В прошедшие выходные в Марракеше (Марокко) завершилась двухнедельная конференция ООН по климату. «+1» подвел основные итоги саммита.

Тяжелые шаги большой политики

Конференция в Марракеше стала первым крупным климатическим саммитом ООН после утверждения в 2015 году в Париже нового глобального климатического договора, что стало заметным успехом климатического процесса ООН после долгих лет переговоров. Эйфория от принятия Парижского соглашения во многом определяла характер переговоров в Марокко — от Марракеша ждали не новых прорывов, а скорее системной и подробной разработки правил реализации нового соглашения. Впрочем, со второго дня конференции, после новостей о результатах выборов американского президента, и до ее окончания обсуждение перспективы климатической политики США при Дональде Трампе не прекращалось. Практически любое высказывание ведущих переговорщиков и экспертов не обходилось без анализа и прогнозов соответствующей политики его администрации. Финальный документ конференции (Марракешская декларация по климатическому действию), призывая страны к дальнейшему снижению выбросов в рамках их возможностей и потребностей, по мнению некоторых наблюдателей, в том числе был адресован и Дональду Трампу. В своих финальных речах президент конференции, глава МИД Марокко Салахеддин Мезур и премьер-министр Фиджи Франк Баинимарама призвали Дональда Трампа «серьезно отнестись» к изменению климата, рассчитывая на его «прагматизм» и «приверженность международным обязательствам ради будущего планеты».
Несмотря на важность внешних политических событий, работа на конференции в основном касалась создания и утверждения правил реализации Парижского соглашения (ПС). Договоренности, в частности, уже достигнуты в вопросах отчетности, прозрачности статистики по выбросам, а также обновления климатических целей (страны должны делать это каждые пять лет). Многие важные вопросы, в том числе разработка новых рыночных механизмов стимулирования низкоуглеродного развития, остались в дальнейшей работе на ближайшие два года. По данным «+1», развивающиеся страны выступали за создание нового механизма в качестве копии механизма чистого развития, действовавшего во время Киотского протокола. Однако некоторые развитые страны, включая РФ, резко опротестовали его. Например, по мнению представителей российской делегации, новый механизм должен быть открыт для всех участников, а не только для развивающихся стран.
Переговоры о новых формах экономической поддержки климатических инициатив были перенесены на следующую сессию (пройдет в Бонне в конце 2017 года). Переговоры о будущем углеродных рынков (в частности о том, как связать углеродные рынки, существующие на национальных и региональных уровнях) также пока не принесли конкретных результатов. Некоторые страны выступали за создание централизованного мирового углеродного рынка, другие участники переговоров продвигали идею более гибкого подхода, который позволял бы объединять рынки только тем странам, которые достигают договоренностей о сотрудничестве.
Предполагается, что разработка правил ПС продлится не менее чем до 2018 года, в то время как само соглашение должно начать работать после 2020 года. В Марракеше была утверждена и «дорожная карта» дальнейшей работы над ПС: во время конференции в Марокко 11 стран объявили о ратификации ПС, и общее число ратифицировавших стран достигло 111, которые ответственны за 77% глобальной парниковой эмиссии.

Амбиции регионов и городов

В рамках Марракешской конференции страны также представили собственные инициативы снижения выбросов парниковых газов. Так, 47 развивающихся стран (43 — члены форума наиболее уязвимых к изменению климата государств и другие развивающиеся страны, в том числе Филиппины, Бангладеш, Тунис, Марокко, Вьетнам) объявили о цели достичь 100-процентной возобновляемой энергетики к 2030–2050 годам. Об аналогичных планах заявил и ряд компаний, в том числе ИКЕА (к 2020 году) и «Марс».
Объединение субнациональных правительств (городов и регионов) — Under2 Coaltition, в которую входят 165 членов с совокупным ВВП $26 трлн и населением около миллиарда человек, объявили о планах снижения эмиссий парниковых газов по меньшей мере на 80% к 2020 году. Германия, Канада, Мексика и США представили планы долгосрочного низкоуглеродного развития до 2050 года. При этом США и Канада разрабатывают сценарии снижения эмиссий на 80% от уровня 2005 года, Германия — на 80–95% от уровня 1990 года, Мексика — на 50% от уровня 2000 года.
Вместе с этим 130 мэров городов со всего мира подписали Milan Urban Food Policy Pact (Миланский пакт о городской продовольственной политике). Он призывает к созданию устойчивых систем распределения продовольствия в городах и упрощения доступа жителей крупных мегаполисов к качественной здоровой еде, а также снижению потерь продовольствия и продовольственных отходов. Ряд международных фондов запустил набор инициатив, поддерживающих развитие низкоуглеродного энергоэффективного транспорта в городах. Одна из них — The Global Fuel Economy Initiative (Глобальная инициатива экономии топлива). Она оказывает финансовую поддержку проектам в 40 развивающихся странах мира. А проект Mobilise Your City («Мобилизируй свой город») собрал $35 млн на создание экологически устойчивых систем городской мобильности, включающих городской общественный электротранспорт, велоинфраструктуру, а также программы совместного пользования автомобилями в Марокко и Камеруне.
Вместе с тем число частных компаний, участвующих в коалиции We Mean Business (ее участники берут на себя добровольные амбициозные климатические обязательства), удвоилось за последний год, достигнув 740 предприятий с общей рыночной капитализацией более $8 трлн. А крупная индийская цементная компания Dalmia Cement и швейцарская страховая группа Helvetia взяли на себя обязательства перейти на 100-процентно возобновляемую энергетику по всей цепочке поставок. Другая швейцарская страховая группа — Swiss Re — взяла обязательства удвоить свою энергетическую производительность.
Большая часть инициатив компаний представлялась на «сопутствующих мероприятиях» конференции в Марракеше. «Основную массу этих мероприятий объединяет одно и то же — озабоченность неадекватными действиями правительств своих стран в рамках конвенции: особенно выделяются неадекватность целей, неадекватность политики, недостаточная детализация»,— считает Григорий Юлкин из Международного центра устойчивого энергетического развития под эгидой ЮНЕСКО (МЦУЭР).

