В США началась энергетическая революция — новые мощности «чистой» энергии превысили мощности традиционных источников в четыре раза. Подобных результатов удалось достичь благодаря резкому росту инвестиций в ветряные и солнечные проекты. Об этом сообщает Bloomberg со ссылкой на доклад Министерства энергетики США.

Президент США Джо Байден после своего избрания поставил цель добиться к 2035 году нулевых выбросов в атмосферу, для решения поставленной задачи глава государства потребовал значительно увеличить мощность «зеленых» источников энергии. В отчете Минэнерго США говорится, что по итогам 2020 года 80 процентов новых мощностей пришлись на возобновляемые источники энергии (ВИЭ): ветер (42 процента) и солнце (38 процентов). Оставшиеся 20 процентов роста генерации составили газовые источники. Совокупная мощность новых «зеленых» проектов оценивается в 17 гигаватт.

Точка невозврата.Глобальную климатическую катастрофу признали неизбежной. Что человечество может сделать для спасения?
Смертельный сквозняк.Как замазывание щелей и замена гнилых труб спасет человечество от глобальной катастрофы?
Министр энергетики Дженнифер Грэнхольм заявила, что рекордно большое количество ветряных электростанций указывает одновременно на развитие этой сферы и большую доступность ветряной энергии в будущем.

В настоящее время доминирующее положение в энергетическом секторе занимают традиционные источники энергии. На природный газ приходится 43 процента генерации энергии, потребляемой американскими домохозяйствами. На ядерную и угольную энергии приходится по 20 процентов, а ветроэнергетика обеспечивает 11 процентов нужд населения.
Мир переходит на возобновляемую энергию. В частности, в мае Великобритания поставила рекорд по выработке «чистой» энергии. 21 мая сильный шторм позволил обеспечить электричеством больше половины территории страны.

Ссылка: https://m.lenta.ru/news/2021/09/01/viva_la_revolucion/

Спрос на энергию для отопления и охлаждения зданий меняется с глобальным потеплением.Используя основанную на методологии градусо-дней нагрева и охлаждения модель зависимого от климата спроса на энергию, применённую к тридцати вариантам расчётов модели глобального климата, авторы показали, что во всех континентальных районах тенденции спроса на энергию для отопления и охлаждения, обусловленные изменением климата, были слабыми, изменяющимися.менее чем на 10% с 1950 по 1990 гг., но с 1990 по 2030 г. они усилились, изменившись более чем на 10%.При использовании мультимодельного среднего значения тренды к увеличению потребности в энергии для охлаждения более выражены, чем тенденции к снижению её потребности в отоплении.Однако изменения в охлаждении сильно различаются в расчётах и варьируются от единиц до нескольких сотен процентов в большинстве густонаселённых районов средних широт.Эта работа представляет собой пример проблем, сопровождающих количественную оценку будущего спроса на энергию в результате неопределённости прогнозируемого климата.

Ссылка: https://www.nature.com/articles/s41467-021-25504-8

Эль-Ниньо / Южное колебание (ЭНЮК) является основным режимом межгодовой изменчивости климата, и понимание его отклика на изменение климата имеет решающее значение, но исследования по-прежнему расходятся в отношении характера и величины этого отклика. Некоторые модели XXI века предполагают, что увеличение CO₂ усиливает ЭНЮК, но исследования показывают, что в палеоклиматических временных масштабах более высокие температуры связаны с уменьшенной амплитудой ЭНЮК и более слабым зональным температурным градиентом Тихого океана, иногда называемым «постоянной Эль-Ниньо». Внутренняя изменчивость усложняет эту дискуссию, маскируя отклик ЭНЮК в прогнозах на столетие. Авторы использовали моделирование климата тысячелетней давности, чтобы выделить вынужденные изменения ЭНЮК в переходных и стабильных условиях. В переходных временных масштабах модели демонстрируют широкий разброс в откликах ЭНЮК, но в тысячелетних временных масштабах почти все они показывают уменьшенную амплитуду ЭНЮК и ослабленный зональный градиент температуры Тихого океана. Эти результаты примиряют различия между моделями XXI века и предположения того, что воздействие СО₂ ослабляет ЭНЮК в долгосрочной перспективе.

