Мегаполис требует от нефтекомпаний возместить «миллиарды долларов», которые придется потратить на минимизацию последствий от изменения климата. Нефтяники встретили иск с непониманием

Крупнейший город США подал в суд на нефтекомпании BP, Chevron, ConocoPhillips, Exxon Mobil и Royal Dutch Shell, обвинив их в том, что они являются крупнейшими корпорациями, влияющими на изменение климата.

Город требует от нефтекомпаний возмещения ущерба за те «миллиарды долларов, которые придется потратить на защиту ньюйоркцев от последствий изменения климата», заявил мэр Билл Де Блазио, говорится в сообщении на официальном сайте города.

«Речь идет о возмещении ущерба, который мы уже получили, и выплате компенсации, необходимой для устранения ущерба, которые, как ожидается, мы понесем в течение века», — говорится в сообщении.

Ссылка: https://www.rbc.ru/society/11/01/2018/5a56d9b99a79471e135419d2

Экология не стала одним из приоритетов социально-экономического развития, несмотря на рост нагрузки на окружающую среду, здоровье граждан и сопутствующий экономический ущерб, полагают авторы доклада «Экологические приоритеты для России», представленного вчера в Аналитическом центре при правительстве. Эксперты предлагают разработать российскую модель зеленой экономики, включающую рост экономии ресурсов и энергоэффективности, развитие инструментов зеленого финансирования, введение углеродного регулирования, а также ужесточение требований к раскрытию экологически значимой информации компаниями.

Ссылка: https://www.kommersant.ru/doc/3502190?from=four_economic

Представители Минэнерго, Минэкономики и Минприроды на Всероссийском съезде по охране окружающей среды высказали диаметрально противоположные точки зрения по поводу дальнейших перспектив экспорта российского угля, а также будущих приоритетов климатической политики в РФ. В условиях переноса сроков большинства законодательных инициатив в секторе углеродного регулирования в стране, ожидать решительных мер в области климата в РФ до 2030 года вряд ли приходится.

Подробнее: https://www.kommersant.ru/doc/3496236?

Европа исчерпала потенциал развития альтернативной энергетики. К такому выводу пришли эксперты агентства BNE IntelliNews. По данным Еврокомиссии, в 2016 году страны ЕС увеличили выбросы углекислоты в атмосферу на 0,2%. В свою очередь, США 1 июня 2017 года заявили о выходе из Парижского соглашения по климату. С такими результатами мировые флагманы борьбы за экологию подошли к 20-летнему юбилею Киотского протокола — договора о сокращении выбросов парниковых газов. RT разбирался, почему Запад терпит неудачу в борьбе с глобальным потеплением.

По оценке Еврокомиссии (ЕК), с 1990 по 2016 год страны ЕС сократили выбросы углекислоты в атмосферу на 20,8%. Однако последние годы ситуация в этом направлении перестала улучшаться. Так, в отчёте ЕК по эмиссии углекислоты за 2017 год указано, что в 2016-м европейские страны увеличили выбросы на 0,2%.

США остаются второй после Китая державой по объёмам выбросов парниковых газов в атмосферу. Однако 1 июня 2017 года президент США Дональд Трамп заявил о выходе из Парижского соглашения по климату, которое предполагает борьбу с глобальным потеплением.

С такими результатами западные страны подошли к 20-летию со дня подписания Киотского протокола.

Киотский протокол

Напомним, 11 декабря 1997 года на конференции ООН по изменению климата, прошедшей в Киото, практически все страны — члены международной организации приняли документ, в котором были впервые прописаны квоты на выброс парниковых газов для каждого государства. Протокол был составлен на основе принципов, зафиксированных в Рамочной конвенции ООН об изменении климата (1992).

Авторы договора создали достаточно гибкий механизм соблюдения норм загрязнения атмосферы. Государство, которое не использует полностью лимит на выброс парниковых газов — «горячего воздуха», может продать его. Этот механизм был призван облегчить ситуацию прежде всего для развивающихся стран. Предполагалось, что возможность экспорта «горячего воздуха» в развитые государства будет стимулировать развивающиеся страны сокращать свои выбросы.

Киотский протокол был ратифицирован 191 государством, однако запланированного позитивного эффекта так и не достиг. Главные мировые «загрязнители» — Китай, США и Индия, на которые приходится более 50% общемировых выбросов углекислоты, — отказались выполнять условия документа.

В 2013 году было введено ограничение на продажу квот. Государство не имело права экспортировать более 2% «горячего воздуха» от общего объёма. В дополнение к этому Евросоюз и Австралия отказались покупать лимиты у развивающихся стран.

