21 сентября 2016 года состоится церемония ратификации документа. ТАСС разобрался, что это за соглашение, чем оно поможет планете и когда договор планирует ратифицировать Россия.

Что такое Парижское соглашение по климату?

В декабре 2015 года на Всемирной конференции ООН в Париже 195 делегаций со всего мира пришли к соглашению, что для предотвращения необратимых последствий для экологии человечеству необходимо удержать рост средней температуры на планете в пределах 1,5–2° C по отношению к соответствующему показателю доиндустриальной эпохи.

Для достижения этой цели участники соглашения обязуются:

• принять национальные планы по снижению выбросов парниковых газов в атмосферу и пересматривать их в сторону усиления каждые пять лет;
• к 2020 году разработать национальные стратегии перехода на "зеленые" технологии и безуглеродную экономику;
• ежегодно выделять в Зеленый климатический фонд $100 млрд для помощи слаборазвитым и наиболее уязвимым странам. После 2025 года эта сумма должна быть пересмотрена в сторону увеличения "с учетом потребностей и приоритетов развивающихся стран".

Почему ученые связывают рост температуры с выбросами?

В 2015 году ученые впервые в современной истории зафиксировали превышение средней температуры планеты более чем на 1° C по сравнению с XIX веком, когда началось наблюдение за изменениями глобальной температуры.

Годом ранее Всемирная метеорологическая организация сообщила о рекордно высокой концентрации парниковых газов в атмосфере за последние 30 лет.

Из этого климатологи делают вывод: именно деятельность человека — сжигание нефти, газа и угля — приводит к парниковому эффекту, который вызывает повышение средней температуры.

Это значит, что для сокращения выбросов нужно, с одной стороны, внедрять энергосберегающие технологии, с другой — переходить на альтернативные источники энергии.

Почему так важно сдержать рост температуры?

Ученые считают, что рост температуры более 1,5–2° C может привести к глобальному изменению климата, в том числе к таянию ледников и повышению уровня Мирового океана, температурным аномалиям и увеличению частоты экстремальных явлений, таких как ураганы, наводнения и засухи.

Если государства не начнут всерьез заниматься проблемой охраны окружающей среды, к 2100 году температура на планете может подняться на 3,7–4,8° С.

На сколько нужно сократить выбросы?

По оценкам климатологов, чтобы удержать рост температуры в пределах до 2° C, странам необходимо к 2050 году вполовину снизить глобальные выбросы по отношению к уровню 1990 года, а к концу XXI века — сократить до нуля.

По данным аналитиков PwC, с 2000 года Россия в среднем снижала выбросы углекислого газа на 3,6% в год, Великобритания — на 3,3%, Франция — на 2,7%, США — на 2,3%. Среднегодовое снижение углеродных выбросов за последние 15 лет составило 1,3%.

Однако этих усилий мало. Чтобы предотвратить необратимые изменения климата, ежегодное снижение выбросов углекислого газа вплоть до 2100 года должно составлять не менее 6,3%.

Пять стран, на долю которых приходится наибольший объем выбросов, предоставили следующие цифры по их снижению по отношению к 1990 году:

• Евросоюз — 40%;
• Россия — 30%;
• США — 12–14%;
• Китай — 6–18%;
• Япония — 13%.

Разве раньше мировые державы не занимались вопросами охраны окружающей среды?

Занимались. Начиная с 1988 года международные организации, такие как Межправительственная группа экспертов по изменению климата, Всемирная метеорологическая организация и Программа ООН по окружающей среде анализировали изменение климата и разрабатывали документы по охране окружающей среды.

Последним документом, на смену которому должно прийти Парижское соглашение, стал Киотский протокол, срок действия которого истекает в 2020 году. Однако между этими документами есть несколько отличий. Основное — обязательства по сокращению выбросов берут не только развитые страны и страны с переходной экономикой, а все государства независимо от степени их экономического развития.

Кто и как будет контролировать выполнение договора?

В Парижском соглашении не прописаны конкретные количественные обязательства по снижению или ограничению выбросов парниковых газов, а также механизм контроля или меры принуждения по исполнению документа.

Предполагается, что каждое государство будет самостоятельно определять свою политику в этой сфере, а за неспособность выполнить поставленные задачи не предусмотрено никаких последствий. Документ лишь предоставляет комиссии международных экспертов право проверять информацию, предоставляемую странами об их достижениях по сокращению выбросов СО2.