Ссылка: https://www.nature.com/articles/s41558-021-01099-2

В Парижском соглашении основное внимание в политике смягчения последствий изменений глобального климата уделялось ограничению глобального потепления полутора или двумя градусами по сравнению с доиндустриальными уровнями. Поэтому прогнозы опасностей и рисков всё чаще строятся на основе уровней глобального потепления, а не сценариев выбросов. Авторы использовали мультиметодный подход для описания поведения экстремальных уровней моря, обусловленного изменениями среднего уровня моря, вызванными широким диапазоном размеров глобального потепления, от 1,5 до 5°C, и для большого количества мест, обеспечивая равномерный охват в большинстве береговых линий мира. По их оценкам, к 2100 году ~ 50% из 7000+ рассматриваемых мест будут испытывать экстремальные уровни моря, случающиеся сегодня раз в 100 лет, по крайней мере, один раз в год, даже при потеплении на 1,5°C, а часто и задолго до конца века. Тропики кажутся более чувствительными, чем северные высокие широты, где в некоторых местах эта частота не меняется даже при самых высоких уровнях глобального потепления.

Ссылка: https://www.nature.com/articles/s41558-021-01127-1

Антропогенное потепление привело к беспрецедентному сокращению площади морского льда в Арктике в течение всего года. Это имеет далеко идущие последствия для коренных и местных общин, полярных экосистем и глобального климата и вызывает потребность в точных сезонных прогнозах состояния морского льда. Хотя основанные на физике динамические модели могут успешно прогнозировать сплочённость морского льда на несколько недель вперед, они с трудом могут превзойти простые статистические оценки при большей заблаговременности. Авторы представили вероятностную систему прогнозирования морского льда с глубоким обучением IceNet. Система была обучена на моделировании климата и данных наблюдений для прогнозирования на следующие шесть месяцев и нанесения на карты среднемесячной концентрации морского льда. Показано, что IceNet расширяет диапазон точных прогнозов морского льда, превосходя современную динамическую модель в сезонных прогнозах летнего морского льда, особенно для экстремальных ледовых явлений. Это поэтапное изменение способности прогнозирования морского льда приближает нас к инструментам сохранения, снижающим риски, связанные с быстрой потерей морского льда.

Ссылка: https://www.nature.com/articles/s41467-021-25257-4

Экстремальное количество осадков будет расти при потеплении климата, но изменение масштабов наводнений при более сильных осадках менее ясно. Исторически сложилось так, что существует мало свидетельств систематического увеличения силы наводнений, несмотря на наблюдаемое увеличение количества экстремальных осадков. Авторы исследуют, как масштабы паводков меняются в ответ на потепление, используя большой ансамбль вариантов начальных условий для расчётов с помощью сочетания климатической и гидрологической моделей. Эта цепочка моделей была применена к историческим (1961–2000 гг.) и более тёплым будущим (2060–2099 гг.) климатическим условиям для 78 водосборов в Баварии, регионе, включающем водосборные бассейны рек Инн, Дунай и Майн, таким образом представляя область с выраженной гидрологической неоднородностью. Для большинства водосборов определены «пороговое значение интервала возврата» во взаимосвязи между количеством осадков и увеличением паводков: при интервалах повторения, превышающих этот порог, дальнейшее увеличение частоты и величины экстремальных осадков явно приводит к увеличению масштабов паводков; ниже порога величина наводнения модулируется процессами на поверхности суши. Авторы предполагают, что такое пороговое поведение может согласовать климатологические и гидрологические перспективы изменения риска наводнений в условиях потепления.

Ссылка: https://www.nature.com/articles/s43247-021-00248-x

Текущее поколение климатических моделей не учитывает должным образом океанические мезомасштабные процессы в тропических океанах, такие как тропические волны нестабильности. Связанный с этим дефицит явного вертикального и бокового теплообмена может дополнительно способствовать крупномасштабным отклонениям экваториальной температуры, что, в свою очередь, влияет на представление Эль-Ниньо/Южного колебания (ЭНЮК) и его чувствительность к парниковому потеплению. Используя модель глобального климата с мезомасштабным разрешением и улучшенным представлением тропического климата, авторы показывают, что четырёхкратное увеличение содержания CO2 в атмосфере приводит к значительному ослаблению обусловленной ЭНЮК изменчивости температуры морской поверхности в будущем. Эта чувствительность вызвана в основном более сильным демпфированием скрытого теплового потока и более слабыми адвективными обратными связями. Вызванное стратификацией ослабление активности волн тропической нестабильности и соответствующий рост нестабильности ЭНЮК частично компенсируют влияние других отрицательных динамических обратных связей. Представленные результаты показывают, что предыдущие прогнозы парникового потепления с более низким разрешением неадекватно моделировали важные процессы мезомасштабного океана, связанные с ЭНЮК.