Вступлению Киотского протокола в силу предшествовал достаточно длительный период. Государства должны были ратифицировать соглашение, пересмотреть национальное законодательство и провести необходимые реформы в энергетическом секторе. Предусмотренные договором правила начали действовать только с 1 января 2008 года.

Неутешительные прогнозы

В феврале 2015 года ООН подвела предварительные итоги реализации Киотского протокола. Выяснилось, что участники соглашения уменьшили выбросы парниковых газов более чем на 20%. При этом всемирная организация воздержалась от положительной оценки эффекта для атмосферы.

13 декабря 2015 года на конференции по климату в Париже было подготовлено новое соглашение о сокращении выбросов в атмосферу. Ключевой целью было объявлено недопущение роста температуры поверхности Земли на 2 °C по сравнению с уровнем доиндустриальной эпохи.

Как полагают учёные, подобный скачок приведёт к необратимым климатическим изменениям. По данным NASA, средняя глобальная температура составляет +15 °C. Российские и зарубежные специалисты сходятся во мнении, что температура поверхности Земли по сравнению с уровнем доиндустриальной эпохи выросла менее чем на 1 °C.

Бурное развитие промышленности увеличило выброс углекислоты, метана, озона, фреонов и других газов, что усилило парниковый эффект. По экспертной оценке ООН за 2016 год, содержание углекислоты в атмосфере выросло более чем на 45% по сравнению с доиндустриальным периодом, а метана — примерно на 250%. Прослойка газов, которая задерживает солнечную энергию, стала плотнее и перестала пропускать прежний объём солнечных лучей.

По прогнозам ООН, в ближайшие 100 лет средняя глобальная температура может подскочить минимум на 6 °C. Учёные с тревогой фиксируют резкое потепление арктического климата, рост уровня Мирового океана и количества стихийных бедствий.

«Декларация о намерениях»

Международное сообщество учёных The Global Carbon Project полагает, что в период действия Киотского протокола выбросы увеличивались примерно на 3% в год, за исключением отрезка с 2014 по 2016 год. По данным на ноябрь, в 2017 году рост объёма эмиссии парниковых газов вырастет на 2%.

Старший научный сотрудник Главной геофизической обсерватории им. Воейкова Андрей Киселёв считает, что человечество не добилось радикальных перемен в борьбе с повышением средней глобальной температуры. По его мнению, Парижское соглашение в нынешнем виде — это скорее «декларация о намерениях».

Как сообщил эксперт, основными причинами неудачи в борьбе с глобальным потеплением являются неуступчивая политика отдельных государств и переоценка потенциала возобновляемых источников энергии (ВИЭ). Выход США из Парижского соглашения также создал негативный эффект.

Неоднозначная ситуация, по словам эксперта, сложилась вокруг Китая, на долю которого приходится около 27% выбросов углекислоты. С одной стороны, последние годы Поднебесная испытывает большие проблемы с экологией. На состоявшемся в октябре 2017 года съезде Коммунистической партии был объявлен курс на борьбу с загрязнением атмосферы.

С другой стороны, более половины экспорта китайских товаров направляется в западные государства. С 1970-х по 1990-е годы Европа и США активно переносили производство за рубеж. В качестве основной площадки для развёртывания промышленных мощностей была выбрана КНР.

Подобная экономическая политика позволила западным странам улучшить ситуацию с экологией на своей территории, при этом густонаселённый Китай оказался практически в безвыходной ситуации. Киселёв полагает, что для выполнения международных обязательств КНР и Индии пришлось бы пойти на серьёзную перестройку промышленности в ущерб собственному экономическому росту.

«При этом Россия, которая отмечает Год экологии, соблюдает взятые на себя обязательства по сокращению выбросов. Стоит отметить, что примерно половина выбросов парниковых газов в России приходится на торфяники и болота. С этим мы ничего поделать не можем. 30—40% выбросов даёт наш энергетический сектор», — пояснил эксперт.

Технологический климат

Флагманом борьбы с глобальным потеплением является ЕС. За минувшие 40 лет европейские государства приняли десятки программ по формированию зелёной экономики.

Однако в последние годы темпы уменьшения выбросов в Европе замедлились. The Global Carbon Project приводит информацию, что в 2017 году данный показатель для Евросоюза снизится всего на 0,2%. При этом в отчёте ЕК по эмиссии углекислоты за 2017 год указано, что в 2016 году европейские страны увеличили выбросы на 0,2%.