Вопрос о юридической силе документа вызывает споры среди юристов. Однако, как считает специальный представитель президента РФ по вопросам климата Александр Бедрицкий, в Парижском соглашении "заложена идеология: не загонять в него, а стимулировать участие, создать такие условия, чтобы у стран не появилось желания не ратифицировать документ или выйти из него".

Когда договор вступит в силу?

Парижское соглашение открыто для подписания до 21 апреля 2017 года. Документ вступит в силу через 30 дней после того, как его ратифицируют как минимум 55 стран, чьи суммарные выбросы CO2 составляют более 55% от мирового объема.

По данным на сентябрь 2016 года, соглашение ратифицировали 26 стран, на долю которых приходится 39% выбросов. Среди них — Франция, Норвегия, Бразилия, Китай и США.

А что с Россией?

Россия ратифицирует соглашение не раньше 2019–2020 годов.

Процесс ратификации для нас — это процесс подготовки к выполнению тех обязательств, которые мы принимаем сами на себя. Поэтому должны быть разработаны соответствующие документы, например национальная Стратегия низкоуглеродного развития. На ее подготовку уйдет как минимум года два... Но документ нужно еще вписать в наше законодательство, потребуются поправки в законы, чтобы не было никаких противоречий

Александр Бедрицкий Советник президента РФ

Подробнее на ТАСС

Посол Франции в России Жан-Морис Рипер в интервью газете "КоммерсантЪ" заявил: "Борьба с изменением климата — это борьба, которая ведется постоянно. Россия и Франция участвуют в ней в многостороннем формате в рамках обменов с европейскими странами и в рамках повседневного двустороннего сотрудничества. Спустя восемь месяцев после принятия Парижского соглашения по климату перед нами стоит задача успешного претворения в жизнь этого исторического документа, который станет ориентиром в нашей повседневной борьбе."

Подробнее см. на портале КоммерсантЪ

7 сентября 2016 г. в Уфе под председательством заместителя Премьер-министра Правительства Республики Башкортостан М.Ш. Магадеева состоялось межведомственное совещание по вопросу проведения комплексной оценки тенденций изменения климатических условий в Республике Башкортостан на среднесрочный (до 2020 года) и долгосрочный периоды (до 2050 года) для предупреждения или смягчения возможных негативных последствий для окружающей среды и экономики Республики Башкортостан. В совещании приняли участие министр природопользования и экологии Республики Башкортостан И.Р. Хадыев, руководители других заинтересованных республиканских министерств и ведомств, президент Академии наук Республики Башкортостан А.С. Гаязов, а также представители Росгидромета – начальник Департамента Росгидромета по Приволжскому федеральному округу В.В.Соколов, руководитель Башкирского УГМС В.З. Горохольская и директор ГГО В.М. Катцов. После вводных слов М.Ш. Магадеева и И.Р. Хадыева представители Росгидромета выступили с краткими сообщениями о текущих и ожидаемых изменениях климата на территории Башкортостана, о новой международной ситуации вокруг проблемы изменения климата и о политике Российской Федерации в отношении изменения климата, а также о действующих соглашениях между Росгидрометом и органами исполнительной власти субъектов Российской Федерации о сотрудничестве в области гидрометеорологии и смежных с ней областях, мониторинга состояния и загрязнения окружающей среды. Совещание прошло в деловой и конструктивной атмосфере, обсуждались возможные действия республиканских органов власти в отношении адаптации к изменениям климата. В частности, участники совещания единодушно пришли к заключению о своевременности проведения комплексных исследований, целью которых является обеспечение безопасного и устойчивого развития Республики Башкортостан, включая экономический, экологический, социальный, демографический аспекты развития в условиях изменяющегося климата, направленных на реализацию Климатической доктрины Российской Федерации и Парижского соглашения 2015 г.

Заместитель премьер-министра Правительства Республики Башкортостан М.Ш. Магадеев и руководитель Башкирского УГМС В.З. Горохольская

 

Министр природопользования и экологии Республики Башкортостан И.Р. Хадыев с представителями Росгидромета.