Ссылка: https://www.nature.com/articles/s41558-021-01132-4

Сочетание пандемии COVID-19 с опасными природными явлениями и изменением климата значительно увеличило риск крупномасштабных бедствий в Азиатско-Тихоокеанском регионе, включая страны Центральной Азии и Россию. К такому выводу пришли авторы нового отчета Экономической и социальной комиссии ООН для Азии и Тихого океана (ЭСКАТО).
По данным исследования, за последние 50 лет от природных бедствий в регионе в той или иной степени пострадали 6,9 млн человек, а 2 млн погибли – большинство в результате наводнений, засух и штормов. Правда, число жертв стихии значительно снизилось, что авторы доклада считают результатом деятельности правительств и местных властей по защите населения. Однако количество людей, так или иначе пострадавших от подобных катастроф, сократилось ненамного. В год оно составляет 122 млн человек.
Стихийные бедствия наносят огромный экономический ущерб. На данный момент ежегодные потери, связанные с природными катастрофами, составляют 780 млрд долларов, а при наихудшем развитии событий эта цифра может почти удвоиться и достичь 1,4 трлн долларов.
Жители Азиатско-Тихоокеанского региона страдают от множества стихийных бедствий, в том числе землетрясений, извержений вулканов, цунами, ураганов, штормов и сверхвысокой температуры воздуха. И неостановимое глобальное потепление вызывает все новые катаклизмы. Добавьте к этому COVID-19 и мы получим то, что авторы доклада называют «рискшафт» – это вариация на слово «ландшафт».
Страны Южной Азии и Юго-Восточной Азии попали под удар тропических циклонов. Сильные наводнения отмечались в Иране, Китае, Пакистане, Японии, а также в Казахстане и Узбекистане. Причем, все чаще бедствия наслаиваются одно на другое, и государства, как считает Исполнительный секретарь ЭСКАТО, Армида Салсиа Алисджабан, не готовы к тому, чтобы справиться с «многослойными» кризисами, когда одна катастрофа вызывает следующую, что ясно продемонстрировал COVID-19: «Тропически циклоны, например, могут вызвать наводнения, которые приводят к болезням, а те, в свою очередь, усугубляют бедность».
Авторы доклада объясняют, что изменение климата не только само по себе представляет опасность, но и усугубляет взаимодействие биологических и природных угроз и запускает эффект домино, триггером которого сегодня стал «биологический шок века», как называют его в докладе, – пандемия.
На 6 июня этого года в странах Азиатско-Тихоокеанского региона было зарегистрировано 49 млн подтвержденных случаев COVID-19 и 748 000 летальных исходов. Самая тяжелая ситуация в Южной и Юго-Западной Азии, на которую приходится 32,7 млн случаев, и в Северной и Центральной Азии, где их – 6,6 млн.
Страны пытались справиться с пандемией на фоне постоянной череды природных бедствий: циклонов, тайфунов, экстремальной жары, засух, нашествий саранчи, землетрясений и извержений вулканов. Из-за противоэпидемических мер порой было невозможно должным образом противостоять стихии, в то же время природные бедствия затрудняли борьбу с эпидемией и способствовали распространению вируса, ведь людям зачастую приходилось ютиться в тесных укрытиях.
В ООН призывают страны, не теряя времени готовиться к подобным ситуациям. В документе перечислены угрозы, на которые следует обратить внимание правительствам каждого государства региона. Так, главную опасность для жителей России, по мнению специалистов, будут представлять засухи в одних районах и избыточные осадки и наводнения – в других. Это может привести к перебоям в производстве продовольствия. Упоминают ученые и угрозу распространения вирусных заболеваний, в частности, клещевого энцефалита.
Главный посыл доклада ЭСКАТО – ни в коем случае нельзя медлить. «Целая цепь беспрецедентных метеорологических явлений говорит том, что нам не удастся «пересидеть» эту опасность, говорит Специальный представитель ООН по уменьшению опасности стихийных бедствий Мами Мицутори. – Чтобы с ней справиться, действовать нужно немедленно».

