Быстрое и сильное потепление продолжает способствовать эволюции окружающей среды Арктики.  

Каскадные нарушения, экстремальные явления и растущая изменчивость в Арктике влияют на безопасность и благополучие сообществ внутри Арктики и вне её.  

Влияние антропогенного глобального потепления продолжает усиливаться, при этом потепление в Арктике происходит значительно быстрее, чем на земном шаре в целом, Отчётная карта по Арктике на 2021 год (ARC2021) дает широкий обзор состояния климата и окружающей среды Арктики. ARC2021 предоставляет обновлённую информацию о семи арктических показателях жизнедеятельности: от морского льда до снега и от температуры воздуха до тундровой растительности, и проверяет три индикатора для получения обновлённой информации о речном расходе, закислении океана и наблюдениях за значительным увеличением численности арктических бобров. Заслуживающие внимания новые темы в четырёх разделах ARC2021 - морской мусор, морской шум, доступ к продуктам питания во время пандемии COVID-19, а также опасности, связанные с ледниками и многолетней мерзлотой - имеют много общего, поскольку рассматривают воздействие человеческой деятельности в Арктике а также проблемы и угрозы, с которыми люди сталкиваются в быстро меняющейся криосфере. Научная история Арктики - это история человечества - об изменении климата, об увеличении судоходства и промышленной деятельности, а также о реакции сообществ на местные и региональные потрясения.

Ссылка: https://www.nps.gov/articles/arcticreportcard2021.htm

 

 

Вода хранится в резервуарах для различных целей, включая регулярное распределение, борьбу с наводнениями, производство гидроэлектроэнергии и удовлетворение экологических требований мест обитания и экосистем, расположенных ниже по течению. Однако эти цели часто противоречат друг другу и делают эксплуатацию водохранилищ сложной задачей, особенно в периоды паводков. Точный прогноз притока воды в водохранилище необходим для оценки выпусков воды из него, чтобы обеспечить безопасное пространство для захвата больших потоков без необходимости прибегать к опасным и вредным выпускам. Это исследование направлено на улучшение информационных решений по управлению водохранилищами и предварительному выпуску воды до того, как произойдет наводнение, с помощью метода прогнозирования притока в водохранилище. В методе прогнозирования применяются шаблоны временного лага на 1 и 2 месяца с несколькими алгоритмами машинного обучения, а именно с опорной векторной машиной, искусственной нейронной сетью, деревом регрессии и генетическим программированием. Предлагаемый метод применяется для оценки эффективности алгоритмов прогнозирования притока в расположенные в Иране водохранилища Дез, Кархех и Готванд во время паводка 2019 года. Результаты показывают, что дерево регрессии со средней ошибкой 0,43% при прогнозировании крупнейших резервуаров притока в 2019 году превосходит другие алгоритмы, при этом прогнозы притока в водохранилищаДез и Кархех получены с двухмесячным временным лагом, а прогнозы притока в Готвандское водохранилище- с одномесячным с наилучшим прогнозом по точности. Предлагаемый метод демонстрирует точное прогнозирование притока с использованием опорной векторной машиныи дерева регрессии. Развитие точных возможностей прогнозирования паводков имеет большое значение для операторов водохранилищ и лиц, принимающих решения, которым приходится иметь дело с прогнозами речного стока в их стремлении уменьшить ущерб от наводнений.

Ссылка: https://www.nature.com/articles/s41598-021-03699-6

 

Повсеместное иссушение (аридификация) земной поверхности вызывает серьёзные экологические проблемы и, как правило, хорошо задокументировано. Однако механизмы, лежащие в основе повышенной засушливости, остаются относительно малоизученными. Авторы исследовали антропогенные и природные факторы, влияющие на долгосрочные глобальные изменения засушливости, используя индекс засушливости на основе наблюдений из нескольких источников, факторное моделирование из Проекта сравнения моделей CMIP6 и методы строгого обнаружения и атрибуции. Исследование показало, что антропогенные воздействия, в основном рост выбросов парниковых газов и аэрозолей, с высокой статистической достоверностью за 1965–2014 гг. вызвали усиление аридификации земного шара и каждого полушария; рост выбросов парниковых газов способствовал тенденции к высыханию, тогда как выбросы аэрозолей приводили к тенденции к увлажнению; кроме того, скорректированный на систематическую погрешность индекс будущей засушливости CMIP6, основанный на коэффициентах масштабирования из оптимальных обнаружения и атрибуции, продемонстрировал большую аридификацию, чем исходное моделирование. Эти результаты подчёркивают доминирующую роль антропогенного воздействия на усиление засушливости в широких пространственных масштабах, подразумевая, что в дальнейшем сокращение засушливости будет зависеть в первую очередь от смягчения воздействия парниковых газов.

Ссылка: https://www.nature.com/articles/s41612-021-00223-5

 

Гималайские ледники быстро теряют массу, но темпы современных изменений не имеют прецедентов. Авторы реконструировалимасштабы и поверхность 14 798 гималайских ледников во время Малого ледникового периода, 400–700 лет назад. Показано, что по сравнению с Малым ледниковым периодомони потеряли не менее 40% площади и от 390 до 586 км3 льда (соответствует подъёму уровня моря от 0,92 до 1,38 мм). Долгосрочная скорость потери массы льда после Малого ледникового периода составляла от -0,011 до -0,020 м водного эквивалента / год, что на порядок ниже современных темпов, указанных в литературе. Темпы потери массы зависят от влияния муссонов и орографических эффектов, причём самые быстрые потери наблюдаются в Восточном Непале и Бутане к северу от главного водораздела. Локально темпы потерь увеличивались из-за наличия поверхностного обломочного покрова (в два раза по сравнению с чистым льдом) и / или прогляциального озера (в 2,5 раза по сравнению с выходом на сушу). Десятикратное ускорение таяния льда, которое наблюдается в Гималаях, намного превышает любые столетние темпы изменений, зарегистрированные в других частях мира.

Ссылка: https://www.nature.com/articles/s41598-021-03805-8

 

Климатологи назвали фактор, что может снизить последствия глобального потепления

Можно ли повысить точность прогнозов синоптиков, почему природных катаклизмов в мире становится всё больше и что будет с климатом дальше, «Парламентской газете» рассказал научный руководитель Гидрометцентра России Роман Вильфанд.