В декабре 2015 года в Париже 195 страны ООН утвердили новый глобальный климатический договор, приходящий на смену Киотскому протоколу. К середине августа 2016-го 22 страны ратифицировали Парижское климатическое соглашение, а крупнейшие эмиттеры парниковых газов — Китай, США, Бразилия, Япония — объявили о планах его ратификации до конца года. Хотя ожидается, что новый договор начнет действовать не раньше 2021-го, ряд последствий принятия нового климатического соглашения заметен уже сейчас. В их числе — быстрое развитие сектора возобновляемой энергетики, распространение мер углеродного регулирования во все большем числе стран, а также рост активности США и Китая в низкоуглеродной национальной и международной повестке.

По материалам портала Коммерсант.ru

По данным международной исследовательской организации "Глобальная сеть экологического следа", к 8 августа человечество полностью использовало весь годовой запас возобновляемых природных ресурсов, которые Земля способна восстановить за год. Несмотря на то что РФ остается глобальным экологическим донором, экослед ее жителей превышает среднемировые показатели. В стране недостаточно эффективно используются ресурсы, в частности, в производстве электроэнергии, ЖКХ и транспортной отрасли, говорят исследователи.

По материалам портала Коммерсант.ru

В 2017 году правительство РФ должно разработать стратегию низкоуглеродного развития и уточнить стратегии социально-экономического развития, энергетическую стратегию и стратегии развития различных отраслей с учетом планов низкоуглеродного развития Китая, ЕС и Индии. Осенью стране надо решить, ратифицировать ли Парижское климатическое соглашение, однако от идеи углеводородного сбора пока решили отказаться. «Парижское соглашение, учитывая глобализацию, будет оказывать воздействие на нашу экономику в любом случае, ратифицирует его Россия или нет, – объясняет представитель Минэкономразвития Елена Лашкина. – Многие международные рынки уже сейчас закрываются от углеродоемкой продукции. Для оценки масштабов воздействия соглашения на ближайшую, среднесрочную и отдаленную перспективу Минэкономразвития планирует в 2017 году выполнить подробные расчеты и уточнения стратегий социально-экономического развития, энергетической стратегии, стратегии развития различных отраслей с учетом планов низкоуглеродного развития наших экономических партнеров (Китай, ЕС, Индия и т.д.) и разработать свою стратегию низкоуглеродного развития. В среднесрочной или отдаленной перспективе может оказаться, что наши углеводороды будут не востребованными на глобальных рынках».

По материалам портала Независимая газета

Сегодня Аналитический центр при правительстве РФ представит доклад, оценивающий значение и угрозы нового климатического режима для российской экономики. Его авторы подчеркивают потенциально негативное влияние Парижского соглашения на ТЭК и металлургию и критикуют идеи введения любых углеродных сборов. Опрошенные "Ъ" эксперты по климату критически отнеслись к выводам доклада, отметив, что глобальные тенденции на "зеленое развитие" в любом случае затронут углеродоемкие отрасли экономики РФ.

По материалам портала Коммерсант.ru

Директор Главной геофизической обсерватории им.А.И.Воейкова Росгидромета дал интервью журналу "Российские полярные исследования".

Владимир Михайлович Катцов, доктор физ.-мат. наук; с 2007 года директор Главной геофизической обсерватории им. А.И. Воейкова; вице-председатель Объединенного научного комитета (JSC) Всемирной программы исследований климата (WCRP) ВМО; член научного консультационного комитета международного Климатического центра стран Азиатско-Тихоокеанского экономического сотрудничества (APCC). В 2008–2009 годы – координирующий автор проекта Климатической доктрины Российской Федерации (подписана Президентом Д.А. Медведевым 17.12.2009 года). Область научных интересов: физико-математическое 3D-моделирование климатической системы; динамика климата высоких широт; оценка качества и дискриминация климатических моделей, в последние годы – экономика климата.

Вы автор ряда международных и национальных докладов по проблемам изменения климата на территории РФ, включая Арктику. Не могли бы вы очень кратко сказать о самых главных результатах, выводах, которые наиболее актуальны для настоящего и будущего?

Владимир Катцов: Климатическая наука в течение нескольких последних десятилетий неуклонно продвигалась в понимании наблюдаемых и ожидаемых изменений климата. 2014 год стал завершающим годом для пятого цикла оценочного доклада Межправительственной группы экспертов по изменению климата (МГЭИК). Один из главных итогов доклада можно сформулировать так: «Мы оказались правы — ключевые оценки, которые МГЭИК публиковала последние четверть века, неизменно подтверждаются». К числу фундаментальных вопросов, на которые наука сегодня дает уверенный утвердительный ответ, относятся, например, следующие: меняется ли химический состав атмосферы; теплеет ли вследствие этого климат; ответственна ли за это хозяйственная деятельность человека. С высокой степенью вероятности нас ожидает усугубление наблюдаемых антропогенных изменений климата (на фоне его естественных вариаций) и соответствующих климатических воздействий.