Ссылка: https://news.un.org/ru/story/2021/08/1408862

Новый "зеленый курс", который сегодня разрабатывает Еврокомиссия, затронет многие отрасли мировой экономики. Исключением не станет и Россия: "климатические" таможенные пошлины на импорт в ЕС железа, стали, алюминия, цемента, удобрений и электроэнергии станут серьезным вызовом для экспортеров. О том, как соблюсти баланс между национальными интересами и борьбой за экологию, какие возможности открывает новая климатическая стратегия для российских компаний, а также о новой стратегии низкоуглеродного развития России в интервью ТАСС рассказал глава Минэкономразвития Максим Решетников.

— Максим Геннадьевич, вы принимали участие в министерской встрече G20 по климату в Неаполе. Что говорят наши иностранные партнеры об их новой климатической стратегии и устраивает ли Россию эта риторика?
— В июле Еврокомиссия опубликовала 13 проектов нормативных актов, которые являются частью европейского "зеленого курса". Они затрагивают промышленность, энергетику, транспорт. Например, предлагается фактически отказаться от производства и импорта двигателей внутреннего сгорания к 2035 году. Серьезно меняются правила игры на рынках химикатов — пестицидов, удобрений. До 2030 года предусматривается сокращение потребления угля более чем на 70% от уровня 2015 года, а ведь европейский рынок — это 21% нашей добычи и 41% нашего экспорта. Для наших угольных регионов, например Кузбасса, потеря западного рынка — серьезный вызов.
Пока все это — проекты законов, планы и стратегии, и они еще обсуждаются. Одновременно формируется трансграничное углеродное регулирование (ТУР). В описании механизма ТУР сейчас много пробелов, однако уже виден ряд противоречий с правилами ВТО и международными договоренностями в области борьбы с изменением климата.
— Какую опасность представляет для российских экспортеров все вами перечисленное и как Россия планирует поддерживать и компании, и целые отрасли?
— Коллеги из ЕС отодвинули необходимость уплаты углеродного сбора на три года — обязательная отчетность компаний вводится с 2023 года, а обязательные платежи — с 2026 года. При этом расширился перечень отраслей, на которые вводится ТУР. Это черная металлургия и изделия из нее, алюминий, минеральные удобрения, цемент, электроэнергия. Объем российского экспорта в ЕС, который подпадет под ТУР, — $7,6 млрд в год. Поясню, почему, оценивая последствия, мы опираемся только на объемы нашего экспорта в ЕС. Механизм сконструирован таким образом, что величина сбора будет напрямую зависеть от фактической углеродоемкости товара. Чем больше конкретная производственная установка выбросила СО2 при его производстве, тем больше импортер за него заплатит. Соответственно, для каждой конкретной компании, даже установки, величина сбора будет разной, даже если две компании осуществляют одинаковые объемы поставок в ЕС.
В последние годы предприятия модернизировали производство, и след СО2 российских компаний — конкурентоспособный. Важно, чтобы он объективно и непредвзято считался, чтобы производители из ЕС или других стран не получили неоправданные преимущества.
Но сейчас в проекте ТУР нет ответов на вопросы — какие проекты предприятия смогут засчитывать и какие способы взаимодействия для третьих стран предложат европейские партнеры. Это отчетность, верификация и так далее.
Если реальная цель ТУР не создание новых барьеров в торговле, а борьба за климат, то главный показатель — сокращение выбросов СО2 на один доллар инвестиций. И здесь России важно, чтобы механизм позволял предприятиям направлять эти деньги на сокращение выбросов СО2 внутри страны. Это самое эффективное решение в борьбе с изменениями климата. И для мировой повестки в том числе.
— По мнению России, на что больше похожа эта история: на протекционизм или на реальную работу по борьбе за климат?