У метеорологов мира нет политических противоречий

- Роман Менделевич, как сегодня составляют прогнозы погоды?

- Когда я пришёл в Гидрометцентр, там трудились полторы тысячи сотрудников. Сейчас — менее трёхсот. Это говорит об огромном прогрессе, который произошёл. В метеорологии очень много разных направлений — динамическая метеорология, экономическая, радарная, космическая, физика атмосферы, физика верхних слоёв. Технологические линии прогноза погоды у метеорологов давно полностью автоматизированы. Но за компьютерами нужен присмотр, пригляд. Поэтому параллельно в Росгидромете ведут и ручные наблюдения, сопоставляем данные, чтобы не было ошибок. Затем их передают по каналам связи в центры сбора информации. Там их обрабатывают, анализируют.
Кстати, данные о погоде приходят не только из нашей страны, а со всего земного шара. Метеорологическое сообщество объединено во Всемирную метеорологическую организацию. У нас нет противоречий друг с другом. Американцы, англичане, китайцы — мы все объединены. Почему? Чтобы дать прогноз на ближайшие три дня, скажем, в Москве, нужно получить информацию со всего земного шара, иначе будут ошибки. И это для каждой страны так, поэтому мы заинтересованы в обмене информацией.

- Возможно ли, что когда-нибудь произойдёт полная автоматизация наблюдений за погодой и синоптики останутся без работы?

- Нет, этого не произойдёт. Сейчас автоматизация и цифровизация идут во всех направлениях деятельности, в том числе врачебной. Представьте, вам нужно проверить здоровье. К кому вы пойдёте — к врачу или к компьютеру? Да, машина может вас просканировать, исследовать, сделать сложные анализы. Но делает заключение, ставит диагноз врач. Так же и в метеорологии. С одной стороны, качество научных прогнозов сегодня настолько выросло, что в некоторых случаях они фактически могут идти без участия человека. Но есть ситуации, в которых ведущая роль у человека. Например, когда речь идёт о прогнозах на ближайшие сутки, связанных с опасными явлениями, то без синоптика их невозможно сделать. Кроме того, если доверить прогнозы только компьютерам, к кому тогда предъявлять претензии за ошибки? К машине? Всегда должен быть виноватый. Поэтому профессия синоптика вечна.

Сколько раз ошибается синоптик

- Насколько выросла точность прогнозов Гидрометцентра в процентном соотношении?

- Метеорологи никогда в своих профессиональных обсуждениях не оценивают точность прогнозов в процентах. Есть определённый вектор оценок, каждый компонент которого говорит, насколько хорош или не очень удачен прогноз.
Но если нужно представить качество прогнозов в процентах, то могу сказать, что сейчас их успешность на ближайшие сутки составляет 95 процентов. На ближайшие пять дней — 85 процентов. Прогнозы на 5-е сутки стали сегодня такими же точными, как 50 лет назад на первые сутки. Мне кажется, это очень показательное сравнение.

- Но ошибки всё же случаются.

- Есть такая шутка, что синоптик ошибается только раз, но каждый день. Но если судить объективно, то это уже неправда. Если точность краткосрочного прогноза составляет 95 процентов, это означает, что прогнозист ошибается в одном случае из двадцати. В ближайшие пять лет успешность вырастет до 97 процентов. Значит, из тридцати прогнозов некорректен будет только один. Когда это произойдёт, можно будет уже шутить, что синоптики ошибаются не раз в день, а раз в месяц.

- В целом на сколько дней или недель вперёд можно предсказывать погоду?

- Я не знаю, слышали ли вы об эффекте бабочки? Был такой потрясающий учёный, метеоролог и математик Эдвард Лоренц. Он теоретически показал, что из-за неустойчивости атмосферы — а она неустойчива по определению — иногда достаточно взмаха крылышек бабочки, чтобы через три дня полностью изменилась циркуляция атмосферы на огромном пространстве. Взмахнет бабочка крылышками — и вместо антициклона установится циклон. Или наоборот. Исследования Лоренца продолжили наши учёные. Они доказали, что детально, по дням, прогнозировать погоду можно только на две недели. А дальше — ни сейчас, ни через сто тысяч лет, ни через миллион — точно предсказывать по дням, какой она будет, невозможно. Сейчас практическая предсказуемость для температуры воздуха — до 7 суток, для атмосферных осадков — до 4-5 суток.

- Тогда откуда берутся детализированные прогнозы на зиму или весну, которые делают, к примеру, уже осенью?

- Сейчас очень активно развивается направление, которое я называю «шаманской метеорологией». Но на самом деле теоретически невозможно, скажем, в декабре детально предсказать по дням и декадам, где будет холодно, а где тепло в январе или феврале. У метеорологов-профессионалов есть ограничения. А вот у «особенных» людей, которые умеют общаться с потусторонним миром, их нет.

- О погоде весной и летом, наверное, говорить совсем преждевременно?

- Да, за такими прогнозами надо идти к метеорологическим шаманам — «особенным» людям. Нет, я очень уважительно отношусь к шаманам. Просто сколько я ни ходил по коридорам Гидрометцентра, сколько ни общался с нашими метеорологами, гидрологами, физиками и математиками, но пока ни одного такого провидца так и не встретил.

- А народным приметам, связанным с погодой, доверять можно? Например, ласточки низко летают — к дождю.

- Есть только две объяснимые приметы для прогноза на короткие сроки. Первая — как раз о ласточках. Объяснение здесь простое. Перед дождём содержание водяного пара в атмосфере увеличивается, мошкара летает низко, потому что крылышки от влаги намокают. Ласточки соответственно устремляются за мошкарой — есть-то что-то надо. И вторая примета — красное солнце во время захода означает, что день будет погожий, а если оно белёсое, жди дождей и непогоды. Этот феномен тоже имеет объяснение. Цвет солнца зависит от наличия фронтального раздела, отделяющего воздушные массы и создающего оптический эффект. Но современные методы прогнозирования дают гораздо более точные результаты, так что верить приметам смысла нет.

Климатологи надеются на передышку в глобальном потеплении

- В Якутии летом 2021 года полыхали самые масштабные за десятилетие природные пожары. В Краснодарском крае было наводнение из-за сильных ливней. А ещё были лесные пожары в Турции, невиданная жара в Канаде, унесшая сотни жизней. Можно ли говорить, что погода стала более изменчивой? В чём причина таких стихийных бедствий?