Какие наиболее существенные угрозы для России, обусловленные климатическими изменениями, вы можете отметить?

Владимир Катцов: Среди прочих особое внимание обращают на себя негативные последствия экстремальных и опасных природных явлений, статистика которых во многих регионах меняется к худшему. Свежи в нашей памяти потрясшие население и экономику России погодные аномалии: тепловая волна на ЕТР летом 2010 года, наводнения в Краснодарском крае в 2012 году и на Амуре в 2013 году. И хотя профессиональное научное сообщество с осторожностью говорит об обусловленности отдельно взятых погодных аномалий изменением климата, изменение частоты и амплитуды экстремальных погодных явлений, как и возрастающая «нервозность» климатической системы в целом, вполне соответствуют современным представлениям о том, что ожидает климат нашей планеты в XXI столетии.
Более того, происходящие в настоящее время изменения некоторых важных характеристик климата России, качественно совпадающие с теоретическими оценками, и обусловленные ими последствия дают основания для вывода о тенденции снижения эффективности адаптации экономики и общества в целом к этим изменениям. Задержки в принятии и исполнении государственных решений в условиях учащения (роста повторяемости) опасных погодно-климатических явлений, на которые приходится большая часть чрезвычайных ситуаций, уже в недалеком будущем приведут к существенному увеличению затрат на адаптацию и, главное, к возрастанию риска людских потерь.

В 2005 году вышел в свет доклад «Оценка климатических воздействий в Арктике». Он подготовлен по решению Арктического совета. Вы были одним из ведущих авторов, а от России — главным. Доклад был встречен неоднозначно нашей научной общественностью. Как изменилось это отношение за 11 лет?

Владимир Катцов: Мне кажется, страсти вокруг климата Арктики в нашем научном сообществе несколько утихли. Околонаучный шум обычно поднимается накануне крупных политических событий, как это было с якобы вскрытыми подтасовками климатических данных незадолго до Климатической конференции в Копенгагене в 2009 году, как это было, хоть и с существенно меньшим размахом, и накануне Парижской конференции 2015 года.
В 2004 году, незадолго до публикации резюме доклада об Арктике, Россия ратифицировала Киотский протокол, чем обеспечила вступление его в силу в начале 2005 года Противники этой ратификации были разочарованы решением руководства страны и приложили тогда значительные усилия к тому, чтобы поставить под сомнение научную основу этого доклада. Однако в сентябре того же 2005 года в Арктике была зафиксирована рекордно малая площадь морского льда за весь период спутниковых наблюдений. Затем следующий рекорд — в 2007 году, затем — в 2012 году. За исключением 2006 года, каждый сентябрь последнего десятилетия был отмечен еще меньшей площадью морского льда, чем рекорд 2005 года. Профессиональные климатологи относятся к рекордам спокойно (климат — это все же статистика, а не отдельно взятые годы), однако лед в Арктике сокращается даже с большей интенсивностью, нежели показывали климатические модели еще в 4-м докладе МГЭИК (2007 год).

Среднемесячная площадь льдов арктических морей в сентябре (1979–2015 годы). (По данным Национального центра данных о снеге и льде, США: NSIDC)

За прошедшее десятилетие наблюдаемые тенденции изменения климатической системы, как глобальной, так и в Арктике, демонстрировали соответствие ранее представленным теоретическим оценкам. Кое-кого из наших тогдашних оппонентов это успокоило, кто-то продолжает объявлять каждый очередной рекорд последним, «поворотной точкой к глобальному похолоданию». Но это уже, по-видимому, не имеет отношения к науке...

В 2005 году в ААНИИ состоялся памятный его участникам семинар, на котором был представлен русский перевод упомянутого доклада, оппонентами которого были не только ученые, но и государственные чиновники. Спустя годы можете ли вы что-либо сказать об уроках того семинара?

Владимир Катцов: Среди скептически настроенных ученых (в отношении теории антропогенного изменения климата) наиболее часто встречаются две разновидности. К первой группе относятся люди старшего поколения с общим пониманием физики, но основывающие свои представления на достижениях климатической науки середины XX века и редко в достаточной степени информированные о современных исследованиях климата.