Целевое недофинансирование

На сегодняшний день страны внесли более $81 млн в Фонд адаптации (большая часть вклада поступила от Германии) и более $23 млн в Центр климатических технологий (помогает передавать технологии развивающимся странам). Глобальный экологический фонд, в свою очередь, объявил о выдаче $50 млн помощи на инвентаризацию, раскрытие и верификацию информации о выбросах парниковых газов 11 развивающимся странам. В 2016 году фонд одобрил 20 таких проектов стоимостью $188,7 млн.
Зеленый климатический фонд ООН одобрил два первых проекта на разработку национальных планов адаптации — для Либерии и Непала. Всего ожидается, что 20 стран получат поддержку от фонда на разработку аналогичных программ (стоимость каждой составляет около $3 млн). Объем средств фонда для такого финансирования в ближайшее время должен вырасти до $2,5 млрд. В Марокко также был запущен и первый частно-государственный фонд с общим капиталом около $500 млн. Он создан американской The Lightsmith Group, африканским фондом BeyA Capital и Глобальным экологическим фондом. Предполагается, что средства фонда пойдут на адаптацию и укрепление устойчивости к негативным климатическим изменениям. Всемирный банк же объявил о планах финансирования климатических программ в регионе Северной Африки и Ближнего Востока до $1,5 млрд в год к 2020 году. А ПРООН запустила инициативу по поддержке и восстановлению болот, ряд стран (Индонезия, Колумбия) взял на себя более жесткие обязательства по снижению вырубки лесов.
ЕС также запустил новый Европейский фонд для устойчивого развития, который будет работать в Африке и странах—соседях ЕС, чтобы помочь им реализовать цели устойчивого развития (ЦУР) ООН. Общий капитал фонда — около €4,1 млрд. Предполагается, что инициатива также привлечет порядка €44 млрд частных и региональных вложений до 2020 года. Средства фонда будут направлены на техническую помощь местным властям и компаниям в подготовке проектов для банковского финансирования, реформе законодательства и экономического управления, а также улучшении деловой среды и поддержке целевых инвестиций в сектора, связанные с реализацией ЦУР.
Отметим, что пока обозначенные объемы финансирования далеки от обещанных развитыми странами и международными организациями $100 млрд в год к 2020 году на снижение углеродных выбросов и адаптацию к негативным последствиям изменения климата развивающихся стран. На этом фоне лидеры африканских стран запустили собственную инициативу — Africa Renewable Energy Initiative (AREI). Ее цель — добавить 10 Гвт мощности ВИЭ к 2020 году и еще 300 Гвт к 2030 году, в том числе благодаря частным инвесторам из региона, а не только средствам, выделяемым на международное развитие.

Макроэкономические последствия

Конференция в Марракеше закрепила уже наметившиеся в последние годы глобальные тенденции в низкоуглеродном развитии. Несмотря на вероятное охлаждение климатической политики США, все больше стран, регионов и компаний объявляет об амбициозных целях снижения выбросов. Даже в случае временной паузы в климатической политике США эти процессы не остановятся в других странах, полагают эксперты. Исследователь экономики развития из Университета ООН Чанниг Арндт полагает, что лидером в низкоуглеродном развитии в мире в ближайшие годы вполне может оказаться Китай.
Быстроразвивающиеся страны и США остаются основными драйверами сектора ВИЭ, и ввод новых мощностей будет только увеличиваться. Самые бедные страны пока полагаются в вопросе развития энергетики на международное финансирование или частных инвесторов из других стран. Несмотря на то что многие наблюдатели предсказывают закат эры угля, многие лидеры в области ВИЭ в своих странах (в частности Китай, Япония, Южная Корея и Германия) снижают потребление угля «дома», но продолжают инвестировать в сектор в других странах. По данным Совета по защите природных ресурсов США (NRDC), лидерами угольного финансирования являются Китай ($25 млрд), Япония ($21 млрд), Германия ($9 млрд) и Южная Корея ($7 млрд). Их общий объем вложений составляет 80% всех инвестиций в добычу и сжигание угля в G20.
По мнению Григория Юлкина из МЦУЭР, основной движущей силой коренных изменений в глобальной экономике станут институциональные инвесторы, обеспечивающие в том числе денежные потоки на площадках фондовых бирж. Второй крупный драйвер — выведение инвестиций из сектора ископаемого топлива и их вложение в ВИЭ и чистые технологии, в том числе компаний, инвестиционных и пенсионных фондов, страховых компаний, администраций городов, регионов. Третья важная тенденция — дальнейшее развитие корпоративной углеродной отчетности в контексте необходимости расширения ее границ по показателям выбросов парниковых газов по всей цепочки поставок — со стороны инвесторов, потребителей и фондовых площадок. Наконец, четвертая важная тенденция — активное подключение к низкоуглеродному развитию других секторов, а не только энергетики, в том числе цементной, химической промышленности, а также металлургии — как в области политики по снижению выбросов парниковых газов и раскрытия информации о них, так и в области снижения энерго- и ресурсоемкости производства.
«Действительно, многие страны—участники саммита, в том числе США, задекларировали амбициозные цели и планы в области низкоуглеродного развития. Вместе с тем проявились и основные препятствия для реализации адаптационной поддержки развивающимся странам и преобразований в структуре экономики для перехода к низкоуглеродным стратегиям»,— заключает, в свою очередь, эксперт группы по оказанию услуг в области корпоративного управления и устойчивого развития KPMG Владимир Лукин. По его мнению, основным препятствием остаются финансовые риски — несмотря на общее «потепление» инвестиционного климата в пользу низкоуглеродных проектов и адаптации. «Представители финансовых институтов, с одной стороны, говорят о готовности мобилизации значительных ресурсов, с другой стороны, механизмы снижения рисков и эффективного контроля средств пока остаются в стадии разработки»,— отмечает Владимир Лукин.