- Да, аномалий было много. А ещё вспомните адскую жару, которую пережили жители юго-запада Европы, когда температура приближалась к 50 градусам. Весной очень сильно похолодало во Франции, там помёрзли виноградники. В Техасе были невиданные холода. Погода очень изменчива — это неизбывный факт. Я всегда говорю, что изменчивость атмосферы существенно выше, чем капризность самой красивой женщины. Однако если заглянуть в архивы, посмотреть в базы данных, которыми мы располагаем, то нельзя сказать, что происходит что-то совсем уж невиданное. Тем не менее статистика показывает, что количество природных аномалий действительно увеличивается. Большинство исследователей и учёных связывают это с глобальным потеплением.

- Значит ли это, что в наступающем году нас ждёт новая волна природных аномалий? Каким регионам может особенно не повезти?

- Чёткого ответа на этот вопрос нет. Но, основываясь на исследованиях учёных, можно говорить, что каждое последующее пятилетие будет теплее предыдущего. А вот о конкретном 2022 годе судить сложно. Есть один фактор, который может оказать влияние на температуру и осадки в этом году. Эксперты Всемирной метеорологической организации сообщили о формировании естественного климатического явления Ла-Нинья, которое обычно приводит к снижению температуры в глобальном масштабе и может слегка сгладить эффект глобального потепления. Ла-Нинья — «девочка» по-испански — это природный феномен, при котором вода в тропической зоне Тихого океана, у берегов Перу и Эквадора, становится холоднее, чем обычно. В противоположность Эль-Ниньо — «мальчику», при котором вода в тех же краях, наоборот, становится теплее. Климатологи прогнозируют, что Ла-Нинья приведёт к некоторому уменьшению количества аномальных явлений. Но точно говорить, что нас ждёт более спокойный год в плане природных катаклизмов, увы, нельзя.

- В каких регионах России высока вероятность природных аномалий, например лесных пожаров? Где они могут возникнуть?

- Могу сказать только, что в северных регионах нашей страны вероятность пожаров повышается. В связи с глобальным потеплением там чаще стали возникать антициклоны.
В антициклоне превалирует нисходящее движение воздуха, которое препятствует образованию облаков. Кроме того, продолжительность светового дня в северных широтах летом максимальная, солнце прогревает подстилающую поверхность почти круглые сутки. В результате возникают благоприятные условия для возгорания. Но уверенно говорить сейчас, что такая ситуация возникнет, а тем более прогнозировать, где именно будут полыхать пожары — в Якутии, в Архангельской области или Коми, — невозможно. К тому же хочу напомнить, что главный источник пожара — всё же не природа, а человек. Природа лишь подготавливает условия.

- А где могут произойти наводнения?

- Наводнение — это особая гидрометеорологическая характеристика. Чтобы спрогнозировать, где оно возникнет, нужно оценить несколько факторов — количество выпавших осадков, глубину промерзания почвы, её насыщенность влагой и другие. К примеру, осенью осадков было много, почва сильно пропиталась влагой, потом ударили сильные морозы, и почва глубоко промёрзла. Это значит, что весной снег будет скатываться по этой промёрзшей почве, как по асфальту, в русло реки, создавая условия для сильного половодья. Но анализировать эти факторы и производить расчёты можно не сейчас, а в лучшем случае в конце февраля — в марте, когда плотность снега в сугробах максимальна. Кроме того, важно в начале весны спрогнозировать циркуляцию воздушных масс. Если даже в регионе, где выпало много снега, установится антициклон, за счёт солнечных дней произойдет сублимация — вода перейдёт из твёрдого состояния в газообразное, минуя жидкую фазу. И в этом случае наводнения не будет.

- Вернёмся к глобальному потеплению. Правда ли, что в России этот процесс идёт быстрее, чем в других странах?

- Правда. Сравните: средняя скорость глобального потепления — 0,17 градуса Цельсия за 10 лет. А в России — 0,45 градуса за 10 лет — в 2,5 раза выше! Это связано с тем, что наша страна — континентальная и находится в умеренных и высоких широтах. В широтных зонах, где преобладают континенты, глобальное потепление сказывается наиболее явно. Это касается не только Евразии, но и Северной Америки. Там точно такие же цифры. Континенты не поглощают СО₂ — главный парниковый газ. А вот в широтах, где превалирует океан — а он как раз поглощает углекислый газ, — эффект глобального потепления не такой сильный.

- И чем такая скорость повышения температуры грозит России?

- На юге европейской территории нашей страны климат будет становиться всё более засушливым, осадков будет выпадать всё меньше. На севере, наоборот, будет больше осадков. К тому же нас ждёт увеличение экстремальных природных явлений. Особенно это касается волн аномальной жары летом. По данным Росгидромета, за последнюю четверть века количество опасных явлений увеличилось в два раза. Кроме того, нужно понимать, что вечная мерзлота уже не будет вечной. И если начнётся её таяние, это может привести к самым неприятным последствиям. Таяние многолетней мерзлоты угрожает устойчивости расположенных в этой зоне зданий и сооружений.

На спасение от торнадо — 19 минут

- Что мы можем противопоставить глобальному потеплению?

- К нему нужно адаптироваться. Всё-таки это не катастрофа, не ядерная война. К тому же человечество сейчас прилагает усилия для снижения концентрации парниковых газов. Было Парижское соглашение, принятое в декабре 2015 года, недавно прошёл саммит по климату в Глазго. Действительно эффективные меры принимаются. И уже где-нибудь к середине нынешнего века — примерно к 2060 году — нам удастся достичь углеродной нейтральности. Дай бог, чтобы так было. Правда, уже накопленных концентраций парниковых газов достаточно, чтобы уверенно говорить: глобальное потепление будет длиться до конца XXI века и дольше. Поэтому и количество опасных явлений будет увеличиваться.

- В чём заключается адаптация к глобальному потеплению с точки зрения метеоролога?

- Метеорологическая адаптация заключается в развитии системы раннего предупреждения опасных явлений. Наша задача — прогнозировать природные катаклизмы с детальной точностью по времени и пространству, чтобы минимизировать экономические и социальные потери.

- За какое время до наступления стихийного бедствия вы можете о нём узнать и оповестить население?