Аномалия глобальной средней температуры (1850–2015 годы). (ВМО, 2016)

Вторая группа — это представители других областей знаний (например, астрономии, геологии, биологии, экономики), иными словами — любители, с энтузиазмом вторгающиеся в климатическую науку и позиционирующие себя в качестве «экспертов», но не являющиеся по-настоящему таковыми.

Оценка климатических воздействий в Арктике (2005 год).

Позиции «скептиков», колеблющиеся от отрицания антропогенного вклада в наблюдаемое изменение климата до констатации полной неопределенности в этом вопросе, зачастую несостоятельны в научном отношении. (В англоязычной литературе выделяется группа «отрицателей» (“deniers”) — радикальных «скептиков», занимающих маргинальные, по сути, антинаучные позиции.) Однако на фоне результатов и оценок профессиональной климатологии заявления «скептиков» могут носить сенсационный характер, благодаря чему весьма востребованы некоторыми средствами массовой информации, превращающими действительно важную, хоть и сложную, и не лишенную противоречий, проблему изменения климата в информационную «бомбу».
«Скептики» активно и резко критикуют подходы к оценкам проблемы изменения климата представителей «основного направления», которых «уличают» в «алармизме» и «ангажированности». Наибольшей критике со стороны «скептиков» подвергаются выводы МГЭИК относительно факта и антропогенных причин наблюдаемых изменений климата, а также модельные оценки его будущих изменений под влиянием хозяйственной деятельности человека. В качестве «альтернатив» часто упоминаются гипотезы о якобы доминирующей роли в наблюдаемом глобальном потеплении колебаний солнечной активности, естественной долгопериодной изменчивости климатической системы, влияния других планет солнечной системы и т.п. Приходится слышать о «глубоком похолодании» климата к середине XXI века, которое начинается чуть ли не в настоящий момент. Существуют и куда более экзотические гипотезы и прогнозы, пропагандируемые их приверженцами, как правило, в средствах массовой информации, а не в серьезно рецензируемых научных журналах. Важно отметить, что единство «скептиков» на самом деле эфемерно и не простирается за пределы противостояния «основному направлению», поскольку каждый продвигает собственную умозрительную гипотезу.

Климатическая доктрина Российской Федерации.

Тем не менее аргументы «скептиков», как правило, обстоятельно рассматриваются и находят научно обоснованные ответы со стороны представителей «основного направления», в том числе и в упомянутых оценочных докладах, однако, судя по тому, что одни и те же вопросы возникают вновь и вновь на протяжении многих лет, эти ответы «скептиками» игнорируются.
Что касается государственных чиновников, увы, случается, что и они уступают соблазну поучаствовать в научной дискуссии, уверовав в то, что политический мандат является универсальным ключом к научным проблемам. Это, конечно, не дело и, как правило, принимает гротескные формы, с чем мы и столкнулись 11 лет назад. Впрочем, время расставляет все по местам. И наши тогдашние оппоненты от государственной службы, утратив интерес к науке о климате, теперь сражаются на иных фронтах.

Как вы оцениваете отношение нашего государства и бизнеса к климатическим угрозам?

Владимир Катцов: Мое личное впечатление, которое, конечно, небесспорно — нам присуща склонность к преодолению последствий изменений климата, а не к превентивной адаптации. К глубокому сожалению, лишь после очередного погодно-климатического несчастья необходимость упреждающей адаптации становится очевидной, и то — весьма ненадолго. И вновь МЧС востребовано больше, чем Росгидромет.
Достижение прогресса здесь возможно, мне кажется, лишь через демонстрацию экономической целесообразности использования науки в качестве инструмента принятия решений. Похоже, что экономические аргументы в диалоге с государством и бизнесом климатической науке необходимо искать самой. Это выдвигает на передний план относительно новое направление науки о климате — экономическую климатологию. Это серьезный вызов, но вряд ли кто-то, кроме нас самих, в состоянии нам помочь.

Что нужно сделать для развития российских исследований климата?