Ангелина Давыдова, Марракеш

Подробнее: http://plus-one.kommersant.ru/blog/economy/sammit-malyh-resheniy

На климатической конференции ООН в Марракеше согласованы первые правила реализации Парижского климатического соглашения. Готова "дорожная карта" для дальнейшей работы, 47 развивающихся государств объявили о планах полного перехода на возобновляемую энергетику, еще четыре представили планы низкоуглеродного развития. Однако развитые страны лишь незначительно нарастили объем "климатического" финансирования. Россия же на конференции подтвердила, что не будет ратифицировать соглашение в ближайшие годы и не снизит добычу углеводородов — хотя и займется альтернативными путями снижения выбросов за счет энергоэффективности, лесовосстановления и развития АЭС и ГЭС.
Подробнее: http://kommersant.ru/doc/3149631

На конференции ООН по климату, которая проходит в Марракеше (Марокко), представители компаний, стран, регионов и местных сообществ рассказывают о самых эффективных способах решения климатических и экологических проблем.

Подробнее на http://plus-one.kommersant.ru/blog/economy/recepty-horoshey-pogody

Воздействие экстремальных природных явлений эквивалентно ежегодным глобальным потерям потребления в $520 млн, а последствия изменения климата будут стоить России 1–2% ВВП ежегодно в ближайшие 15 лет. Среди самых уязвимых регионов — арктические территории, Дальний Восток и Сибирь. На климатической конференции ООН в Марракеше коренные народы Сибири и Дальнего Востока рассказали о негативных последствиях изменения климата, уже происходящих в различных регионах страны. Смягчить их могут разработка программ адаптации, усиление устойчивости городских и сельских поселений к происходящим изменениям и интеграция «климатического фактора» во все региональные стратегии развития, полагают эксперты.

Подробнее на http://plus-one.kommersant.ru/blog/economy/klimat-trebuet-investiciy

Правительство утвердило план подготовки к ратификации Парижского климатического соглашения. В списке мероприятий — оценка экономических последствий ратификации, разработка стратегии долгосрочного низкоуглеродного развития и национального плана адаптации, а также разработка модели госрегулирования выбросов парниковых газов. Впрочем, когда состоится сама ратификация, из документа неясно, притом что РФ — пятый крупнейший эмитент парниковых газов в мире.
Комплекс мер по подготовке к реализации Парижского соглашения (ПС) премьер-министр Дмитрий Медведев подписал 3 ноября, за день до вступления соглашения в силу. РФ — пятый по объему эмитент парниковых газов в мире (после Китая, США, ЕС и Индии) и одна из немногих крупных стран, пока не ратифицировавших соглашение. В Минприроды отмечают, что реализация плана "позволит выполнить условия соглашения пока даже без ратификации — за счет системных мер".
При этом, как отмечает заместитель главы тарифного департамента Минприроды Юрий Федоров, определить сроки ратификации невозможно. Упомянутые же в нем даты позволяют предположить, что быстрой она не будет. Так, среди пунктов плана — подготовка Минэкономики двух докладов в правительство об экономических последствиях ратификации ПС (предварительный — в декабре 2016 года и финальный отчет — в декабре 2017 года). Эксперты же полагают, что анализировать надо последствия ратификации ПС другими странами — "в том числе партнерами по BRICS: от экономических решений сильно зависят перспективы нашего экспорта", говорит Алексей Кокорин из "WWF России".
Эксперты отмечают важность включения в план мер по ратификации ПС и разработки национальной системы адаптации к негативным изменениям. "Возможно, это самый главный пункт — учитывая рост числа опасных гидрометеорологических явлений на территории РФ и экономического ущерба от них",— полагает Алексей Кокорин. Еще один пункт — о роли лесов в сокращении выбросов: Минприроды уже готовит методику, которая позволит регионам и компаниям учитывать это влияние. Впрочем, господин Кокорин отмечает, что "РФ нужна отдельная цель, выраженная в миллионах гектарах лесов, сохраненных от рубок".
Среди прочих пунктов плана, важность которых отмечают и в Минприроды и в Минэкономики,— разработка к декабрю 2017 года модели, а к июню 2019 года законопроекта "О госрегулировании выбросов парниковых газов". "К началу действия Парижского соглашения в 2021 году у нас уже появится и модель углеродного регулирования, и стратегия долгосрочного низкоуглеродного развития до 2050 года",— полагает господин Федоров. Эксперты также в целом положительно отзываются о плане Белого дома, ожидая запуска в РФ системы регулирования выбросов. По данным Всемирного банка, такие системы запущены уже более чем в 40 странах — в виде "углеродного" налога или системы распределения квот на выбросы, но стоимость выбросов тонны СО2 остается низкой в ожидании запуска общенационального углеродного рынка в Китае в 2017 году.