- Если речь идёт о половодье, то вероятность его возникновения прогнозируем за месяц-полтора. В прошлом году паводки на Амуре хорошо спрогнозировали.  А Амур тогда был самым полноводным за весь период наблюдения. Очень сложные процессы там происходили.
Хорошо предсказываем волны длительной жары и периоды сильного холода. Но бывают разные атмосферные процессы. Например, есть так называемые взрывные конвективные процессы, когда воздушные массы перемещаются по вертикали. Они формируют опасные явления всего за несколько десятков минут. Для сравнения: средняя заблаговременность прогноза торнадо в США — 19 минут. Это огромное достижение, потому что ещё 15 лет назад прогнозировать это опасное явление могли всего за 6 минут. А ведь каждая минута — это спасённая жизнь. К счастью, у нас нет торнадо. В основном заблаговременность прогноза — за два часа минимум, а чаще всего — за сутки. В отдельных случаях, если речь идёт о перемещении глубокого циклона, за трое суток можем предупреждать об опасных осадках или усилениях ветра. Конечно, бывают ошибки, но с каждым пятилетием их становится всё меньше.

- С точки зрения метеорологов, мог ли на самом деле произойти библейский Всемирный потоп?

- В принципе, думаю, что это реальное событие. Такая катастрофа могла произойти именно в районе Кавказа, где очень сложные орографические условия. Когда над Чёрным морем воздушные массы перемещаются вдоль поверхности и сталкиваются с препятствием, они вынуждены перемещаться вверх по склону гор. Возникает так называемая вынужденная конвекция. Если же в этом регионе установился циклон, то возникает свободная конвекция — воздушные массы беспрепятственно перемещаются вверх. Сочетание этих условий приводит к очень сильным дождям. Вспомните лето 2021 года в Крыму — какое количество осадков выпало, как реки поднимались! Это был один из самых дождливых летних периодов. Или возьмите ситуацию в Крымске в 2012 году. Тёплое Чёрное море способствовало перемещению воздушных масс, а в предгорье опять-таки возникла вынужденная конвекция. Всё это вылилось в прямо-таки тропические ливни. Дома затопило, люди погибли. Поэтому именно на Кавказе такие ситуации возможны. Всемирный потоп — единственный случай за всю историю, когда заблаговременность предупреждения о катастрофе была достаточной. Всевышний об этом позаботился.

 

Ссылка: https://www.pnp.ru/social/2022-god-budet-kholodnee-ukhodyashhego.html

 

 

Во взаимоотношениях человека и природы наступил поворотный момент. Момент истины. Либо мы научимся бережно относиться к той биосфере, что взяли взаймы у будущих поколений, либо она будет нам мстить за безрассудное и неумелое хозяйствование. Об этом «НИ» заявил директор московского Отделения ФАО Олег Кобяков.

Как нам сообщил представитель Продовольственной и сельскохозяйственной организации Объединенных Наций (ФАО), к 2050 году для того, чтобы накормить 10 млрд. жителей планеты, необходимо на 50% увеличить производство продовольствия. Достижимо? Самая свежая статистика свидетельствует, что ситуация стала критической. На одной трети всех сельскохозяйственных земель (34%) деградируют почвы. Общая площадь поражения, если воспользоваться военным термином, составляет 1,7 млрд. га.

Поскольку 95% всего пищевого ассортимента производится на земле или с использованием земли, а возможности расширения сельхозугодий исчерпаны, то аграрный сектор сталкивается с самым серьезным вызовом.

С 2000 по 2017 гг. доля находящейся в сельхозобороте земли на душу населения сократилась на 20%. Если присовокупить неуклонно обостряющийся дефицит воды, то для 3,2 млрд. людей, что живут на селе, может встать экзистенциальный вопрос: как жить дальше?

Приведенные факты содержатся в только что опубликованном докладе ФАО «Состояние мировых земельных и водных ресурсов для производства продовольствия и ведения сельского хозяйства. Системы на пределе».

В предисловии к этому экспертному исследованию об ухудшающемся состоянии мировых почвенных, земельных и водных ресурсов Генеральный директор ФАО д-р Цюй Дунъюй подчеркнул:

«В сложившейся ситуации становится ясно, что в дальнейшем наша продовольственная безопасность будет зависеть от того, сумеем ли мы сохранить земельные, почвенные и водные ресурсы планеты».

Подсчитано: для увеличения производственных мощностей аграрного сектора на 50% необходимо нарастить водозабор для нужд сельского хозяйства примерно на 35%. Эксперты ФАО предупреждают: повышенный спрос на воду может вызвать экологические катастрофы, обострение конкуренции за ресурсы и возникновение новых социальных проблем и конфликтов. К тому же дополнительным обременением стало антропогенное засоление почв, возникшее в результате нерационального управления почвенными ресурсами.

Хорхе Батье-Салес, председатель Международной сети ФАО по засоленным почвам, поделился недавно малоутешительным прогнозом. К концу XXI века площадь засушливых земель увеличится на 23%, причем 80% этого прироста затронет именно развивающиеся страны, что может привести к усугублению проблемы нехватки воды и накоплению солей в почвах. При этом к 2015 году до 3 млрд. людей будут жить на территориях, где возникнет острый дефицит воды как следствие «увеличенного потребления и полного использования воды из почвы, а также повышения засоленности почв в ряде регионов».

В свою очередь профессор Иван Васенев, заведующий кафедрой экологии РГАУ-МСХА им. К.А. Тимирязева, дал свой прогноз «НИ»: климатические изменения могут привести к значительному снижению (до 10-20% и более) средней урожайности сельскохозяйственных культур вследствие постепенного обострения общей и внутрисезонной засушливости климата».

Управление засоленными почвами – процесс трудоемкий и многоплановый. Одной из главных задач стоит уменьшение потребления воды сельским хозяйством, продвижение подхода экономного потребления, образование с фокусом на устойчивое управление почвенными и водными ресурсами.

Встает и задача определить подходящие виды землепользования, такие как пастбища, пахотные земли, рисовые поля, рыбоводные пруды, леса. Возродить селекцию с упором на засухоустойчивые и солеустойчивые виды сельскохозяйственных культур. Оценить условия дренажа для планирования ирригационных работ. Выбрать оптимальный метод орошения, качество воды и дренаж участков земли. Не менее важный аспект – правильная утилизация дренажных стоков, - считает эксперт.