— Пока это похоже на приглашение к диалогу. С одной стороны, предлагая ТУР, коллеги пытаются форсировать выработку реальных экономических механизмов реализации Парижского соглашения. Это климатический аспект. С другой стороны, у наших коллег закончились собственные углеводородные запасы и ресурсы, и они много вложили в возобновляемые источники электроэнергии. Теперь, опираясь на климатическую повестку, они пытаются "застолбить" за собой экономические преимущества и технологии.
Многие эксперты считают, что жесткая реализация скорее "застолбит" разрыв между развитыми и развивающимися странами. Речь о тех странах, которые уже вышли на пик энергопотребления и обладают энергоэффективными технологиями, и о тех, кто еще не достиг этого уровня.
— А страны СНГ к каким странам относятся?
— Центральная Азия, Индия, некоторые страны Азиатско-Тихоокеанского региона еще не вышли на пик энергопотребления и нуждаются в дешевых источниках энергии. А это углеводород. Попытка заложить стоимость CO2 в цену импорта электроэнергии в ЕС в рамках ТУР поднимает стоимость CO2 и делает этот разрыв непреодолимым.
В текущем варианте ТУР много признаков использования этой темы для формирования барьеров в торговле, в экономическом развитии. Если мы реально не будем преследовать цели сокращения или улавливания CO2, не докажем на практике, что это и есть наша цель, то все сведется к протекционизму, закрытию рынков, отсечению технологий, к сегрегации.
Поэтому важно реализовать несколько принципов. Первый — принцип технологической нейтральности. Если все, что не приводит к выбросам CO2, — низкоуглеродное, то, значит, атом тоже, как и гидроэлектростанции.
Второй принцип — достигать углеродной нейтральности нужно не только за счет сокращения, но и поглощения. В атмосфере накоплен большой объем CO2, а значит, вопросы эффективного лесопользования, поглощающей способности других экосистем, улавливания CO2 и закачки в землю при добыче полезных ископаемых имеют право на жизнь. В стоимости CO2 должны учитываться капитальные расходы на эти технологии. Сейчас ТУР исключает такой подход, противоречит ВТО и не решает вопрос в комплексе. Пока это похоже скорее на протекционизм, чем на беспокойство о сокращении выбросов. Мы ставили эти вопросы в Неаполе — коллеги слышат нашу озабоченность и готовы к диалогу.
— Они что-то отвечают на это или пока только слышат?
— Они говорят "давайте обсуждать". Мы рассчитываем, что в ноябре в Глазго будут достигнуты ключевые международные договоренности. Это — основа, фундамент. А дальше на этой базе уже предстоит выстраивать климатическую политику. Пока она строится не на фундаменте, а на песке. Подчеркну: углеродная нейтральность — одна из целей устойчивого развития, а все цели надо достигать в балансе, оценивать, как они влияют на национальные интересы. Ведь никто не сказал, что надо бороться с CO2 любой ценой.
— Поясните…
— Во-первых, среди целей устойчивого развития есть "доступная энергия". Во-вторых, само по себе низкоуглеродное развитие будет немало стоить миру. В конечном итоге все ляжет на плечи потребителей. Населению любой страны сейчас и так непросто: постпандемийный период, воздействие мягкой денежно-кредитной политики, инфляционное давление, которое на длинной дистанции усиливается из-за энергоперехода. Это повышенный уровень издержек.
Есть ощущение, что многие эксперты и протагонисты климатической повестки, вовлекая и государства, и население в эту повестку, выносят за скобки вопросы об издержках, которые придется нести. А мы должны не просто объяснять населению, как важно сокращать СО2, но и сколько это будет стоить.
Мы же сейчас с коллегами почти из всех ведомств, из бизнеса считаем стратегию низкоуглеродного развития России, где, что нам эффективнее.
— Когда она будет готова?
— Сейчас на этапе согласования с другими ведомствами.
— Можете уже что-то рассказать о новой стратегии?
— Сейчас у нас четыре сценария: инерционный, базовый, интенсивный, агрессивный. Анализируем — при каких предпосылках (международных, наших) сможем достичь углеродной нейтральности, насколько учитывается роль поглощения. Нужно постепенно вводить в наши документы индикативную цену на СО2, раскладывать ее на разные отрасли. Для этого необходимо как можно быстрее запустить углеродную отчетность, которая предусмотрена нашим законом.