Владимир Катцов: Еще несколько лет назад для меня было достаточно очевидно, что именно следует делать. В 2007 году мы с коллегами опубликовали в журнале «Право и безопасность» статью, затрагивающую эту тему. Мы возлагали тогда надежды на государственное управление актуальными климатическими исследованиями. Эта тема получила развитие в решении 6-го Всероссийского метеорологического съезда (2009 год). А в Климатической доктрине Российской Федерации (ст. 10) прямо сказано: «необходимым условием политики в области климата являются государственная поддержка и обеспечение соответствия мировому уровню: систематических наблюдений за климатом; фундаментальных и прикладных исследований в области климата и смежных областях науки; применения результатов исследований для оценки рисков и выгод, связанных с последствиями изменений климата, а также возможности адаптации к этим последствиям».
Однако в последние годы ситуация менялась довольно быстро — причем не в лучшую, на мой взгляд, сторону. Неуклюжее «реформирование» науки пресловутыми «эффективными менеджерами» с весьма туманными представлениями об объекте «реформирования»; безоглядное заимствование чужих (и чуждых нам!) способов организации науки; торжество примитивно-формальной наукометрии в оценке «эффективности» науки, когда научные достижения оцениваются и измеряются в штуках; укореняющееся в государственной власти высокомерное, пренебрежительное отношение к фундаментальным исследованиям, не предполагающим быстрой «самоокупаемости» и немедленных высоких наукометрических показателей... Эта картина — не сугубо российская, но нашей климатической науке, радикально ослабленной ударами 1990-х годов, от этого не легче.
Между тем пресловутые наукометрические индексы успешно загоняют в тупик и мировую климатическую науку, мотивируя погоню ученых за быстрым результатом и размножение малоценных публикаций (знаю об этой напасти не понаслышке, в том числе — благодаря участию в серьезных международных научных организациях и программах). Зато они существенно облегчают жизнь чиновникам от науки: если достигнут целевой показатель в виде определенного количества единиц «продукции» к определенному сроку — значит, финансовые ресурсы освоены правильно, и можно продолжать в том же духе, не погружаясь в суть достигнутого. А то, что типичные 2–3 года на выполнение исследовательского проекта — для фундаментальной науки срок немыслимо короткий, что факт опубликования статьи сегодня мало что говорит о качестве полученного результата, что, наконец, положительный результат в настоящем научном исследовании не гарантирован никогда, — этого доминирующие сегодня механизмы финансирования научных исследований не учитывают.
Еще хуже то, что критическая масса политиков, считающих, что климатическая наука выполнила свою задачу, обеспечив перевод климатической тематики в политическое русло, повидимому, превышена. Интерес к климатической тематике, достигший пика в 2007 году вместе с выходом 4-го оценочного доклада МГЭИК, понемногу угасает. Об этом красноречиво свидетельствует существенно снизившаяся активность СМИ вокруг 5-го оценочного доклада МГЭИК в 2013–2014 годах. Политики, в том числе отечественные, не понимают, чем еще им может быть полезна фундаментальная климатическая наука, коль скоро политические решения уже приняты, взят курс на сокращение выбросов парниковых газов и на адаптацию к непредотвратимой части изменений климата.

И что можно сказать таким политикам — чем фундаментальная климатическая наука еще может быть полезна человечеству?

Владимир Катцов: Несмотря на впечатляющие достижения климатической науки на протяжении последней четверти века, зафиксированные, в частности, в оценочных докладах МГЭИК, наше понимание механизмов изменения климата все еще страдает существенными пробелами. При этом все острее и неотложнее становится потребность в переходе от качественных перспективных оценок изменения климата к количественным, в том числе: как скоро изменения тех или иных климатических характеристик достигнут тех или иных значений, какими рисками чреваты эти изменения для природных систем, экономики и населения соответствующих регионов и т.д.
В течение нескольких последних лет Всемирная программа исследований климата (ВПИК) сформулировала ряд так называемых гранд-вызовов, стоящих перед климатической наукой. В настоящее время ВПИК организует работу над пятью гранд-вызовами: (1) облака, циркуляция и чувствительность климата; (2) тающий лед и глобальные последствия; (3) экстремальные климатические явления; (4) региональные изменения уровня моря и их воздействия на прибрежные зоны; (5) изменения (в доступности) водных ресурсов. В стадии обсуждения остаются еще два потенциальных грандвызова ВПИК, один из которых связан с биогеохимическими циклами, а другой — с десятилетней предсказуемостью.
Разумеется, повестка актуальных исследований климата далеко не исчерпывается гранд-вызовами ВПИК. Современный мир ставит перед климатической наукой смешанные, многомерные задачи. Традиционные междисциплинарные барьеры, присущие разным направлениям климатической науки, подвергаются все возрастающему давлению. Климатическая наука вступила в период интенсивной конвергенции со смежными науками.
Это, кстати, хорошо видно на примере теплеющей Арктики. Арктика выделена в особое напраление — одно из четырех так называемых кросс-магистральных (т.е. интегрирующих) направлений российского «Комплексного плана научных исследований погоды и климата», призванного обеспечивать в научном отношении реализацию Климатической доктрины Российской Федерации. Гранд-вызовы ВПИК, как и специфические арктические проблемы науки о климате, легко могут найти свое место в структуре этого плана. Является ли это достаточной предпосылкой того, что российская наука внесет свой ощутимый вклад в преодоление гранд-вызовов ВПИК в «арктическом аспекте», покажет будущее.
Однако важнее другое — без сильной национальной климатической науки трудно ожидать успеха как в освоении Арктики, так и во многих других масштабных и долгосрочных экономических или геополитических проектах. Чем скорее наши политики это поймут, тем лучше для нас всех.