«Сложно делать однозначные выводы, но, скорее всего, Европа расплачивается за курс на отказ от ядерной энергетики после аварии на японской АЭС «Фукусима-1» в 2011 году. В европейском общественном мнении стала превалировать крайне негативная оценка мирного атома, и политики просто не смогли её игнорировать», — отметил Киселёв.

Главной альтернативой АЭС стали возобновляемые источники энергии — ветряные установки, солнечные батареи и гидроэлектростанции.

Европа на государственном уровне поддерживает генерацию ВИЭ с 1980-х годов. В марте 2007 года Совет Европы утвердил план, согласно которому к 2020 году доля ВИЭ в общем энергопотреблении должна достигнуть 20%.

Планки в 20% Европа достигла уже в 2012 году. Небольшие западноевропейские государства (Дания, Исландия, Швеция, Португалия) добились впечатляющих результатов во внедрении ВИЭ. В частности, электроснабжение Рейкьявика полностью обеспечивается геотермальными ключами.

Однако бурный рост доли альтернативных источников в энергобалансе прекратился ещё в 2013—2014 годах. Запросы Брюсселя стали более скромными. К 2030 году ЕС рассчитывает увеличить долю ВИЭ лишь до 27%. Как сообщило в ноябре 2017 года агентство BNE IntelliNews, Европа, вероятнее всего, исчерпала потенциал развития альтернативной энергетики.

Одна из основных причин заключается в том, что страны Восточной Европы оказались неспособны соответствовать стандартам зелёной экономики из-за слабого уровня технологического развития. Кроме того, новые члены ЕС сохранили в эксплуатации мощности, работающие на традиционных источниках энергии, включая уголь.

Ссылка: https://russian.rt.com/world/article/459154-kiotskiy-protokol-uglekisly-gaz-energiya

Глобальное потепление, о котором уже три десятка лет говорят учёные, стало свершившимся фактом

Оно уже чувствуется, его видно невооруженным глазом, особенно в полярных широтах, где за два последних десятилетия летом стало в два раза меньше льда…

О выгодах и угрозах климатических изменений мы побеседовали с заведующим отделом взаимодействия океана и атмосферы Арктического и антарктического научно-исследовательского института, доктором географических наук, профессором Генрихом Алексеевым

Причина — человек

- То, что климат становится теплее, это аксиома, — категорично заявил Генрих Васильевич. — Растёт средняя температура воздуха по всей планете, а в Арктике больше всего. Если по всему земному шару температура выросла примерно на градус, то в Арктике — на три-четыре градуса. Граница летнего льда уже располагается севернее, свободной воды становится больше. Лед дальше отступает от берега, практически полностью открывая арктические моря вдоль сибирского побережья. Хотя от года к году ситуация меняется и могут быть и очень холодные зимы и лето, но в целом тенденция к потеплению заметна.

- Известно, что климат меняется циклически, потепления сменяются похолоданиями. Чем вызвано нынешнее потепление — этой цикличностью или тут человек руку приложил?

- Научное сообщество в большинстве своем считает, что основная причина — антропогенное воздействие. Фиксируется увеличение концентрации углекислого газа и других парниковых газов, что влечет потепление в нижней тропосфере, некоторое выхолаживание в верхней тропосфере, — и в итоге это через разные механизмы ведет к повышению температуры. Для Арктики основной механизм — усиление переноса тепла циркуляцией атмосферы и океана. Важная составляющая потепления в Арктике — увеличение концентрации водяного пара, который обладает еще более сильным парниковым эффектом, чем тот же СО2. Пар способствует притоку радиации к поверхности льда и более сильному таянию. Больше теплой воды поступает из Атлантического океана, что ограничивает распространение морского льда зимой в приатлантической Арктике.

Возможно, что, кроме антропогенного влияния, есть еще какие-то причины глобального потепления, пока недостаточно изученные. Например, естественные колебания климата, связанные с внутренними механизмами в самой климатической системе, с колебаниями циркуляции атмосферы, с колебаниями циркуляции в океане, которые происходят и без антропогенного воздействия. И все же вопрос окончательно не закрыт, попытки найти еще какие-то причины, помимо антропогенного влияния, продолжаются. Но пока больших успехов на этом пути нет.