Ученые и практики не стоят на месте. Есть инновационные решения всех обозначенных проблем. Например, Эдоардо Костантино Костантини, действующий секретарь Европейского общества охраны почв, избранный президент Международного союза наук о почве, продвигает следующую рационализаторскую идею.

Хранить соли в верхних слоях почвы, но за пределами корневой зоны активного поглощения. Этого можно достичь путем использования имитационных моделей и высокотехнологичных систем, способствующих принятию решений для определения адекватных объемов воды и частоты орошения.

Для России эти проблемы стоят весьма остро. Общая площадь земель сельскохозяйственного назначения составляет порядка 380 млн. га. При этом, по различным причинам, из них не используется почти 12%. В числе причин – ряд природных факторов, разъясняет Татьяна Володько, начальник отдела международных организаций Департамента международного сотрудничества и обеспечения экспорта Минсельхоза России. В их числе – «водная и ветровая эрозии, засоление, переувлажнение почв, что приводит к значительному снижению плодородия и неэффективному использованию малопродуктивных земель.

Главным образом засоление проявляется в южных регионах нашей страны – это степная, сухостепная и полупустынная зоны».

Негативные последствия засоления почв многообразны, разъясняет эксперт Минсельхоза. «Это ослабление вклада почв в поддержание экологического круговорота веществ, исчезновение многих видов растительных организмов, уменьшение генофонда наземных популяций в связи с ухудшением жизни организмов, повышение миграционных процессов, а в некоторых случаях – увеличение количества растений-галофитов (солеросов), не имеющих полезного влияния на окружающие экосистемы».

Стоит также напомнить, что почва – один из основных резервуаров углерода на Земле. Запасы углерода в верхнем метровом слое почв составляют порядка 50% от суммарного его запаса в атмосфере, растительности и почвах и превышают более чем в два-четыре раза его запасы в растительном покрове. Почвы обладают огромным потенциалом поглощения и удержания углерода, что выводит его из атмосферы и тем самым способствует смягчению последствий изменения климата.

- Вопросы здоровья почв и устойчивого управления почвенными ресурсами приобретают все больший резонанс в рамках концепции «Единое здоровье».Согласно этой концепции, здоровье человека не может рассматриваться отдельно от здоровья всех компонентов экосистемы: воды, почв, воздуха, животных, растений, – сказал в интервью «НИ» Олег Кобяков.

По его словам, засоление и осолонцевание являются одними из самых опасных угроз для человечества в контексте продовольственной безопасности. Общие убытки от засоления почв, по нашим оценкам, составляют около 27 млрд. долларов. Не случайно девизом Всемирного дня почв в этом году был выбран призыв: «Остановим засоление – увеличим продуктивность почв!»

Сегодня свыше 80% всего почвенного покрова – а это первейший продуктивный ресурс всего человечества – находятся в зоне риска. Угрозы почвам нужно рассматривать в рамках задачи по ликвидации голода и обеспечения продовольственной безопасности. Ввод в сельскохозяйственный оборот неиспользуемых, так называемых маргинальных земель и адаптация к засолению и засухам представляются как никогда более актуальными, отметил директора московского Отделения ФАО.

Рачительное хозяйствование, подчеркнул Олег Кобяков, означает – с умом распоряжаться почвенными, земельными и водными ресурсами. Это реальный способ смягчения последствий происходящего изменения климата планеты и способ адаптации к его последствиям. Расчеты показывают, что рациональным использованием почвенных ресурсов можно обеспечить поглощение трети всех выбросов парниковых газов с сельскохозяйственных земель».
- Это также неотъемлемая часть преобразований агропродовольственных систем, призванных защитить их от разного рода потрясений и поставить на рельсы устойчивого развития», – заявил Олег Кобяков.

 

Ссылка: https://newizv.ru/news/science/17-12-2021/prognoz-fao-sostoyaniya-zemel-na-zemle-vedet-chelovechestvo-k-defitsitu-edy-i-vody

 

 

 

 

 

Заседание президиума Экспертного совета при Комитете СФ по аграрно-продовольственной политике и природопользованию, посвящённое обсуждению разрабатываемых в субъектах РФ планов адаптации к изменениям климата прошло в верхней палате Парламента РФ.
В мероприятии приняли участие:
✔Пётр Бобылёв, заместитель Министра энергетики РФ,
✔Владимир Соколов, заместитель руководителя Федеральной службы России по гидрометеорологии и мониторингу окружающей среды,
✔Ирина Донник, вице-президент РАН, академик РАН, сопредседатель Экспертного совета при Комитете СФ по аграрно-продовольственной политике и природопользованию,
✔представители Министерства экономического развития РФ, Министерства сельского хозяйства РФ, Министерства промышленности и торговли РФ, Министерства РФ по делам гражданской обороны, чрезвычайным ситуациям и ликвидации последствий стихийных бедствий, региональных органов исполнительной власти и научно-экспертного сообщества.

https://rutube.ru/video/e7949f3492b67bb245675415ac673905/

 

Малый ледниковый период был одним из самых холодных в послеледниковом периоде в Северном полушарии.Хотя появляется всё больше свидетельств того, что этот временной интервал был связан с ослаблением субполярного круговорота, последовательность событий, которые привели к его ослабленному состоянию, ещё предстоит объяснить.Авторы показали, что Малому ледниковому периоду предшествовало исключительное вторжение тёплых атлантических вод в северные моря в конце 1300-х годов.Это вторжение было следствием постоянного атмосферного блокирования над Северной Атлантикой, связанного с необычно высокой солнечной активностью.Более тёплая вода привела к разрушению морского льда и откалыванию приливных ледников;ослабление блокирующей аномалии в конце 1300-х годов позволило экспортировать накопившийся большой объём льда в Северную Атлантику.Это привело к ослаблению субполярного круговорота, подготовив почву для последующего Малого ледникового периода.

Ссылка: https://www.science.org/doi/10.1126/sciadv.abi8230

 

Министр науки и высшего образования России Валерий Фальков оценил в интервью RT прошедший в Сочи Конгресс молодых учёных и подвёл предварительные итоги Года науки и технологий. Он также рассказал, как пандемия повлияла на развитие науки, и поделился мнением о качестве советского образования.

— Валерий Николаевич, недавно состоялось очень важное событие — Конгресс молодых учёных. Это стало кульминацией Года науки и технологий?

— В каком-то смысле — да. Особенно для молодёжи, поскольку это первое молодёжное мероприятие такого масштаба — в нём приняли участие 3 тыс. человек, царила непередаваемая атмосфера.