Внедрение стоимости СО2 при грамотном регулировании может ускорить многие процессы. Например, модернизацию малого ЖКХ — небольших котельных в отдаленных населенных пунктах. Наша страна занималась этим последние лет десять — это хороший задел, чтобы двигаться дальше. Раньше это называлось энергоэффективностью, сейчас — сокращением выбросов СО2, а в основе — одни и те же вещи.
— То есть в целом вы оцениваете стратегию последних лет как эффективную?
— Я исхожу из того, что нас не застали врасплох. Нам нужно что-то пересмотреть, что-то перезагрузить, но это не повод посыпать голову пеплом. Например, стратегия развития СПГ до 2035 года, принятая в марте этого года, хорошо вписывается в "зеленую" повестку, как и планы по развитию водородных технологий.
Для завершения наших расчетов по переходу на углеродную нейтральность нужно получить ответы от наших зарубежных коллег. Например, мы говорим о ценообразовании СО2, а какое это ценообразование — среднее или предельное? У европейцев есть система торговли квотами. У многих ее участников есть возможность не платить за эти выбросы — квоты предоставляются на безвозмездной основе. А это практически все отрасли, кроме энергетики. Таким образом, фактическая финансовая нагрузка на них может очень отличаться от котировок на тонну CO2 и быть в разы ниже декларируемой. В результате иностранные производители оказываются в менее выгодных условиях, поскольку с них сбор взиматься будет в полном объеме. "Этим вы нарушаете прямые нормы ВТО, и что вы будете с этим делать?" На этот вопрос еще предстоит получить ответы.
— А что по этому поводу говорит ВТО? У нее же есть надзорная, регулирующая функции?
— Мы поднимаем этот вопрос на площадке рабочих органов ВТО и в двустороннем формате с представителями ЕС и других членов организации уже на протяжении полутора лет, еще до того, как проект механизма был опубликован. Большое число стран присоединилось к нашим озабоченностям по этой теме. В принципе, если мы рассмотрим положения соглашений в рамках ВТО, то, по нашим оценкам, ТУР Евросоюза противоречит им. Речь идет и о базовых принципах, таких как "национальный режим" и "режим наибольшего благоприятствования", и о введении ограничений на ввоз и многом другом. То есть у нас есть серьезный набор оснований для претензий. Надеемся, что эти претензии будут урегулированы и дело не дойдет до спора.
— Какие страны присоединились к нашим озабоченностям?
— Все партнеры по БРИКС — Бразилия, Китай, Индия, ЮАР; по ЕАЭС; Саудовская Аравия, ОАЭ, Бахрейн, Аргентина, Парагвай, Австралия, Япония, Южная Корея, США, Турция, Тайвань.
— Когда Россия сможет стать полноценным участником рынка квот?
— Мирового рынка квот еще нет. Еще предстоит договориться о единых правилах обращения углеродных единиц. Приведу пример: наши компании поставляют в Европу, например, металл. По нему — углеродный след, его надо компенсировать до какого-то уровня или нуля. Бизнес готов реализовывать поглощающие проекты. Нужно, чтобы эти усилия и эффекты от них признавались на международном уровне, по единой системе таксономии, нужна аккредитация всех органов верификации. Напомню, задача — нулевой баланс, а его только сокращением выбросов не добиться.
Со своей стороны создаем российскую систему квот. Есть сахалинский эксперимент: документы подготовили, внесли в правительство, бизнес готовится запускать проекты. Рассчитываем, что он будет принят до конца года.
— Какие возможности открывает России климатическая повестка?
— Открывает новые рынки. России нужно развивать электротранспорт — учитывая климат, существующие технологии, протяженность страны. За этим — диверсификация и технологическое усложнение нашей экономики. У нас уже есть одна дорожная карта по водороду, другая, по развитию электротранспорта, внесена в правительство.
Важно, чтобы следование "зеленому курсу" было сбалансированным. Мы сейчас над этим работаем, смотрим и плюсы, и минусы.

Ссылка: https://economy.gov.ru/material/press/stati_i_intervyu/maksim_reshetnikov_nikto_ne_skazal_chto_nado_borotsya_s_co2_lyuboy_cenoy.html