Так что сейчас господствующая точка зрения — нынешнее потепление вызвано влиянием деятельности человека. Потому что были и другие потепления. Например, в 1930-1940 годы, но там антропогенного влияния не прослеживается, это было естественное колебание климата. Тогда было значительное сокращение льда, увеличение притока теплой воды и так далее. В общем, то же, что и сейчас происходит. Это и побуждает исследователей искать и другие причины, помимо антропогенных: раз тогда было такое заметное потепление без участия человека, то почему бы ему не проявиться и теперь? Но сейчас потепление сильнее, чем тогда.
Раздолье для моряков

- Но если становится меньше льда — то это же прекрасно! Море чистое, ледоколам меньше работы, легче обеспечивать населенные пункты вдоль Северного морского пути, легче обслуживать буровые вышки. Сплошная экономия бюджета! Ведь так?

- Не всегда. Лед к северу от морского пути сохраняется, там довольно сложные льды, и под влиянием ветров и течений они могут опускаться в отдельных районах. Такие ледяные массивы в районе Северной Земли, острова Врангеля, Новосибирских островов. Таймырский массив может вообще перекрыть пролив — и без ледокола уже не пройти. Такие ситуации уже были, когда вроде теплое лето, мало льда, а, скажем, в районе пролива Вилькицкого спускался язык льда из высокой Арктики и перекрывал путь — обычным судам было не пройти без помощи ледоколов. Так что присутствие ледоколов необходимо. А если мы говорим о возможности круглогодичной навигации, к чему сейчас все стремятся, чтобы Северный морской путь был экономически эффективен, то тем более не обойтись без новых мощных ледоколов.

Но в принципе вы правы. Сейчас за счет потепления рамки навигации расширяются: еще в 1970-е годы сезон открытой воды, сезон плавания был с июля по сентябрь, а сейчас он с июня по октябрь, а в 2012 году суда и в ноябре проходили. При этом растет потребность в гидрологическом и метеорологическом обеспечении навигации, в прогнозах, рекомендациях, в том числе прогнозов долгосрочных — на сезон, а желательно и на два-три года. Это как раз то, чем занимается наш институт.

- Так это из-за потепления климата Россия принялась так активно развивать свою Арктическую зону?

- Для развития Севера всё же главное не климат, а экономическая эффективность: насколько выгодно заниматься добычей полезных ископаемых и другой деятельностью. Это зависит от потребностей. А климат может благоприятствовать этому, как сейчас, или наоборот, если наступит похолодание или вырастет вероятность каких-то погодных аномалий. Тогда нужно будет стараться предотвратить возможный ущерб с помощью методов прогнозирования, мониторинга. То есть климат — не решающее звено в этой цепи, главное — экономические потребности. Если выгодно что-то делать, если есть потребители, а затраты разумные, то это будет делаться.

Если по всему земному шару температура выросла примерно на градус, то в Арктике — на 3-4 градуса.
Сейчас есть потребность в нефти и газе, даже цены опять стали расти, — и добыча, разведочные проекты, которых сейчас достаточно много, развиваются. А наше дело — помогать им с помощью изучения изменений в природной среде, своевременно обнаруживать и предотвращать их вредное воздействие. И конечно, айсберги — в связи с потеплением климата опасность, связанная с ними, возрастает: ледники тают, разрушаются, крупные айсберги попадают в акваторию. А там может как раз проводиться разведочное бурение, стоит платформа, и айсберг представляет опасность для неё и людей, которые на ней работают. Поэтому нужно предсказать возможную траекторию движения ледяных обломков, этим занимаются наши специалисты с помощью моделей циркуляции льда, океанов, атмосферы. Это очень важная прикладная часть нашей работы.

Освоение в любом случае будет идти. Тут можно вспомнить 1970-е годы, когда климат был сложным, но шли активные транспортные потоки, потому что развивалась деятельность на побережье арктических морей, действовали добывающие предприятия, их было необходимо снабжать — и, несмотря на большое количество льда, перевозки осуществлялись в таких огромных масштабах, что этих объёмов мы до сих пор не достигли. Сейчас климат гораздо благоприятнее для этой деятельности.

- Несёт ли потепление какие-то угрозы для жизни Арктики?

- Каких-то серьёзных климатических угроз или опасных аномальных явлений нет. В этом плане ситуация стабильная. Да, идёт потепление, сокращение площади льда. Но оно не равномерное: возможны колебания от года к году. Одна зима может быть более холодной, а другая, как, например, в 2016/17, очень тёплой. Лето 2016 года было тёплым, а в этом году значительно прохладнее. Это естественные межгодовые колебания, связанные в основном с воздействием атмосферной циркуляции, а в более долгосрочном плане — и с воздействием притока теплой воды из Атлантики.