Подробнее: http://www.kommersant.ru/doc/3136208

Сегодня в Марракеше (Марокко) начинается очередная двухнедельная сессия климатических переговоров ООН. Тем временем уже в минувшую пятницу новое глобальное климатическое соглашение, утвержденное странами в прошлом году в Париже, вступило в силу. В результате, как ожидается, основная работа в Марокко будет сконцентрирована на проработке правил Парижского соглашения. РФ пока планирует ратификацию на 2019–2020 годы, притом что внутри страны продолжаются дискуссии об опасностях нового международного климатического режима для российского бизнеса.
По состоянию на 4 ноября Парижское соглашение (ПС) ратифицировали уже 100 стран мира, ответственных за почти 70% глобальных эмиссий парниковых газов, среди них: Китай, США, ЕС, ЮАР, Канада, Индия, Бразилия. Среди крупных стран-эмитентов, пока не ратифицировавших соглашение,— РФ (пятое место по выбросам в мире), Австралия, Япония. В результате, так как порог в 55% стран, ответственных за 55% глобальных выбросов, был пройден еще в начале октября, в минувшую пятницу новый климатический договор вступил в силу и стал юридически обязательным документом для его участников.
Реализация ПС начнется после 2020 года — до этого будет действовать вторая фаза обязательств по Киотскому протоколу. В то же время в рамках климатических конференций ООН представители стран будут вырабатывать конкретные правила реализации нового климатического договора. «Правила будут направлены на обеспечение полноты и прозрачности отчетности стран — больших задач не ставится, так как ПС не содержит ни квот на выбросы, ни системы платежей»,— сказал “Ъ” руководитель программы «Климат и энергетика» WWF России Алексей Кокорин. Напомним, что в соответствии с правилами ПС страны самостоятельно предоставляют цели снижения выбросов парниковых газов, которые необходимо обновлять каждые пять лет, одновременно разрабатывая планы долгосрочного низкоуглеродного развития и программы адаптации к изменению климата.
Опубликованные в конце прошлой недели данные исследования Программы ООН по окружающей среде (UNEP) свидетельствуют о том, что цели снижения выбросов, предоставленные странами, пока выводят мир на объем выбросов 54–56 гигатонн (Гт) СО2-эквивалента (или на повышение температуры порядка 2,9–3,4°C) к 2030 году, что значительно выше уровня в 42 Гт, который необходим для ограничения повышения температуры в пределах 2°C (текущий уровень выбросов — около 50 Гт). В результате ООН призывает еще дальше снижать объявленные странами уровни парниковых газов — как минимум на четверть.
Напомним, что уровень содержания парниковых газов в атмосфере пока продолжает расти — так, по данным октябрьского отчета Всемирной метеорологический организации, содержание СО2 в атмосфере превысило 400 частиц на 1 млн первый раз в истории человечества, 2015-й стал самым жарким годом за весь период метеонаблюдений, ряд месяцев 2016 года также оказался самым теплым из когда-либо зарегистрированных. На этом фоне глобально уровень выбросов парниковых газов не растет уже два года подряд, главным образом из-за снижения использования угля в Китае и США, а также развития возобновляемой энергетики в мире. Кроме того, последние два месяца были крайне успешны в плане международных договоренностей о дальнейшем снижении выбросов парниковых газов. Кроме вступления в силу ПС страны также договорились о постепенном выведении из промышленных процессов гидрофторуглеродов, также являющихся сильнодействующими парниковыми газами, приняв поправку к Монреальскому протоколу. Одновременно в рамках Международной организации гражданской авиации была достигнута договоренность по снижению выбросов от международных авиаперевозок (см. «Власть» от 24 октября).
Все большее развитие в последнее время получают и субнациональные климатические инициативы (на уровне городов, регионов, компаний, бизнес-ассоциаций) — вопросы интеграции их в деятельность по соглашению на уровне ООН также будут обсуждаться в Марокко. Так, по данным последнего исследования Всемирного банка, сейчас более 40 стран и более 20 городов, штатов и регионов уже установили «цену на углерод» — либо в форме углеродного налога, либо в виде углеродного рынка.
Тем временем в РФ перспективы ратификации и введения углеродного регулирования по-прежнему являются основой для опасений со стороны бизнеса. Так, по данным «Интерфакса», на днях Союз нефтегазопромышленников России выступил против «дополнительной финансовой нагрузки на базовые отрасли экономики РФ в рамках Парижского климатического соглашения», отправив письмо вице-премьеру Александру Хлопонину. Одновременно с этим также на прошлой неделе в Общественной палате РФ обсуждали риски Парижского климатического соглашения для экономического развития страны.
«Риски для российской экономики от нового климатического соглашения есть, прежде всего в области планов российских компаний по экспорту энергетических углей на азиатский рынок, но они никак не связаны с ратификацией ПС, которое, по сути, не налагает никаких обязательств на страну: все обязательства и планы по нему добровольны»,— поясняет Алексей Кокорин. С ним согласен и Михаил Юлкин из РСПП, считающий: «Мир ясно сказал, что не хочет больше ископаемого топлива, а хочет нулевых (или даже отрицательных) выбросов. И мы уже ничего поделать не можем: ратифицируем мы ПС или нет, спрос на ископаемое топлива все равно в долгосрочной перспективе будет падать, и, значит, нам предстоит найти свое место в новой низкоуглеродной глобальной экономике, для чего нашей собственной экономике придется “позеленеть”».
Впрочем, по мнению эксперта, ратификация ПС также нужна, чтобы иметь возможность участвовать на равных в выработке международных механизмов реализации нового климатического соглашения. Отметим, что, по данным “Ъ”, в РФ план мер по реализации Парижского соглашения по-прежнему находится в аппарате правительства и может быть подписан уже в ближайшее время. В числе действий, перечисленных в документе,— оценка социально-экономических последствий ПС для российской экономики, разработка стратегии низкоуглеродного развития, а также национального плана адаптации к изменению климата. Однако по информации редакции, ратификация соглашения пока не запланирована ранее 2019–2020 годов.
В рамках конференции в Марокко ожидаются два российских мероприятия: 9 ноября представители коренных народов будут рассказывать о негативных последствиях изменения климата для арктических регионов страны, а 17 ноября участники Российского партнерства за сохранение климата представят действия российского бизнеса по снижению выбросов парниковых газов. “Ъ” будет следить за развитием событий.