Беседу вел А.И. Данилов (ААНИИ)

МОСКВА, 16 июня. /ТАСС/. Россия ратифицирует Парижское соглашение по борьбе с глобальными изменениями климата не раньше 2019-2020 годов, считает советник президента РФ Александр Бедрицкий. В интервью ТАСС он подчеркнул, что Москва не будет политизировать данный вопрос и связывать ратификацию с тем, как эта процедура пройдет в других странах.
Бедрицкий затруднился сказать, когда точно Россия ратифицирует этот документ. "Процесс ратификации для нас - это процесс подготовки к выполнению тех обязательств, которые мы принимаем сами на себя. Поэтому должны быть разработаны соответствующие документы, например, национальная Стратегия низкоуглеродного развития", - пояснил он.
Представитель Кремля назвал Стратегию низкоуглеродного развития "серьезной вещью", поскольку документ разрабатывается на 10-20 лет вперед и определяет направления развития промышленности и экономики. "На подготовку этой стратегии уйдет, как минимум, года два, к этой работе пока не приступали. Но документ нужно еще вписать в наше законодательство, потребуются поправки в законы, чтобы не было никаких противоречий", - отметил советник главы государства.
"Учитывая, что национальные вклады стран в рамках Парижского соглашения начнут действовать с 2021 года (для России наши национально определяемые обязательства рассчитаны на период 2021-2030 гг.), к 2019-2020 году, наверное, будем готовы внести проект закона о ратификации Парижского соглашения, подготовив наше законодательство к его реализации", - сказал Бедрицкий.