- А как себя чувствуют обитатели Арктики?

- Им сложнее. Сокращение льдов влияет, например, на белых медведей, им труднее добывать пищу, поэтому всё больше случаев, когда они в поисках пропитания выходят на сушу, а иногда и приближаются к людям. В Канаде это часто происходит, на Шпицбергене. Это, конечно, представляет опасность.

А с другой стороны, потепление в западных морях — Баренцевом, Карском — приводит к расширению ареала промысловых рыб. Трески становится больше — это уже можно отнести к благоприятным последствиям. В Чукотском море очень активная биологическая жизнь в связи с тем, что там море стало больше прогреваться, освобождаться ото льда.

- Если потепление климата не несёт особой угрозы, то почему на каждом Арктическом форуме его так серьёзно обсуждают? Значит, специалистов всё-таки что-то тревожит?

- Потому что развитие Арктики происходит на фоне природных явлений и надо знать, что и как там меняется. Но это не значит, что мы ждём каких-то катастроф. Просто нужно знать, что происходит и как к этому адаптироваться.

- Благостная какая-то картинка складывается.

- Это потому, что мы ещё не говорили о таком опасном явлении, как таяние вечной мерзлоты. Вот оно действительно имеет серьёзные последствия. Увеличение протаивания ведёт к разрушению зданий, трубопроводов. Усиливается разрушение берегов арктических морей — они часто состоят из льдистых образований, поэтому, растаяв, они легко разрушаются усиливающимся волнением. И берега начинают отступать! До 14 метров в год может уходить побережье — такие замеры были в море Лаптевых, там уже исчезли несколько островов. И этот процесс при потеплении, естественно, усиливается. А освобождение акваторий морей ото льда способствует усилению волнения — и берега разрушаются ещё сильнее.

- Как же с этим бороться?

- Нужно укреплять фундаменты зданий. Это инженерные меры, и у строителей уже есть такой опыт — они забивают сваи, поддерживают низкую температуру под сооружениями, предотвращают проникновение тепла разными способами.

Но проблема в том, что слежение за состоянием мерзлоты — новая задача, пока мало наблюдений, и сейчас как раз обсуждается, как усилить наблюдательную компоненту, чтобы было больше мест, где бы проводились измерения глубины протаивания, изучались влияющие факторы.

- Какие территории затрагивает таяние мерзлоты?

- Огромные. В России 65 процентов площади занимает многолетняя мерзлота разных типов. Кроме Крайнего Севера — почти вся Сибирь, Дальний Восток. Мерзлота доходит до границ Монголии. Но картина пятнистая: многое зависит от структуры верхнего слоя, от растительности — это процесс сложный и неоднородный, поэтому нужно вести много наблюдений. А сказать, что всё кругом тает, — неправильно. Потому что в отдельных местах нет никакого таяния, а в других оно идёт достаточно сильно.

- Где оно идет сильно?

- Например, на Ямале, где образовались целые воронки из-за выброса глубинного газа. Верхний слой земли до этого его удерживал, но из-за таяния он ослаб, и газ вырвался наружу — был выброс грунта взрывного характера. Таких воронок уже несколько, самая большая возникла в 2014 году. В Норильске здания рушатся. В Уренгое из-за таяния мерзлоты в 2015 году деформировался газопровод, его прорвало, возник 300-метровый факел, пожар. Вообще много примеров, когда и трубопроводы, и дороги искривляются — под ними вместо твердого замерзшего грунта образуется болото. Например, так было на автотрассе «Амур». Так что с мерзлотой шутить нельзя.

А есть ещё подводная мерзлота, к тому же насыщенная газогидратами. И если вода в морях достаточно потеплеет, может произойти выброс метана со дна морей. А это уже создаст климатическую опасность, потому что метан — очень сильный парниковый газ. Об этой проблеме сейчас много говорят, но, к счастью, выбросов метана со дна пока не зафиксировано.

- Ненаучный вопрос можно? Как вы относитесь к фильмам-катастрофам, в которых рассказывается о глобальном потеплении?

- Вы, наверное, имеете в виду картины, где все тает, а потом вдруг происходит резкое похолодание и все замерзают. Такие теории в науке есть, и палеоклиматологи отмечали подобные события в прошлом. При массовом таянии оледенений был сброс пресной воды, озера выливались в океан, перекрывали теплую воду — и наступало кратковременное похолодание. Тысяч 11-12 лет назад в течение примерно ста лет продолжалось такое похолодание. И кинематограф проецирует это на нынешние дни.