Подробнее: http://www.kommersant.ru/doc/3135708

Изменение климата долго не воспринималось в России в качестве серьезной проблемы. Теперь, когда его последствия становятся все более очевидными, возникает необходимость создания программ адаптации наиболее уязвимых регионов.
Санкт-Петербург испытывает серьезное воздействие последствий таких изменений. Город теряет берега и пляжи, а угрозы подтопления поверхностными и грунтовыми водами нарастают из-за повышения уровня моря. Эти процессы создают существенные риски для жилой, транспортной и инженерной инфраструктуры второго крупнейшего города в РФ. Администрация города начала разработку стратегии климатической адаптации, чтобы создать единую систему управления климатическими рисками и интегрировать «климатический фактор» в планы городского развития.
На протяжении многих лет российские ученые высказывали сомнения в том, что глобальное потепление действительно происходит, а политики шутили по поводу того, что благодаря повышению температуры в РФ станет возможно выращивать бананы в тундре. Но последние годы принесли с собой ряд катастроф, в той или иной степени связанных с глобальными климатическими изменениями. Лесные пожары и засухи лета 2010 года привели более чем к 1 тыс. дополнительных смертельных случаев в Москве. Катастрофическое наводнение в Крымске летом 2012 года, когда погиб 171 человек, также было отчасти вызвано повышением температуры Черного моря. Этим летом вспышка сибирской язвы на полуострове Ямал привела к смерти человека и эпидемии болезни среди северных оленей. Более 2,5 тыс. животных было уничтожено, многие семьи коренных жителей региона потеряли свои стада и были переселены. Основная версия причины трагедии — крайне жаркое лето в Сибири, приведшее к оттаиванию скотомогильников. Дальнейшие последствия изменения климата для РФ включают в себя рост числа площадей лесных пожаров в Сибири и на Дальнем Востоке, а также прорывы метана и образование кратеров на Ямале, в Ямало-Ненецком автономном округе и на полуострове Таймыр.
«Российская Арктика, Дальний Восток, юг России и город Санкт-Петербург будут наиболее подвержены негативным последствиям изменения климата уже в этом веке»,— считает директор программы «Климат и энергетика» WWF России Алексей Кокорин. Эксперт полагает, что необходимо срочно разработать федеральную и региональные программы адаптации и учитывать прогнозы изменения климата в планировании регионального и городского развития.
Санкт-Петербург — один из первых регионов в РФ, занимающийся созданием стратегии адаптации к климатическим изменениям. Историческая часть города защищена от повышения уровня моря дамбой (комплексом защитных сооружений), введенной в действие в 2011 году. Тем не менее рост уровня моря (от 1 мм до 2 мм в год), разрушение и отступление берегов на прибрежных территориях (в среднем на 50 см в год), риски подтопления грунтовыми водами, учащение наводнений создают серьезные угрозы для стареющей жилой, транспортной и инженерной инфраструктуры города. На протяжении последних трех лет комитет по природопользованию администрации Петербурга разрабатывает стратегию климатической адаптации города, с тем чтобы помочь городскому хозяйству и жителям адаптироваться к негативным климатическим изменениям.
«Вместе с нашими партнерами из Финляндии, учитывая опыт других городов и регионов Балтийского моря, мы комплексно оценили риски для города и его жителей, разработали ряд рекомендаций для городского хозяйства и пытаемся интегрировать их в дальнейшую стратегию его развития»,— говорит Юлия Меньшова, возглавляющая проект со стороны комитета по природопользованию. По приводимым ею оценкам, затраты на внедрение «климатического фактора» в городскую экономику и планы развития города в 27 раз ниже потенциального ущерба, который изменение климата может нанести региону.
«Нам необходимо перепланировать приморские территории, в том числе, возможно, даже перенести часть зданий. Кроме того, нужно проводить эффективные берегозащитные мероприятия»,— отметил на заседании градостроительного совета города один из исследователей проекта профессор Санкт-Петербургского метеорологического университета Валерий Малинин. В наибольшей степени меры адаптации требуются для районов, расположенных вне дамбы, вдоль северного берега Финского залива. Нагонные волны наводнений отражаются от закрытой дамбы, усиливаются и обрушиваются на побережье. Местные жители (собственники коттеджей, домов отдыха, ресторанов) пытаются решать проблемы практически кустарными способами, прибегая к стихийным и жестким методам берегозащиты. Например, строятся волноотбойные стенки и заграждения. Эти конструкции не выдерживают сильных волн, особенно в период поздней осени и зимы, когда наводнения становятся более частыми и сильными, говорит Дарья Рябчук из Всероссийского научно-исследовательского геологического института им. А. П. Карпинского. Теплые зимы приводят к снижению площадей и толщины льда, который формируется на море. До недавнего времени это являлось естественным заграждением для разрушительных волн. По мнению эксперта, наиболее устойчивая концепция берегозащиты — досыпка пляжей и берегов песком (лучше всего волны гасятся именно на пологих песчаных пляжах) и дальнейшее укрепление берегов. По словам Юлии Меньшовой, в стратегию климатической адаптации Петербурга войдет и генеральная схема защиты берега его Курортного района, которая разрабатывается экспертами НИИ им. А. П. Карпинского.

Подробнее: http://www.kommersant.ru/doc/3132248

Росгидромет представил в Секретариат Рамочной конвенции ООН об изменении климата очередной национальный кадастр антропогенных выбросов из источников и абсорбции поглотителями парниковых газов, не регулируемых Монреальским протоколом. Кадастр охватывает период 1990-2014 гг. и впервые учитывает выбросы и абсорбцию парниковых газов на территории Республики Крым и города Севастополя (за 2014 г.)
Согласно Национальному докладу о кадастре антропогенных выбросов из источников и абсорбции поглотителями парниковых газов, не регулируемых Монреальским протоколом, за 1990 – 2014 годы общий выброс парниковых газов, значительно снизился по сравнению с 1990 годом (на 45,7% с учетом сектора «Землепользование, изменения землепользования и лесное хозяйство» (ЗИЗЛХ), и на 29,7% - без учета).
Распределение вкладов в общий антропогенный выброс парниковых газов в России за 2014 г. по секторам представлено следующим образом: «Энергетика» - 82,7%, «Промышленные процессы и использование продукции» - 8,0%, «Сельское хозяйство» – 5,0%, «Отходы» - 4,2% Доминирующую роль в совокупном выбросе продолжают играть выбросы энергетического сектора. Основные выбросы связаны с добычей, первичной переработкой, транспортировкой и использованием природного топлива (нефть, природный и нефтяной (попутный) газы, уголь, торф и др.) и продуктов его переработки.