— Можно ли уже подводить итоги Года науки и технологий?

— Думаю, итоги мы будем подводить ещё достаточно долго. Но уже видны первые результаты. Например, на конгрессе мы обменивались мнениями с коллегами — как представителями научных институтов и университетов, так и теми, кто занят в госуправлении. Все отмечают, что благодаря мероприятиям Года науки и технологий наука стала ближе к школьникам и студентам — привлечение внимания молодёжи к этим сферам и было одной из приоритетных целей.

Такого количества мероприятий, такой вовлечённости профессионального сообщества, как в рамках Года науки и технологий, прежде, конечно, не было.

И мы очень надеемся, что это поможет школьникам, студентам выбрать науку, исследовательскую деятельность в качестве своего призвания, будущей профессии.

Второе (это, конечно, на наш взгляд, тоже результат) — это очевидный рост престижа исследовательской деятельности.

На это были направлены мероприятия международного уровня. Так, впервые была вручена премия ЮНЕСКО — России им. Д.И. Менделеева за достижения в области фундаментальных наук.

Это было сделано по инициативе России, премия вручалась в Париже. В этом году её получили два выдающихся учёных: один — наш соотечественник, второй — коллега из Италии.

Также следует отметить премию «За верность науке», которая была вручена в ноябре в Кремле лучшим представителям средств массовой информации и общественности.

А в-третьих, мы чувствуем, что в российских регионах появилось больше условий для развития науки и связанного с ней высшего образования, да и вообще образования. Мне кажется, это важный результат, хотя, может быть, не до конца очевидный для многих.

Важно гармоничное развитие страны не только в социально-экономическом смысле, но и в научно-техническом.

Проще говоря, мы знаем регионы, где наука всегда себя комфортно чувствовала. Это, к примеру, Новосибирск, Томск, Самара, Екатеринбург, Ростов-на-Дону. Однако при сохранении темпов развития науки и научно-технологического прогресса в этих субъектах важно, чтобы и Камчатка себя комфортно чувствовала, и Сахалин, и Якутия, и Челябинск, и Курган, и Астрахань, и Карелия, и многие другие регионы.

— В образовании принято ставить оценки. Насколько год оправдал ожидания, какую оценку вы бы поставили по пятибалльной шкале? И если конгресс станет традицией, какую роль он может сыграть в развитии науки в перспективе?

— Год ещё не закончился — впереди ещё две с половиной очень насыщенные недели. Поэтому я бы пока воздержался от оценок.

Знаете, говорят, пока экзамен не закончен, лучше не думать об оценке, а спокойно работать над тем, чтобы показать наилучший результат. Но если вспоминать ту атмосферу, которая была на Конгрессе молодых учёных, я бы сказал так: это позитивный опыт, хотя, конечно, не всё удалось — это нормальная практика.

— Важный вопрос — отток учёных из России. Об этой проблеме говорят давно, звучат разные оценки: кто-то говорит, что всё совсем плохо, кто-то — что её масштабы преувеличены. Насколько остро стоит сейчас эта проблема? И что удалось сделать за последние годы, чтобы переломить негативную тенденцию?

— Да, в профессиональном и общественном пространстве об этой проблеме говорили не раз. Звучала даже такая статистика: якобы из России в год уезжают около 70 тыс. учёных.

Мы очень внимательно изучили этот вопрос, и такие данные не совсем верны. На самом деле из России суммарно уехали 68,7 тыс. человек, и не учёных, а лиц с высшим образованием.

Также неясно, шла речь о невозвратной миграции либо о временной. Это важный момент, потому что нет ничего плохого в том, что наши учёные выезжают за границу. И если они возвращаются, то в этом нет ничего плохого, напротив, это нормальная практика.

Забегая вперёд, скажу, что мы провели своё большое исследование, его результаты будут готовы примерно в течение десяти дней — до Нового года. Мы опросили практически все подведомственные Минобрнауки университеты и научные институты. Это большая, серьёзная выборка.

У нас есть много инструментов привлечения учёных из-за рубежа, например, программа мегагрантов. В рамках программы к нам приезжают или наши соотечественники, или выдающиеся учёные из-за рубежа, чтобы работать в российских университетах.

Предварительно я могу сказать, что мы не считаем ситуацию критичной. Также большое влияние на статистику оказывают наши государственные программы финансирования зарубежного образования для наиболее способных учеников.

— В начале года президент предложил учитывать в ключевых показателях эффективности научных учреждений уровень зарплат сотрудников, чтобы решить проблему дисбаланса в оплате труда учёных. Есть ли уже какие-то практические шаги в этом направлении? И какова сейчас ситуация с оплатой труда научных сотрудников младшего и среднего звена?

— Да, это очень актуальная задача, мы с коллегами считаем её одной из приоритетных. Во второй половине этого года мы обстоятельно посоветовались, запросили и проанализировали данные институтов и университетов. И сейчас запускаем большой эксперимент по внедрению новой системы оплаты труда. Одним из её элементов станет именно чёткая взаимосвязь между уровнем заработной платы руководителя и большинства работников.

В дополнение скажу, что по решению президента к концу года в большинство институтов будут направлены дополнительные ресурсы.

Многое зависит не только и не столько от министерства, но и от того, как распределяются средства в конкретном институте, от того, насколько он успешен в работе с бизнесом, с предприятиями реального сектора. Практика показывает, что если институт не включён в реальные процессы, если он не выигрывает гранты, не заключает договоры на проведение научно-исследовательских работ, то, конечно, там уровень оплаты труда ниже, чем у более успешных коллег.

Мы заинтересованы в том, чтобы средства (как государственные, так и привлечённые институтом) справедливо распределялись не только среди состоявшихся сотрудников, но и в пользу молодых учёных. За этот год коллеги проделали большую работу в определении минимального размера оплаты труда тех, кто приходит на стартовые позиции в исследовательские институты. Однако это только начало большого пути.

— Вы несколько раз использовали слово «достойная». Кто определяет, что именно подразумевать под этим словом применительно к оплате труда?

— Многое зависит, во-первых, от конкретного региона: есть понятие «средняя заработная плата по региону» или «средний трудовой доход по региону». И от региона к региону ситуация разнится.