- В фильмах не только всё мерзнет, но и всё затапливается…

- Повышение уровня воды есть, он действительно растет на три-четыре миллиметра в год. За сто лет, значит, будет 40 сантиметров. Хотя есть прогноз, что к концу века уровень Мирового океана повысится на 90 сантиметров.

- Вроде бы не такая уж и пугающая цифра.

- Жителей тропических островов она пугает. Эти острова не сильно возвышаются над водой — часто всего на метр-полтора. Для них 90 сантиметров — катастрофа.

Ссылка: https://www.pnp.ru/economics/uroven-mirovogo-okeana-vyrastet-pochti-na-metr.html

Главные темы выпуска:

• 23-я сессия Конференции Сторон Рамочной конвенции ООН об изменении климата / 13-е совещание Сторон Киотского протокола / 2-я часть 1-го Совещания Сторон Парижского соглашения. Бонн, ФРГ, 6-17 ноября 2017 г.
• Интервью с директором Главной геофизической обсерватории им. А.И. Воейкова и руководителем Климатического центра Росгидромета В.М. Катцовым

Ссылка: http://www.global-climate-change.ru/index.php/ru
PDF: http://www.global-climate-change.ru/downl/byulletenyo/Izmenenie_klimata_N69_OctNov_2017.pdf

В Москве вчера прошла конференция «Инвестиции в климат: новая парадигма экономического развития России», на которой чиновники и ученые обсуждали разработку и внедрение в стране механизмов реализации Парижского соглашения, а также методики определения объемов парниковых газов. Эти вопросы приобретают все большее значение: России нужно играть активную роль в международных переговорах по внедрению климатических ограничений, а для этого нужно понять, какая приемлемая для экономики и бизнеса модель низкоуглеродного развития может быть реализована в стране.

Российский алюминий – «чистый» алюминий

Как сообщил министр экономического развития РФ Максим Орешкин, возглавляемое им министерство разрабатывает национальный план адаптации экономики к изменениям климата и уже подготовило законопроект о внедрении системы углеродного регулирования, принятие которого позволит собирать сведения о выбросах парниковых газов в разрезе предприятий. Важный момент, по его словам, – оценка эффекта от технологии производства той или иной продукции. «Приведу пример компании РУСАЛ: производство алюминия в России по углеродной емкости в три-четыре раза меньше, чем производство в среднем по миру. Это важно, так как при «зеленой» экономике потребитель должен отдавать предпочтение продукции, которая мало влияет на окружающую среду», – сказал он.

«Принципы устойчивого развития, снижение «углеродного следа» и планомерный переход к «зеленой» экономике становятся определяющими трендами глобального экономического развития», – подтвердил генеральный директор РУСАЛа Владислав Соловьев. По его словам, на базе «Российского партнерства за сохранение климата» – инициативы отечественного бизнеса по поддержке реализации Парижского соглашения – мог бы быть выстроен диалог по выработке механизмов реализации мировых климатических договоренностей и формированию консенсуса о том, как будет выглядеть российская экономика в новых условиях низкоуглеродного развития.

Кому грозят «зеленые» санкции

Переход ведущих стран мира к «зеленой» экономике – действительно важный и неоспоримый глобальный тренд экономического развития. «Постепенно, медленно, но огромное количество стран и политиков приходят к общим решениям. Куски мозаики, пазла не падают и не теряются, они остаются на столе и приближаются друг к другу», – рассказывал недавно советник генерального директора РУСАЛа Сергей Честной, подводя итоги недавно завершившейся в Бонне 23-й Конференции сторон Рамочной конвенции ООН об изменении климата (см. «НГ» от 22.11.17). Ратификация Парижского соглашения позволит России сохранить полноправное место в международном переговорном процессе, участвовать в принятии решений, продвигать свои интересы, создать российским производителям преимущественное положение и инструменты торговой защиты.

Оставаться на обочине этого процесса нельзя: те страны, которые будут игнорировать международную повестку по переходу к «зеленой» экономике, в будущем превратятся в объекты введения торговых санкций и ужесточения финансовых барьеров, отмечалось вчера на конференции в Москве. Уже сегодня есть масса примеров, когда крупные международные инвесторы выводят капиталы из секторов, которые являются основными источниками атмосферного загрязнения, в первую очередь – угольной промышленности. Спецпредставитель МИД Великобритании по вопросам изменения климата Ник Бридж отметил на конференции, что сейчас в его стране действуют строгие экологические нормы, которые пока являются скорее ориентиром производителей из других стран. Однако в будущем, по его словам, будет несправедливо, если к производителям, игнорирующим свое негативное воздействие на окружающую среду будут относиться также, как к тем, кто реализует у себя экологическую модернизацию.