Национальный доклад о кадастре часть 1 и часть 2

По материалам портала Росгидромета

В мире практически одновременно произошли три важных события, способные в будущем изменить к лучшему экологическую ситуацию на планете. 4 ноября вступает в силу Парижское климатическое соглашение (подробнее об этом см. "Власть" N33 от 22 августа), две недели назад Международная организация гражданской авиации (ИКАО) решила, как именно снижать выбросы парниковых газов в области международных авиаперелетов, и, наконец, неделю назад были утверждены поправки к Монреальскому протоколу, регулирующему оборот озоноразрушающих веществ.

Подробнее:Коммерсант.ru

Ветроэнергетика, до последнего времени не пользующаяся популярностью у инвесторов, может получить новый толчок к развитию, следует из дискуссии на проходящем в Сколково конгрессе. "Роснано" объявило о планах создания международного консорциума и инвестициях в сектор, а Российское энергетическое агентство представило проект ветропарка на востоке страны, ориентированного на экспорт энергии в Китай. Вместе с тем развитию сектора по-прежнему мешают жесткие требования к локализации и правила расторжения договоров о предоставлении мощности, а также отсутствие крупных инвестиционных потоков в сектор.

По материалам портала Коммерсант.ru

В эксклюзивном интервью ТАСС председатель правления УК "РОСНАНО" Анатолий Чубайс рассказал о последствиях глобального потепления, сложной дискуссии между бизнесом и правительством РФ по вопросу ратификации Парижского соглашения ООН, предложениях РОСНАНО японской стороне и поделился мнением о состоянии и будущем российской экономики.

Начиная с прошлого года одной из самых важных тем в экологии является Парижское соглашение. Вы и тогда говорили о том, как это важно, эта тема затрагивалась президентами России, США и другими мировыми лидерами. Насколько велика вероятность ратификации этого соглашения в России?

Действительно, Россия это соглашение подписала, но еще не ратифицировала. Вице-премьер Хлопонин, официально прибыв в Нью-Йорк, этот документ подписал. На следующей неделе также ожидается, что его ратифицирует Евросоюз, и это означает, что оно вступает в силу.

Там нужно 55% глобальных эмитентов для того, чтобы оно вступило в силу, с Евросоюзом будет 60% — оно официально начнет работать. И вопрос российской ратификации уже не будет носить такого исторического характера в отличие, кстати, от Киотского протокола. Потому что Киотский протокол вступил в силу именно благодаря ратификации России.
Ситуация в этом смысле по политике сильно продвинулась вперед, но по реальностям российским она существенно осложнилась, потому что бизнес осознал, что это — тема серьезная, а не просто абстрактное обсуждение. И что государственное регулирование выбросов СО2 может закончиться какими-то элементами финансовой ответственности, поскольку страна взяла на себя обязательства снизить совокупный объем выбросов на 25% к 2020 году по отношению к 1990-му. Там есть разные сценарии, и при некоторых из них нам придется реально снижать объемы выбросов или по крайней мере замедлять темпы их роста.

То есть появились противники ратификации Парижского соглашения?

Да, появились оппоненты. В Российском союзе промышленников и предпринимателей (РСПП) была очень сложная дискуссия. РСПП принял документ, с которым я не согласен — и был единственным, проголосовавшим против этого документа. Сейчас начинается серьезная дискуссия в бизнесе о том, как правильно действовать правительству, потому что правительство поручило разработать план действий по исполнению подписанных соглашений. Вот то, что попадет в этот план, и есть сейчас предмет обсуждения бизнеса и правительства.
Здесь, конечно, не нужен радикализм, подходить к теме нужно взвешенно. И у России есть естественное преимущество, например, состоящее в том, что у нас по естественным причинам — спаду производства в 90-е годы — объем выбросов существенно сократился. Но тем не менее я считаю, что если страна взяла на себя обязательства, то, конечно, она должна их выполнять. И в целом это благородная миссия для человечества — Россия не должна быть в стороне от нее.

Почему эта тема так важна именно для вас? Вы постоянно поднимаете ее на различных международных крупных мероприятиях. С чем это связано?

Здесь есть производственный, но есть и личный фактор. Дело в том, что мы в этой теме давно — еще с Киотского протокола, со времен работы в РАО "ЕЭС", где был создан первый в России углеродный фонд. Тогда и мы этим занимались, и Герман Греф в министерстве экономики этим занимался всерьез — и верили в это, поддерживали ратификацию. Кстати говоря, Греф и сейчас вовлечен в эту тему. Мы не одни сегодня — вместе с нами Сбербанк, Росатом, "Русал". С точки зрения служебной, Парижское соглашение — это глобальный драйвер технологического обновления, и нам в РОСНАНО есть что предложить по этому поводу.

Но, помимо служебной логики, за этим стоит мое личное глубокое убеждение в двух вещах. Вещь номер один: проблема глобального потепления — это не просто реальность, а катастрофического масштаба вызов для человечества. И вторая: одной из фундаментальных причин глобального потепления является техногенный фактор. Это понятно просто на уровне здравого смысла, даже не на уровне высокой науки. Всего 250–300 лет назад человечество начало постепенно открывать для себя природные ископаемые и начало использовать их массово — сначала уголь, затем нефть, потом газ. А что такое "использование" угля, нефти, газа? Их, как известно, сжигают. В результате чего и образуется СО2. Это не есть отходы, это прямой химический результат горения углеводородов, когда мы получаем нужное нам тепло за счет химической реакции соединения углерода и кислорода.