Хотя коллеги зачастую справедливо задают вопросы о межрегиональной дифференциации. Не секрет, что есть большая проблема перетока исследователей в научные и образовательные учреждения Москвы и Санкт-Петербурга, где более высокие зарплаты, а также есть преимущества мегаполиса.

— Можно ли сказать, что во время пандемии бизнесу не до инноваций? Инновациями занимаются не только академические институты, но и RnD-подразделения коммерческих компаний. Какая сейчас ситуация в этой сфере?

— Скорее, в условиях пандемии приоритетами для коммерческих компаний стали поиск новых стратегий и корректировка старых. Однако кардинального снижения интереса к исследованиям и новым разработкам со стороны бизнеса мы не фиксируем. Да, некоторое снижение есть, отчасти оно связано с перераспределением бюджетов. Но те корпорации, которые думают о длительном развитии, всё равно держат науку в фокусе своего внимания.

К тому же сейчас наблюдается колоссальный всплеск интереса к медико-биологической тематике. Мы видим это даже по количеству публикаций — оно выросло в разы. Мы уже сейчас видим результаты этого всплеска — это и вакцины, и новые тест-системы, и другое. Думаю, что в последующие годы эта тенденция будет продолжаться. Это своего рода ответ науки на вызовы пандемии.

— Складывается впечатление, что новая программа поддержки университетов «Приоритет-2030» в большей мере направлена на развитие инноваций, нежели фундаментальных исследований. Есть ли риск того, что образуется некий перекос в пользу практических разработок в ущерб фундаментальным?

— Не могу согласиться с такой трактовкой. У этой программы совершенно другие цели и задачи. Она в меньшей степени направлена на развитие фундаментальной науки, поскольку речь идёт об университетах. И задача — дать возможность университетам реализовать программы развития. Мы исходим из того, что значительная часть ресурсов, которые есть у университетов, сегодня тратится на текущую деятельность. А для того, чтобы развиваться, нужны дополнительные средства. И мы на конкурсной основе, оценивая команды университетов во главе с ректорами, имеющиеся заделы, профинансировали программы развития. Они направлены на появление новых образовательных программ, заточенных под запросы бизнеса, чтобы появились новые структурные подразделения, новые направления исследований, была возможность приобрести необходимое оборудование. Эта программа имеет горизонт в десять лет, это не вопрос одного года. Такая длинная повестка — это в том числе наш сигнал бизнесу, который любит чёткие правила игры.

— То есть это объективное требование времени. А разве раньше было иначе?

— Такие попытки предпринимались и раньше, с 2006 года государство так или иначе пытается стимулировать университеты. Эта программа — сигнал всем университетам, что наиболее эффективные могут получить дополнительный ресурс на развитие. Мы не раздаём деньги и ресурсы, исходя из прошлых достижений, а даём возможность проявить себя всем университетам, задавая им единую стартовую позицию. И это принципиально важный момент.

— Какими должны быть, на ваш взгляд, главные критерии оценки деятельности вузов и учёных? Количество публикаций в научных журналах или количество внедрённых в реальное производство технологий?

— Надо стремиться к комплексной оценке. Внедрение технологий мы сделали одним из показателей в рамках программы «Приоритет». Так уж получилось, никто такую цель не ставил, но история с библиометрическими показателями началась примерно 2006—2007 годах. Тогда в документы стратегического планирования впервые были включены эти критерии в качестве мерила оценки не только конкретного учёного, но и целых научных коллективов. Это не новая история, в 1990-е годы этот подход применялся в мире, но потом справедливо подвергся переоценке.

Сегодня мы уже видим, что эта система имеет серьёзную уязвимость к манипуляциям. У нас вырос целый квазирынок научных статей и научных журналов, которые по большому счёту к науке отношения не имеют. Мне кажется, надо менять стратегию и использовать более комплексные системы оценки научного труда.

Одним из дополнительных инструментов оценки должны быть внедрённые на практике технологии, как вы и сказали. Мы сейчас спрашиваем университеты о том, сколько они получают средств от управления интеллектуальной собственностью, патентов, и постепенно двигаем наши научные институты в сторону развития этого направления. Однако им нужно дать время, потому что раньше они в этом направлении даже не мыслили.

Что касается наукометрии, публикационных индикаторов, то они используются уже более 15 лет, они заложены во все программные документы, в системы оценки научных фондов и государственных программ. Поэтому корректировку стратегии нужно делать постепенно.

— Сколько на эту перестройку потребуется времени?

— Думаю, что в 2022—2023 годах мы эту ситуацию поправим. Мы уже сейчас ведём большую работу, но университеты, академические институты живут длинными циклами, здесь противопоказаны очень быстрые и необдуманные решения.

Очевидно, что надо кардинально иначе подойти к поддержке российских научных журналов и продвижению через российские журналы результатов научного труда. Но при этом нам важно не выпасть из глобального контекста и понимать, как устроена мировая система координат. Вот этот тонкий баланс важно выдержать.

— Советскую систему образования до сих пор многие считают практически эталоном. Такие мнения звучат на всех уровнях. Насколько вы согласны с такими оценками?

— Что касается использования лучшего советского опыта, безусловно, это нужно делать. Часто говорят о фундаментальности советского высшего образования. Оно давало ширину и глубину охвата знаний, вне зависимости от выбранной специальности ты получал большой блок дополнительных знаний, которые человека формировали как личность, ты понимал мир во всём его многообразии. И вот это важно сохранить.

Второй важный момент: в советское время в дополнение к высшему образованию было очень престижное среднее профессиональное и начальное профессиональное образование. Сегодня мы ведём работу над повышением престижа среднего образования. Процент выпускников школ, которые идут сейчас в вузы, беспрецедентный. В советское время в вузы шли только от 15 до 22% выпускников, была другая мотивация, другая возможность отбора.

— Возвращаясь к предыдущему вопросу: призывы вернуться к советскому образованию — это просто ностальгия или тут есть практический потенциал?

— Всё новое — это хорошо забытое старое. Многое из того, что сегодня обсуждается в качестве передовых исследований, — давние наработки, только в новом прочтении, в приложении к современному технологическому укладу. Я не считаю, что это только ностальгия, всё может быть использовано. Другой вопрос, что нам важно ставить себе и новые задачи, идти вперёд. И делать это нужно очень обдуманно, осмысленно.