Между тем если адаптироваться к необходимости сдерживания климатических изменений, стимулировать развитие собственных производств и наукоемких отраслей – можно получит конкурентные преимущества. Это в полной мере относится к России. «Сейчас в мире происходит новый этап технической, научной революции, – отмечал Сергей Честной. – В этом процессе нужно участвовать, чтобы использовать преимущества, которые появляются перед Россией, отрабатывать подходы, методику, вводить в действие новые механизмы, инструменты, мотивацию. Тогда будет намного проще реализовать плюсы, которые у нас, без сомнений, есть. Как говорится, чтобы научиться играть на скрипке, нужно играть на скрипке».

Углерод не оставит и следа

К низкоуглеродной экономике стремится весь мир, но встает вопрос – как будет выглядеть модель такой экономики в России? Очевидно, сильнее всего ограничения затронут экспортеров ископаемых видов топлива, отмечалось на вчерашней конференции. А продвижение могут получить технологии и бизнес, связанные с «зеленой» энергетикой. Сегодня более 35% электроэнергии в России вырабатывается за счет безуглеродных источников (ГЭС – 17%, АЭС – 18,7%). Развитие гидропотенциала Сибири и Дальнего Востока может стать основой для расширения сотрудничества с соседними странами, которые заинтересованы в снижении «углеродного следа» своих энергоемких производств. Более того, Россия может не только экспортировать чистую и возобновляемую энергию, но и конвертировать ее в энергоемкие продукты с низким «углеродным следом».

Сейчас в мире происходит революция в производстве материалов: потребители уделяют все больше внимания экологичности приобретаемой ими продукции. Потенциал в этой сфере уже реализуется в алюминиевой отрасли: российский металл обладает высокой конкурентоспособностью на международных рынках за счет низкого «углеродного следа» про его производстве, ведь более 90% продукции РУСАЛа производится за счет энергии от чистых и возобновляемых ГЭС Сибири. Но, конечно, национальная модель низкоуглеродной экономики не должна ограничиваться лишь использованием имеющегося энергетического потенциала – необходимо развитие инновационных производств, разработка и внедрение энергосберегающих и природоохранных технологий.

Парниковый налог за парниковый эффект

Очевидно, что низкоуглеродное развитие требует финансовой поддержки из государственных и частных источников и четких рыночных механизмов. Для этого нужно установить для бизнеса четкие и единые правила игры. Один из эффективных и прозрачных механизмов, который может быть реализован, – «цена на углерод».

Как показывает опыт 40 стран и 20 регионов в мире, углеродный налог или рынок могут быть эффективным способом снижения выбросов парниковых газов и мобилизации дополнительных финансовых средств. Правда, размеры платежей за тонну СО2 в мире очень сильно варьируются – от 1 до 132 долл. Поэтому, чтобы таких перекосов не было, логично было бы стремиться к универсальному решению на глобальном уровне – оно бы обеспечило справедливую конкурентную среду для различных производителей и позволило бы избежать «утечек углерода» в страны, где нет углеродного регулирования.

Плата за углерод стала бы важным механизмом мотивации инвестиций в климатические инновации и возобновляемую энергетику. Ее внедрение можно было бы предусмотреть в стратегии низкоуглеродного развития, разработка которого к 2019 году предусмотрена план правительства РФ по подготовке к ратификации Парижского соглашения. В любом случае, как отмечалось на конференции, стратегия должна предусматривать дополнительные источники финансирования и создавать механизмы рыночного стимулирования низкоуглеродного развития на основе лучших международных практик.

Ссылка: http://www.ng.ru/economics/2017-11-24/100_rusal24.html

Экспертный совет по фундаментальным и прикладным научным исследованиям при Комитете Госдумы по образованию и науке обсудил предложенные Минобрнауки и РАН проекты программ фундаментальных научных исследований на долгосрочный период. Indicator.Ru публикует наиболее яркие высказывания куратора совета — нобелевского лауреата, академика Жореса Алферова.