Есть разные виды экологического загрязнения, мусора — вот это отходы. Фильтр поставил, построил мусоросжигательный завод и сократил их. А вот с СО2 так не получится, поскольку это не отходы, а прямой результат сжигания. Лучшее, над чем сегодня бьется человечество, — это CCS, технология улавливания СО2 и закачки в подземные хранилища, чудовищно дорогая и предельно неэффективная. И поскольку объемы использования нефти, угля и газа можно себе представить, даже не будучи экспертом, это означает, что человек вбрасывает в атмосферу такое гигантское количество СО2, которое никто и никогда на планете не выбрасывал. Поэтому очевидно, что антропогенный фактор здесь не может не сказаться. И если эти две предпосылки — глобальное потепление ведет к тяжелейшим последствиям и антропогенный фактор в нем играет колоссальную роль — верны, то это означает, что человечеству и надо за это браться, надо за это платить.

Проблема глобального потепления — это не просто реальность, а катастрофического масштаба вызов для человечества.

Есть наивные представления, что для России глобальное потепление означает теплую зиму и более жаркое лето. Но последствия процесса такого масштаба колоссальны. Мы это понимаем, когда слышим про смерч в Смоленске, наводнения в Приморье, град размером с яйцо на Кавказе или ледяной дождь в Подмосковье. Или вдруг на Ямале сибирская язва, которой там не было полвека, — откуда она взялась? А потому что там было аномально теплое лето, при котором вечная мерзлота разморозилась на полтора метра — такого никогда не было. И вирус, пролежавший десятилетия у погибших от сибирской язвы оленей, вдруг оживает и приводит к возрождению этого страшного заболевания. Десятки погибших, чуть ли не целый народ эвакуируют из зоны бедствия — последствия драматические. Проблемой занимаются все — от министра здравоохранения до Министерства обороны. Даже не МЧС, а Минобороны!

Так что последствия глобального потепления огромны — начиная от подъема уровня Мирового океана и кончая тяжелыми эпидемиями. Не видеть этого, забывать об этом, ждать, что само рассосется, наивно.

У нас на правительственном уровне есть осознание того, что существует прямая связь между глобальным потеплением и всеми этими негативными последствиями?

Конечно. Мне кажется, что у нас на правительственном уровне этого никто не отрицает. Вообще за последние лет 5–7 ситуация в научной элите сильно изменилась. Лет 10 назад 80% ученых считали, что глобальное потепление — это несерьезно. Но сегодня пропорция изменилась в прямо противоположную сторону.

Как стимулировать бизнес, и особенно противников сокращения выбросов, на то, чтобы он осознал всю важность ситуации?

Во-первых, у противников есть своя логика, которую надо понять и услышать. Она вовсе не является абсурдной или нелепой. У них есть целый ряд аргументов, которые нужно всерьез анализировать. В том числе касающихся порядка расчета поглощающей способности российских лесов и десятков других специальных вещей. Это первое — их надо услышать.

Второе: надо понимать, что для целого ряда бизнесов исполнение российских обязательств по Парижскому соглашению будет означать дополнительные затраты. И это вещь болезненная.

В-третьих, нужно понять, что для этих видов бизнеса речь идет о необходимости сравнить сценарии краткосрочные и долгосрочные. Да, в короткую перспективу появится необходимость заплатить. Предположим, что вы этого не сделаете — сумеете хитрыми способами доказать, что у вас все хорошо. Но рано или поздно будет создана всемирно признанная система мониторинга, и последствия своих отсталых технологий скрыть не удастся. И совершенно ясно, что мир начнет сам закрываться и вводить платежи для тех продуктов и технологий, которые связаны с высокими выбросами и воздействиями на климат. Это означает, что если вы сейчас сами этого не сделаете, то впоследствии будете просто отсечены от будущих рынков. Поэтому тут есть компонента предопределенности: кажется, что ты не заплатил и выиграл вкороткую, а вдолгую окажется, что ты сам свой бизнес загнал в тупик.

Я абсолютно убежден, что все будет развиваться именно по такому сценарию. Повторюсь, еще 7 лет назад это была позиция меньшинства, но сегодня это совершенно доминирующая позиция.

Последнее, но немаловажное соображение: у бизнесменов, кроме бизнеса и денег, что, конечно, важно, есть дети, а у некоторых и внуки. И о них надо подумать. В ходе сессии (на Международном форуме науки и технологии (STS) в Киото — прим. ТАСС) очень хорошее определение понятия "устойчивое развитие" привел председатель совета Shell: это такое развитие, при котором человечество может удовлетворять свои нужды, не подрывая при этом возможности удовлетворять нужды следующих поколений.

Вернуться домой и быть в состоянии объяснить внуку, что же будет с миром через 18 лет…

Совершенно верно, ровно об этом и идет речь. Но тут занять крайнюю позицию — значит своим собственным детям и внукам укорачивать жизнь.

Стоит также особенно отметить, что проблема глобального потепления — это не совсем экология. Есть два вида проблем, которые совершенно разные. Один вид — экологическая проблема, вредные выбросы в окружающую среду, загрязнения мусором и так далее. У них есть много свойств, но одно из них — локальность. Если ты мусор выбросил — вот он у тебя здесь лежит. А глобальное потепление — это история по природе своей другая. Вы можете в Токио или в Москве выбрасывать CO2, но от этого у вас ситуация в Токио и Москве не изменится. Она изменится на земном шаре в целом. То есть коварство и особенность этой проблемы в том, что она вообще не разрешима на локальном уровне. Либо человечество в целом за это берется, и тогда на всех ложится нагрузка, все стонут, все недовольны, но результат есть. Либо все станет только хуже. Но теперь дело дошло до денег, так что теперь все всерьез.

Раз уж зашел разговор о деньгах — как у РОСНАНО продвигается сотрудничество с японскими инвесторами? Понятно, что санкции Запада остаются, а в некоторых областях даже усиливаются. С другой стороны, с весны этого года на российско-японском фронте наблюдается небывалая активизация.