 

Ссылка: https://russian.rt.com/science/article/939118-falkov-intervyu-obrazovanie

 

 

 

 

Конференция по борьбе с потеплением климата (COP26) в Глазго, результатов которой с таким нетерпением ожидали в мировом сообществе, успешно завершилась. Принят набор разноплановых по темам и разномасштабных по числу участников деклараций-инициатив, а также итоговое политическое заявление, которые в целом подтверждают приверженность всех государств целям климатической повестки ООН, нашедшей свое закрепление в базовых глобальных соглашениях.

Все же эти итоги, по мнению западных стран, выглядят как довольно скромные – они, мол, не привели к появлению общего консенсуса стран-участниц относительно путей и этапности решения ключевых проблем, вытекающих из климатической повестки.

Несмотря на выпады президента США Джо Байдена в адрес России, а также Китая, наши представители воздержались от ответных риторических ударов, проявив дипломатическую сдержанность. А ведь, с учетом обвального падения рейтинга хозяина Белого дома и известного скепсиса республиканцев по климатической проблематике, многие задаются вопросом, останутся ли американцы «в игре» уже через несколько лет.

Россия, в свою очередь, без лишнего шума и самопиара, движется в сторону реализации целей, заложенных Парижским соглашением и другими документами ООН. Установлены чёткие и, главное, реалистичные, научно обоснованные сроки в вопросе достижения нашей страной углеродной нейтральности. Принята важнейшая, хоть и оставшаяся во многом незамеченной мировыми СМИ, Стратегия социально-экономического развития страны с низким уровнем выбросов парниковых газов до 2050 года. Внедряются в производство уникальные, разрабатывавшиеся годами, инновационные технологии по переходу к экологически чистой энергии.

Наконец, уже сегодня 86% нашей генерации приходится на зеленую энергетику (с учетом природного газа). По этому показателю мы в разы опережаем многие другие страны, в том числе, позволяющие себе нравоучительную тональность в своей «климатической риторике». Самое главное, что российскому руководству удается сохранять баланс между борьбой против глобального потепления и сопутствующих факторов и сохранением производств и рабочих мест, утрата которых может отразиться на жизни простых россиян не меньше пожаров и наводнений. А ведь именно радикальные расхождения по вопросу о расстановке соответствующих приоритетов провоцируют политические бури в США и европейских странах.

Возвращаясь к саммиту в Глазго, можно констатировать, что климатическая повестка на этом мероприятии, увы, частично утонула в информационном шуме и потоке пропагандистских клише. И теперь, когда в ООН начинают подготовку к следующей конференции по этой теме и рассуждают о значимости достигнутых договоренностей, впору задаться вопросом: почему прорыва, сравнимого с Парижским соглашением или Киотским протоколом, не случилось?

Следует признать, что проблема изменения климата сама по себе намного шире и масштабнее подходов и вопросов, поднимавшихся в Глазго. Да, это критически важный аспект устойчивого развития человечества. И, одновременно, вопрос национальной безопасности для большинства мировых держав, пребывающих, по версии наших американских коллег, в стадии «конкуренции». И в этих условиях принцип «один за всех, и все за одного» неизбежно будет «хромать».

Взять хотя бы пресловутый «углеродный налог» и другие меры, направленные на декарбонизацию. В Глазго о необходимости движения в этом направлении эксперты ООН говорили как о некоей аксиоме. При этом демонстративно игнорируются озабоченность и несогласие мирового энергетического сообщества. Возникает логичный вопрос – где та грань, которая проходит между искренней заботой коллективного Запада о борьбе с глобальным потеплением и попытками некоторых стран/корпораций оседлать эту тему в процессе недобросовестной конкуренции с недружественными государствами и компаниями?

Подобные устремления мы недавно наблюдали и в новой Арктической стратегии ЕС, авторы которой предлагают под предлогом борьбы с изменениями климата запретить разведку и добычу нефти и газа в этом регионе. Еще один вопрос касается Северного морского пути. Не секрет, что перспективы развития этой артерии в условиях таяния арктических льдов представляются стратегически важными для российской энергетической, торговой и, в немалой степени, военной безопасности. Не хотелось бы, чтобы эти вопросы стали предметом геополитических игр под климатическими предлогами.

В целом итоги Глазго подтверждают востребованность трезвого отношения российского руководства к проблематике изменения климата. Факт остается фактом – глобальное потепление реально, и оно действительно угрожает благосостоянию и здоровью миллионов людей, в том числе и в России. И именно сегодня объективно вырабатываются правила игры в области борьбы с изменениями климата, по которым будет жить мировое сообщество в обозримой перспективе.

Принятый по итогам конференции Климатический пакт, хоть и кажется документом излишне компромиссным и размытым, но всё же может считаться вехой в борьбе за выстраивание новой системы координат в этой сфере. Кроме того, через декларацию по сохранению лесов была фактически поддержана давно продвигавшаяся Москвой позиция, согласно которой поглощение парниковых газов лесами и другими экосистемами является одной из наиболее действенных – на практике, а не на словах – мер по предотвращению климатической катастрофы. Не менее важно и то, что в Глазго, наконец, было объявлено о завершении разработки правил реализации Парижского соглашения, включая общие временные сроки для определяемых на национальном уровне вкладов, а также рыночных и нерыночных механизмов его шестой статьи.

Все эти небольшие, но значимые прорывы нельзя недооценивать. Но только к ним суть климатической дипломатии не сводится. Ведь кроме работы на площадках ООН, которые нужны в том числе для поддержания приверженности всех игроков принципу международной солидарности, следует развивать и другие форматы. Как используя ресурс существующих организаций (таких, как Арктический совет, ОПЕК+, БРИКС, ШОС и т.д.), так и создавая новые, не забывая и о двусторонних каналах. И только по таким каналам, кстати, возможно конструктивное обсуждения вопроса о недопустимости введения санкций против климатических проектов.

Как показала конференция, важно проявить твердость и разбавить поток декларативных заявлений и экоактивистского пафоса, отравившего саммит COP26, концентрированной долей Realpolitik, в которой мы традиционно сильны – взвешенной, продуманной и отвечающей национальным интересам России.

Александр Яковенко,
ректор Дипломатической академии МИД России,
чрезвычайный и полномочный посол Российской Федерации в Великобритании (2011-2019)

 

Ссылка: https://forpost-sz.ru/a/2021-12-16/posle-glazgo-ternistyj-put-k-klimaticheskoj-realpolitik