По материалам портала ТАСС

Как мы уже рассказывали, в Уфе с 8 по 10 июня в выставочном комплексе ВДНХ-ЭКСПО прошли Международный экологический форум и первая специализированная выставка "Экология. Технологии. Жизнь". Тема пленарного заседания была заявлена очень серьезная: "Изменение климата - реальность или угроза?". Открывая заседание, министр природопользования и экологии Республики Башкортостан Илдар Хадыев сказал о том, что факт изменения климата сегодня уже не вызывает сомнений, это подтверждают исследования как российских, так и зарубежных ученых. - Как должны реагировать на этот природный процесс регионы, какие меры необходимо принять в климатозависимых отраслях - сельском, дорожном, лесном хозяйствах, как обернуть наблюдающееся повышение температуры в свою пользу - именно ответы на эти вопросы мы ожидаем услышать от профессионального сообщества, - подчеркнул министр. На территории нашей республики за последние тридцать лет среднегодовая температура увеличилась на 0,7 градуса. Количество осадков имеет также тенденцию к увеличению, однако наблюдается их неравномерность. Кроме того, глобальное потепление климата выражается в росте частоты и интенсивности неблагоприятных явлений природы - особо жарких дней, засух, резких оттепелей и похолоданий. Как отметили участники пленарного заседания форума, текущие и грядущие изменения климата всё в большей степени будут влиять на условия хозяйствования и жизнедеятельности населения. Многие с нетерпением ждали выступления директора Главной геофизической обсерватории имени Александра Воейкова, профессора, доктора физико-математических наук Владимира Катцова. - Возможно, организаторы задались вопросом: "Изменение климата - пустая это угроза или реальная?". Так или иначе, я уже названием своего короткого сообщения обозначаю свою позицию: "И угроза, и реальность", - с такими словами обратился к участникам пленарного заседания Владимир Катцов. - В чем реальность? К числу фундаментальных вопросов, на которые наука сегодня дает уверенный утвердительный ответ, относятся, например, следующие: меняется ли химический состав атмосферы; теплеет ли вследствие этого климат; ответственна ли за это хозяйственная деятельность человека. С высокой степенью вероятности нас ожидает усугубление наблюдаемых антропогенных изменений климата (на фоне его естественных вариаций) и соответствующих климатических воздействий. А еще профессор говорил о том, что прошедший 2015 год стал самым теплым за весь период инструментальных наблюдений. Глобальное потепление не предполагает, что каждый последующий год теплее предыдущего. Но тренд вполне однозначен. Оказывается, достигнут и другой психологический рубеж - 400 частиц СО2 на миллион в атмосфере - беспрецедентный уровень за последние, по меньшей мере, восемьсот тысяч лет. И человечество с очень высокой степенью достоверности причастно к этим рекордам. Фундаментальная климатическая наука в течение нескольких последних десятилетий неуклонно продвигалась в понимании наблюдаемых и ожидаемых изменений климата, и 2014-й стал завершающим годом для пятого цикла оценочного доклада Межправительственной группы экспертов по изменению климата (МГЭИК). Один из главных итогов этого доклада можно сформулировать так: "Мы оказались правы - ключевые оценки, которые МГЭИК публиковала последние четверть века, неизменно подтверждаются". По мнению Владимира Катцова, у глобального изменения климата есть несколько особенностей, которые могут создать у политиков иллюзию, что тяжелые решения могут быть отсрочены. То есть климатические риски не воспринимаются как абсолютно первоочередные. Глобальное изменение климата ярко напоминает о себе, по большей части через погодные воздействия - наводнения, засухи, ураганы, волны тепла, каждое из которых в отдельности, строго говоря, с изменением климата увязать нельзя. Происходящие в настоящее время изменения некоторых важных характеристик климата России, качественно совпадающие с теоретическими оценками, и обусловленные ими последствия дают основания для вывода о тенденции снижения эффективности адаптации экономики и общества в целом к этим изменениям. Задержки в принятии и исполнении государственных решений в условиях учащения опасных погодно-климатических явлений, на которые приходится большая часть чрезвычайных ситуаций, уже в недалеком будущем приведут к существенному увеличению затрат на адаптацию и, главное, к возрастанию риска людских потерь. По мнению ученых, нужна упреждающая, заблаговременная адаптация! Об этом говорится и в Климатической доктрине Российской Федерации, которая завершается следующим утверждением: "Формирование и реализация политики РФ в области климата предполагает разработку и реализацию соответствующей государственной стратегии и - на ее основе - федеральных, региональных и отраслевых программ и планов действий". Некоторые субъекты России уже активно действуют в этом направлении. Правда, как отмечено в Климатической доктрине России, последствия изменения климата для страны неоднозначны. Есть, конечно, определенные плюсы. Например, улучшение перспектив в освоении арктических шельфов, сокращение отопительного периода или смещение к северу северной границы зоны рискованного земледелия. Но есть и большие минусы. Спикер призвал не забывать действующий здесь принцип: потери приходят к нам сами, использование выгод требует от нас усилий. В числе спикеров пленарного заседания были директор Института лесоведения РАН (Москва) Андрей Сирин, начальник Департамента Росгидромета по ПФО (Нижний Новгород) Владимир Соколов, директор ФГБУ "ВНИИСХМ" (Москва) Валерий Долгий-Трач, академик, советник РАН (Москва) Михаил Залиханов, заведующий кафедрой метеорологии, климатологии и экологии атмосферы Института экологии и природопользования КФУ (Казань) Юрий Переведенцев и другие. Татьяна БАРАБАШ. НА СНИМКАХ: Владимир Катцов; у стенда "Уфагорсвета". Фото Лилии ЗАГИРОВОЙ. Продолжение следует. ИЗ ДОСЬЕ "ВУ"Владимир Катцов - специалист в области физико-математического 3D-моделирования глобального климата; динамики климата высоких широт; оценки качества и дискриминации климатических моделей. Имеет более восьмидесяти научных публикаций в отечественных и зарубежных рецензируемых изданиях. Координатор подготовки национального Комплексного плана научных исследований погоды и климата (2010); координирующий ведущий автор первого проекта Климатической Доктрины Российской Федерации (подписана Президентом Дмитрием Медведевым 17 декабря 2009 года), сообщает http://ufa.jjew.ru.

По материалам новостного портала JJEW.RU