— В этом отношении на японском направлении мы действуем "по-японски". То есть очень долго, не торопясь, очень настойчиво. Даже в ситуации, когда не видим результатов, все равно продолжаем действовать. Чему вы, кстати, прямой свидетель. Сколько раз от России сюда (на STS-форум в Киото — прим. ТАСС) я вообще один приезжал. Сейчас же приезжает вице-премьер Аркадий Дворкович, вот Алексей Репик приехал — а значит, бизнес начинает как-то разворачиваться. Похоже, что настал момент, когда в политике, судя по тому, что говорил премьер-министр Синдзо Абэ во Владивостоке, судя по заявлениям президента Владимира Путина, у нас наметился поворот. Мы очень на это надеемся.

И, конечно же, к этому моменту, к этому "Христову дню" подготовили яичко. У нас есть соответствующие предложения, которые мы прорабатываем. Я обсуждал их сейчас с министром экономики, торговли и промышленности Хиросигэ Сэко, который также занимает пост министра по развитию экономического сотрудничества с Россией.

Надеюсь, что он в ноябре приедет в Москву, там у него будет комиссия с Улюкаевым. Сейчас уже идет обсуждение длинного списка проектов, в том числе и наших проектов, — надеемся, что в ноябре мы получим какие-то первые позитивные сигналы.

Как вы оцениваете действия экономического блока правительства в сложившихся тяжелых условиях — имея в виду западные санкции и резкое падение цен на нефть?

В целом неплохо — на фоне того, что могло бы быть, на фоне тех внешних шоков, перед которыми встала экономика России. Нефть, санкции, а к тому же, что очень важно, одновременно — такой двойной удар, тяжелый. Рассчитывать на то, что мы, невзирая ни на что, будем расти — нереально.

Отвечая на ваш вопрос, могу сказать, что в моем понимании экономические власти ответили здраво и адекватно. Но это только первая часть ответа. Дальше есть два блока действий, которые необходимы. Один из них макроэкономика, а другой — институциональные реформы.
По макроэкономике, где у нас лидирует Центробанк, мы получили важнейший положительный результат. В этом году инфляция в России будет меньше 6%. Это национальный рекорд: за 25 лет в России никогда такого не было. Председатель ЦБ публично заявил, что в будущем году цель — 4%.

Раз такие вещи говорятся публично, значит они говорятся всерьез, значит за ними целый набор серьезных действий. В этом смысле я считаю, что если в будущем году удастся достичь 4%, то это будет просто колоссальный прорыв. Что такое 4%-я инфляция для России, которая вообще такой низкой инфляции не видела никогда? Это, во-первых, радикальное увеличение доступности кредитов и их удешевление. Причем подчеркиваю, что и то, и другое вместе. Во-вторых — радикальное увеличение горизонта планирования. Сегодня, когда ты не можешь получить четырех-пяти-семилетний кредит, а завтра сможешь — это означает, что ты сможешь видеть свой бизнес в диапазоне 5–7 лет. Это фундаментально важная вещь. Даже для малого бизнеса, а уж для среднего и большого еще более важная.

Тот факт, что Россия до сих пор живет на "деньги Кудрина", наконец-то начинает осознаваться. Можете себе представить, что было бы, если бы их не было.

В этом смысле я бы сказал так: Центральный банк очень тонко и правильно воспользовался сложной экономической ситуацией. ЦБ сумел из кризиса на фоне стагнации и снижения ВВП извлечь снижение процентных ставок.

Дело за второй частью — институциональной реформой. Она абсолютно необходима. Но я вообще не знаю по мировому опыту стран, которые бы за 1,5 года до президентских выборов начинали реформы. Серьезные реформы всегда рискованны, всегда несут с собой неизбежный негатив. В этом смысле главная развилка — это 2018 год. Там есть точка принятия решений. В этом году никакой катастрофы в экономике я не жду — будет (падение ВВП) 0,7–0,8%, в будущем — рост на 0,5%. Ничего чудовищного в экономике и в будущем году не произойдет. Даже с учетом очень активно обсуждаемой сейчас темы исчерпания стабилизационного фонда. Во-первых, тот факт, что Россия до сих пор живет на "деньги Кудрина", наконец-то начинает осознаваться. Можете себе представить, что было бы, если бы их не было.

Вы имеете в виду средства, заложенные в стабилизационный фонд в то время, когда Алексей Кудрин занимал пост министра финансов?

Да, он же создал его. За что его ругали последними словами, объясняли, какие антинародные действия осуществляет министр финансов Кудрин. Что вместо того, чтобы деньги раздать или проинвестировать, он их неизвестно куда прячет, и так далее. Все это — бред, который на сегодня уже жизнью опровергнут. Россия должна сказать спасибо Кудрину за то, что он сделал. Причем это такая вещь, которая сработала и продолжает работать спустя много лет после его отставки с поста министра. Это первая мысль.

Вторая мысль: стабфонд вместе с резервным фондом действительно исчерпаются.

К какому моменту?

К 2017–2018 годам.

Что нужно делать? Нужно, конечно же, бюджетную политику под это подстраивать. Рассчитывать на радикальное снижение затрат бюджета не приходится — это мало реалистично. Доходы на фоне отсутствия экономического роста поднять невозможно — ну 0,5% ВВП максимум, ничего серьезного не сделаешь. Дальше есть фундаментальный способ финансирования бюджета, который называется долг. У РФ на сегодня долг — менее 14% ВВП. Один из самых лучших показателей в мире.

В Японии уже под 200%, в США — за 100%. Большинство европейских стран — за 100%. У нас — всего 14%. Конечно, не очень приятно, но катастрофы никакой нету. Нужно просто последовательно и спокойно это делать. Если вы заметили, Минфин недавно разместил еврооблигаций на €1,5 млрд — очень правильно сделали. Мы начинаем тестировать внешние рынки, внутренние рынки заимствований, на это придется пойти. И это реалистичный способ удержания бюджетной стабильности. Это неприятно, но никакой катастрофы с обрушением экономики не вызовет.

Беседовал Игорь Беляев

Подробнее на ТАСС