Санкт-Петербургский государственный университет сегодня, в силу целого ряда обстоятельств в области научных исследований и научно-технологических, слабый университет. Его включили во все это дело (участником подпрограммы второй госпрограммы «Научно-технологическое развитие Российской Федерации» на 2018-2025 годы, — прим. Indicator.Ru) только потому, что его закончили наш президент и наш премьер-министр. Одна из бед нашей страны, более широких, — это то, что мы часто в силу разных причин не говорим о некоторых вещах, о которых стесняемся говорить. [Включить ли] Московский государственный университет [как участника в подпрограмму второй госпрограммы «Научно-технологическое развитие Российской Федерации» на 2018-2025 годы]? У меня нет никаких возражений. МГУ за последние годы, во-первых, расстроился в три или четыре раза больше, чем было построено раньше. Конечно, он завел ряд политических отделов и организаций, от которых для науки мало проку, это другой вопрос. Но там имеется целый ряд мощнейших лабораторий. А Петербургский университет, к величайшему сожалению, терял позиции. Там был мощный физический факультет, там были выдающиеся математики, там были выдающиеся геохимики. И их нет.

Сегодня, если вы посмотрите, за последние 10-15 лет Нобелевские премии по химии были все по биохимии, за работы на самом деле в области физиологии, и медицины, и биохимии. И простите, мы этим занимаемся, а нам нечего предложить. У нас этого класса работ нет. Если говорить совершенно честно, в области физики, я получаю эти конверты регулярно, мне кроме академика Сюняева, который давно работает в Германии, некого предлагать из российских ученых. Потому что вот это произошло за последние 25-30 лет. Мы должны снова поднять нашу науку, и мы должны это делать с Академией вместе.

Положение действительно у нас с наукой ужасное. Положение со страной ужасное. С моей точки зрения, я это неоднократно отмечал во всех выступлениях, главная проблема нашей науки российской, я имею в виду естественные и технические науки прежде всего, но не только, — это невостребованность науки экономикой и обществом страны. Проблемы решаются тогда, когда наука нужна. Нужна не только экономике, но и обществу, речь идет и о гуманитарных проблемах. Мы имеем то, что мы имеем. Что при этом мы должны делать? Вот кричать, писать Бортникову (имеется в виду директор ФСБ России Александр Бортников, — прим.) и прочее? От этого ничего не произойдет.

Мы должны, тем не менее, делать то, что мы можем делать для возрождения научных исследований в стране, чтобы они возрождали нашу экономику и приводили к тому, что в итоге появится эта востребованность. Я не зря сказал, здесь не нужно становиться в позу: «РАН и мы должны все определять на свете. Минобрнауки и мы должны определять все на свете». Ведь на самом деле, простите, я работаю в Российской академии наук с 30 января 1953 года, я могу сказать, я участвовал в очень многих и фундаментальных, и прикладных исследованиях, за которые нужно было отвечать очень здорово, и в наших атомных делах, и прочее. Могу вам сказать следующую вещь: проблем было и тогда достаточно много, и они всегда были, как говорится. С нами считается мировая наука только тогда, когда она чувствует нашу силу. Вместе с тем и для развития экономики страны мы можем это делать только на основе продвинутых научных исследований.

Проблема институтов заключается, между прочим, в том, что резко упало их финансирование. У нас сейчас шустрые научные работники получают по одной и той же теме четыре-пять-шесть грантов и неплохо живут. А институт в целом и отнюдь не грантовые организации наверху должны определять, что в первую очередь нужно развивать. Поэтому я и говорю, давайте программы Академии науки, которые создавались научными работникам, в которые мы вкладывали нашу квалификацию, наш опыт, давайте с Министерством образования и науки, которое является ответственным исполнителем по этой программе, вместе и достаточно быстро работать, чтобы успеть сделать эти предложения. Говорить о том, что мы решим проблему? Нет, но мы все-таки пойдем по этой дороге.

Ссылка: https://philologist.livejournal.com/9823359.html?utm_referrer=https:%2F%2Fzen.yandex.com

В ночь с пятницы на субботу в Бонне завершилась очередная сессия климатических переговоров ООН. Темами саммита стали заявления стран и инвесторов о планах выхода из угольной энергетики, разработка новых рыночных механизмов Парижского соглашения, а также попытка убедить государства повысить уровень обязательств по снижению выбросов — на фоне новостей о том, что по результатам 2017 года глобальная эмиссия СО2 после трехлетней паузы может опять начать расти.

Подробнее см.: https://www.kommersant.ru/doc/3473052?from=four_economic

В Бонне вчера закончила свою работу очередная сессия климатических переговоров ООН — так называют консультации стран по разработке правил Парижского климатического соглашения 2015 года, которое в 2021 году должно заменить Киотский протокол.

Российское участие в сессии стало самым активным за всю историю процесса.

Ссылка: https://www.kommersant.ru/doc/3472477