение в ВИЭ и чистые технологии, в том числе компаний, инвестиционных и пенсионных фондов, страховых компаний, администраций городов, регионов. Третья важная тенденция — дальнейшее развитие корпоративной углеродной отчетности в контексте необходимости расширения ее границ по показателям выбросов парниковых газов по всей цепочки поставок — со стороны инвесторов, потребителей и фондовых площадок. Наконец, четвертая важная тенденция — активное подключение к низкоуглеродному развитию других секторов, а не только энергетики, в том числе цементной, химической промышленности, а также металлургии — как в области политики по снижению выбросов парниковых газов и раскрытия информации о них, так и в области снижения энерго- и ресурсоемкости производства.
«Действительно, многие страны—участники саммита, в том числе США, задекларировали амбициозные цели и планы в области низкоуглеродного развития. Вместе с тем проявились и основные препятствия для реализации адаптационной поддержки развивающимся странам и преобразований в структуре экономики для перехода к низкоуглеродным стратегиям»,— заключает, в свою очередь, эксперт группы по оказанию услуг в области корпоративного управления и устойчивого развития KPMG Владимир Лукин. По его мнению, основным препятствием остаются финансовые риски — несмотря на общее «потепление» инвестиционного климата в пользу низкоуглеродных проектов и адаптации. «Представители финансовых институтов, с одной стороны, говорят о готовности мобилизации значительных ресурсов, с другой стороны, механизмы снижения рисков и эффективного контроля средств пока остаются в стадии разработки»,— отмечает Владимир Лукин.

Ангелина Давыдова, Марракеш

Подробнее: http://plus-one.kommersant.ru/blog/economy/sammit-malyh-resheniy

На климатической конференции ООН в Марракеше согласованы первые правила реализации Парижского климатического соглашения. Готова "дорожная карта" для дальнейшей работы, 47 развивающихся государств объявили о планах полного перехода на возобновляемую энергетику, еще четыре представили планы низкоуглеродного развития. Однако развитые страны лишь незначительно нарастили объем "климатического" финансирования. Россия же на конференции подтвердила, что не будет ратифицировать соглашение в ближайшие годы и не снизит добычу углеводородов — хотя и займется альтернативными путями снижения выбросов за счет энергоэффективности, лесовосстановления и развития АЭС и ГЭС.
Подробнее: http://kommersant.ru/doc/3149631

На конференции ООН по климату, которая проходит в Марракеше (Марокко), представители компаний, стран, регионов и местных сообществ рассказывают о самых эффективных способах решения климатических и экологических проблем.

Подробнее на http://plus-one.kommersant.ru/blog/economy/recepty-horoshey-pogody

Воздействие экстремальных природных явлений эквивалентно ежегодным глобальным потерям потребления в $520 млн, а последствия изменения климата будут стоить России 1–2% ВВП ежегодно в ближайшие 15 лет. Среди самых уязвимых регионов — арктические территории, Дальний Восток и Сибирь. На климатической конференции ООН в Марракеше коренные народы Сибири и Дальнего Востока рассказали о негативных последствиях изменения климата, уже происходящих в различных регионах страны. Смягчить их могут разработка программ адаптации, усиление устойчивости городских и сельских поселений к происходящим изменениям и интеграция «климатического фактора» во все региональные стратегии развития, полагают эксперты.

Подробнее на http://plus-one.kommersant.ru/blog/economy/klimat-trebuet-investiciy